Ольга Ерёмина

Всеслав в Китеже
Заметки мамы

В августе 2011 года мы с сыном приехали в Китеж - сообщество приёмных детей, родителей и педагогов. Официальный адрес Китежа - Калужская область, Барятинский район, деревня Чумазово, улица Китежская. На самом деле это отдельный посёлок, созданный в начале девяностых годов трудом самих китежан. Здесь живут семьи, которые вместе, сообща воспитывают своих и приёмных детей. Сайт Китежа: http://www.kitezh.org/RUS/about-us.html

Впервые в Китеже я оказалась двенадцать лет назад, затем время от времени навещала его обитателей. Много раз туда ездила моя старшая дочь Нина, познакомилась с этим замечательным местом и средняя дочка - Лада. И вот в августе, после некоторого перерыва, я вновь приехала как гость - со своим сыном Всеславом, которому как раз исполнилось полтора года.

В этих заметках я расскажу, как воспринимал новое место маленький Всеслав.

Сейчас, спустя месяц после возвращения, я могу в полной мере оценить, насколько важной и нужной оказалась наша поездка.

 

Живой и животный мир

Первое - конечно, природа. После заасфальтированной Москвы - царство деревьев, травы, бабочек, кузнечиков, жуков, ласточек и… комаров. Чтобы реальность не забывали. Помнили, кто здесь настоящий хозяин.

На самом деле комары были только в лесу и у пруда, куда мы не ходили. Сама территория Китежа проветривается, трава возле домов окошена, и комаров совсем немного. Но однажды мы вздумали прогуляться через лес - посмотреть на коз - и вот тогда малыш узнал, кто такие комары.

Второе (говорю не по важности, а по логике изложения) - домашние животные. О, сколько кошек в Китеже! И рыжая, и белая, и серая, и чёрная, и котята маленькие совсем! И - самое главное - не царапаются, когда их таскают и тискают! - Привычные мы…

В Москве кошек почти нет - их гоняют бродячие собаки, а если есть, то быстро прячутся в подвалы и близко к себе не подпускают.

Всеслав необычайно радовался кошкам. Он их брал на руки, гладил, таскал по дорожкам, даже за хвост однажды ухватил, чтобы удержать, когда кошка пыталась мягко уйти от его пристального внимания. И ни одна не оцарапала!

Собак-дворняжек в Китеже было две - Лиса, рыжая, на коротких ножках, и Мужик - крупнее Лисы. Лиса постоянно ходила за маленькими детьми на прогулках, и Всеслав путался: он думал, что зовут настоящую лису, а тут - собака. Мужик же обычно дежурил возле столовой: к дверям после еды выносили разные собачьи вкусности - косточки и куриные шкурки, и Мужик был первый на раздаче, отчего стал довольно толстым.

 

Всеслав и рыжая кошка	Дети и Лиса

 

Именно Мужик в один из первых дней тяпнул Всеслава за руку, когда тот пытался его погладить и как-то неловко задел при этом. Но тяпнул не больно, а в качестве предупреждения. Всеслав всплакнул от неожиданности, но быстро успокоился. Даже следа от укуса не было. Больше Всеслав не пытался схватить Мужика за морду, а предпочитал гладить по спине - поближе к хвосту.

Вскоре к столовой стала подходить охотничья собака на высоких ногах - русская гончая. Наверное, на охоте отбилась от хозяина. Ребята давали ей хлеб, Мужик рычал на неё, но она не уходила. Как сложилась её судьба - постараюсь узнать у китежан.

Чрезвычайно привлекал Всеслава Апрель - довольно взрослый породистый бычок с белой звёздочкой во лбу, который пасся на большом лугу, ограждённом электропастухом. Мы приносили ему арбузные корки, я держала, а он с хрустом откусывал и жевал. Приносили хлебушек - он быстро шёл к нам - даже с середины поля. Однажды Маша скормила ему целую буханку, посыпав её солью. Нахальные козы лезли к Маше, но Апрель их довольно резко отгонял, махая рогатой головой.

Когда мы проходили мимо луга, Всеслав кричал: «Апей!» Звал Апреля.

Молодая коровушка-нетель Марта родилась на месяц раньше. Несколько дней она паслась возле фермы, это далеко, за лесом, и мы её не видели, но потом её перевели к Апрелю. Апрель коричневый, Марта чёрная. Вместе они очень красивы.

Коз в Китеже двадцать, их доят, на завтрак в столовой желающим дают козье молоко и козий кефир, который делает Валентин - мужчина пятидесяти лет, живущий бобылём в старом доме на Лебединском поле.

Мы ходили смотреть коз - они пасутся недалеко от фермы. Всеслав во все глаза смотрел на этих рогатых белых существ. Покормили их хлебушком - и тогда козёл начал нас буквально преследовать, требуя угощения. Всеслав испугался и заплакал. Козы тоже испугались и убежали в высокий бурьян, окружающий заброшенное здание лесопилки.

К домашним животным можно отнести и кур, обитающих в большой вольере за домом Сергея Хлопенова и Жени Ряжской - этот дом именуется Пирамидой. Именно к курам мы и ходили каждый день мимо Апрелева луга.

Кур сосчитать трудно, их около тридцати. Отдельно отгорожен цыплятник, где большая чёрная наседка нянчит чёрных и жёлтеньких цыплят - они ещё совсем крошечки.

Только однажды мы зашли в калитку - на территорию кур. Но Всеслав начал гонятся за ними, забежал в курятник - уж очень хотелось их погладить. Больше я его за решётку не пускала. Курам мы тоже крошили хлебушек. Можно подумать, что мы скормили животным уйму хлеба. Но когда мы шли к курам, нам достаточно было одного кусочка: ведь мы кидали хлеб маленькими крошечками, глядя, как куры бродят и общаются друг с другом. Часто рвали им мокрицу и молодые листья одуванчика - у себя в загородке куры склевали почти всю мягкую зелень, и мокрица была весьма кстати.

Стоило сказать Всеславу, что мы сейчас пойдём к курочкам, как он тут же вскакивал и бежал к коляске.

 

Марта, Апрель и козы	Всеслав гонится за курами

 

Возле куриного царства стоял столб с проводами, и когда мы приходили, на провода тут же начинали прилетать ласточки. Они кружились, садились, взлетали, щебетали - сказочное зрелище для отвыкшего от птиц горожанина. Ласточки свили гнёзда под крышей Дома Тамары, где мы сначала поселились, и мы каждое утро видели их хлопочущими возле гнёзд. Так что ласточек тоже можно было бы назвать домашними птицами - в отличие от двух пар воронов, граявших над соседним лесом.

Общение с животными дарило нам со Всеславом большую радость.

 

Сначала было Слово… Ребёнок видит только те предметы, которые названы. Слово - одежда мысли. Только те объёкты, о которых ребёнок мыслит, которые он потенциально способен назвать, замечаются им в пространстве.

Только тогда ребёнок на чёрточку на рисунке скажет - «чайка», когда ребёнок видел летящих в небе чаек - и непременно называл их! Или мама говорила: сынок, смотри, чайка летит! Если ребёнок видел в небе летящих птиц, в абстрактные галочки на картине он вложит свою мысль о летящих птицах - назовёт их. Так созидается Образ мира, так рождаются цепочки ассоциаций, которые формируют уникальность восприятия мира, являются строительным материалом для художественных образов.

Всё, что мы видели с малышом, мы обязательно называли. Отдельные слова - названия - я стремилась увязывать с текстами, несущими в себе ритмичность, необходимую для ребёнка, и образность, выстраивающую ассоциации. Это старый приём, который мамы обычно используют интуитивно. При осознанном использовании видится намного больше возможностей и потенций.

Козы - эпитеты: белые, рогатые, резвые - далее рассказываю старую потешку про козу рогатую - на картинке в книге видим козочку - описываю её. Сказка про козу и семерых козлят:

 

Бежит молочко по вымечку,

С вымечка по копытечку,

С копытечка во сыру землю.

Затем песенка:

Далеко, далеко

На лугу пасутся ко…

 

Сначала козы. А потом - коровы! Так переходим к коровам и бычку.

Песенка «Купим мы, бабушка…»: «Коровёнка - муки-муки» - движение - делаем рога на голове. Так закрепляется связь образа с жестикуляцией. Образ становится не только красочным, но и объёмным. Коровка Марта ест хлебушек: называем: морда, рога, язык, губы, ноги, копыта, вымечко.

Куры, петух, цыплята - тут ряд стишков и потешек изрядный, пока кормим, приговариваем:

 

Петя, Петя, петушок,

Золотой гребешок…

…Курочка по зёрнышку - кудах-тах-тах!..

…Бежит курочка с ведром

Заливать Кошкин дом!...

 

Вышла курочка гулять,

Свежей травки пощипать,

А за ней ребятки,

Жёлтые цыплятки.

 

Ко-ко-ко, ко-ко-ко,

Не ходите далеко,

Лапками гребите,

Зёрнышки ищите.

 

Съели толстого жука,

Дождевого червяка,

Выпили водицы

Полное корытце.

 

Обязательно - звукоподражание, подражание в движениях. Пусть движения условны, но через них малыш телесно осязает, как именно курочка зёрнышки клюёт, как ястреб парит в небе и как воробышки часто-часто крылышками машут.

Любой факт насколько крепко удерживается в нашем сознании, насколько он увязан с другими фактами и явлениями чувственного опыта.

Разрозненные крупицы чувственного опыта обволакиваются мыслью и входят в мир ребёнка, выстраивая Образ Мира.

…Возле каждого дома в Китеже - цветники, грядки, кое-где теплицы.

Осязание, обоняние, вкус - включаем максимальное количество чувств.

Возле Пирамиды - грядки с огурцами, петрушкой, луком, кабачками, чуть подальше - теплица. Встречаю на дорожке Женю:

- Женя, похоже, у тебя огурцы перерастают!

- Да, но я никак не успеваю их снять! Если сможете, соберите и возьмите себе, сколько хотите.

Нахожу в теплице два тазика, мою.

Вместе с малышом собираем огурцы, ищем их, шевеля широкие колючие листья. Я рву, передаю Всеславу, он их кладёт в тазик. Но скоро огурцы надоедают ему: он заметил горох, который привлекает его гораздо больше. Рву ему стручки, сажаю на травку и помогаю раскрывать. Он с восторгом сам достаёт горошинки и кладёт в рот. (Все названия проговариваю.)

Набираю два таза огурцов. Вечером их отнесут в столовую и накормят весь Китеж.

Затем идём в теплицу. Там душно, на пахучих ветках висят спелые помидоры. Малыш тут же рвёт одну - и в рот. Прокусывает, высасывает сок. Свежие, с куста, помидоры по-особому сильно пахнут. Вместе нюхаем с малышом маленькую помидоринку, затем собираем в ведёрко. В бочке - вода. Поливаем сухую землю - жара. (Через несколько дней мы вновь придём сюда и вновь будем собирать огурцы и помидоры.)

Возле столовой - общие грядки. Там, кроме огурцов, цветёт фасоль, зреют тыквы. Малыш очень радуется огурчикам, которые он научился различать среди листьев, но тыквы и кабачки за овощи не принимает - уж больно они велики.

Зато прекрасно воспринимает ягоды! Вдоль дорожки, ведущей к столовой, китежане посадили кусты чёрной смородины, черноплодной рябины и калины. Смородины к нашему приезду осталось мало, но она сладкая. Черноплодки много, она уже чёрная, но ещё терпкая. Калина красная, красивая, но совершенно горькая. Всё это малыш быстро изучил, и квадратики дорожки возле черноплодной рябины стали его любимым местом. Он рвал ягодки рябины, надкусывал, выдавливал из них сок, а шкурку выплёвывал. Особой любовью пользовался также куст облепихи, выросшей в канаве у дороги. Сам Всеслав достать ягоды не мог, но показывал себе на ладошку и терпеливо ждал, когда мама положит в ладошку несколько оранжевых ягодок, подолгу не отходил от куста.

А вот шиповник возле Машиного дома - обманка. Красивый, но невкусный.

 

Помидоры в теплице	Всеслав и тыква

 

С молодых яблонек возле дома Лайзы падали червивые сладкие яблочки. Малыш подбирал и вонзал в них свои острые зубки.

Были и свои опасности. Возле дома Тамары, на бывшей компостной куче, пышно разросся паслён красный. Его нарядные ягодки так привлекательны, что я еле оттащила от них сына. Рёв был слышен на весь Китеж.

Гуляли мы по Китежу не спеша, обнимали липы и дубы, вдыхали тонкий смолистый аромат молодых сосенок, нюхали клевер и тысячелистник, рассматривали паутинку в траве, капельки дождя на малиновой шапочке татарника, пышные алые розы и скромную жёлтую льнянку, розовую душицу и вездесущий зверобой.

Обязательно - намочить ножки, пройдя по росистой траве! Без этого лето - не лето! И удивиться - а роса-то мокрая! И блестит!

Мир неживой тоже привлекал наше внимание. Однажды мы долго рассматривали кучки рыхлой земли, которые на футбольном поле нарыл крот. Всеслав, Любомир и Грата с радостью наперебой находили всё новые горки, оставленные кротом (на горе футболистам).

К столовой привезли два грузовика песку - дети лазили по двум кучам, которые для них были как горы.

Особое внимание - камням. Некоторые части дорожек в Китеже отсыпаны щебнем, привезённым с какого-то местного карьера. Там попадается кремень, окрашенный в жёлтый, фиолетовый и красный цвета различными примесями, камни с блёстками слюды, с чёрными гранулами гранита. Мы с малышом с любопытством рассматривали камни под ногами.

Дорожки и клумбы обложены крупными камнями. На одном камне, на мостике, в кремне виден отпечаток какой-то доисторической водоросли (?). Замечательны камни на клумбе, что возле школы. Там множество полостей, усыпанных щётками мелких кристалликов кварца, посверкивающих на солнце. Кое-где встречаются отпечатки древних ракушек. Камни гладкие, острые, шершавые, тёплые, холодные - но не чужие, так же несущие в себе следы жизни - древней, непреходящей.

Соприкасаться с миром всеми своими чувствами. Спотыкаться, падать, оцарапаться, быть укушенным комарами и слепнями, гладить лягушонка, вымокнуть под дождём, войти в плоть земного мира - и подняться мыслями над ним. Таково рождение человека.

(Стоит добавить, что многое из описанного фотографировалось и снималось на видео, и сейчас, дома, эти кадры помогают малышу вспомнить увиденное, закрепить это в памяти и осмыслить на новом уровне - как целое.)

 

Дома и люди

Кто-то может возмутиться: почему дома стоят на первом месте?

Если возмутились вы, тогда представьте себя ребёнком. Человек по сравнению с домом маленький, к тому же он то появляется, то исчезает и не играет большой роли в вашей каждодневной жизни. А вот дом всегда стоит на одном и том же месте, он большой и наполнен разнообразными вещами, которые можно рассматривать, трогать и пробовать на зуб. В доме вы укрываетесь от дождя, спите, в доме мама вас кормит, играет с вами, читает и рисует.

Дом, несомненно, важнее человека.

Психологи говорят, что в возрасте от года до (почти) трёх для ребёнка характерен предметный фетишизм. Это означает сосредоточенность, направленность внимания на предметы, объёкты, которыми можно манипулировать. Человек же воспринимается как нечто, приложенное к предмету. А что такое дом - как не самый большой предмет, вмещающий более мелкие предметы?

Если каждый отдельный человек проходит в своём взрослении и становлении все этапы жизни человечества - в миниатюре, конечно, то этот этап соотносится с сознанием первобытного общества, когда человеческое существо открывает орудийные функции предметов, когда возникают зачатки общекультурного использования и освоения объёктов.

Первый дом, в котором мы оказались, был дом Маши, моей бывшей ученицы Марии Кривенковой, а теперь жены Михаила Щурова, матери двухлетнего Любомира и приёмной матери троих сыновей от десяти до шестнадцати лет - Макса, Антона и Саши.

Незастеклённая веранда, заполненная обувью и одеждой прихожая, просторная комната со стенами из светлых брёвен. В комнате - диван, детская кроватка и большой палас, на котором множество игрушек, в том числе любимых Всеславом машинок. А в углу - ещё две огромные коробки, наполненные игрушками, и так интересно заглядывать туда, доставая то новую машинку, то лохматую говорящую обезьяну.

Комната эта летом с завтрака до обеда была детским садом. В Китеже постоянно живут два ребёнка, которым сейчас по два с половиной года: Машин сын Любомир и девочка Грата. В августе были ещё один полуторагодовалый мальчик, гостивший в Китеже, да Всеслав. Мама Граты работает на Китежской ферме, после завтрака она приводила Грату к Маше и оставляла до обеда. У Граты с Любомиром жёсткая конкуренция, это частично отразилось и на Всеславе. Но он в свои полтора года ещё не обращал внимания на других детей, ему важны были только мама и игрушки. Другие дети привлекали его внимание только тогда, когда начинали отбирать у него игрушки.

В доме Маши есть ещё просторная кухня. Чтобы туда попасть, нужно из широкого коридора спуститься вниз по трём гладким деревянным ступенькам. На кухне светло, в середине стоит круглый стол, а вокруг него удобные стулья с полукруглыми подлокотниками. Ребёнок не упадёт вбок.

Если потопать из комнаты на кухню, то мама решит, что ты хочешь есть, и обязательно даст что-нибудь вкусное и сытное: кусочек сыру, печенье, сушку, яблоко, творожок, может быть, приготовит кашу или нальёт сока. Ещё на кухне стоит компьютер с большим монитором, иногда взрослые включают мультфильмы. И ещё там можно рисовать! Маша раздавала детям белые листы и яркие краски. В них можно было окунать пальцы и прямо пальцами рисовать на бумаге рисунки. Грате особенно понравилась синяя краска, она изляпала ею весь лист и даже всю одежду. Любомир, более привычный к такому способу отражения мира, рисовал довольно внятно. Всеслав осторожно исследовал новое явление. Отмывали потом всех.

Ещё у Маши в доме есть ванна, и мама два раза мыла Всеслава. В ванне - кораблик, с ним можно играть.

Главные люди в доме Маши - это сама Маша и Любомир. Дядя Миша и взрослые мальчики всё время заняты: то на ферме работают, то какие-то провода тянут, то читают, сидя за столом. Вот Маша - важный для Всеслава человек. Она умеет играть! Она играла с детишками в конструктор, возила машинки и трактор, строила из кубиков башню и даже разговаривала с заводной обезьяной. Мама слушала Машу - это важный признак в определении иерархии.

Однажды мама с детьми играла в «Заинька, попляши», и все дети плясали, а потом Маша играла в покойника. Один человек ложился в середине комнаты, закрывал глаза, а все ходили вокруг него хороводом и пели:

 

Умер покойник

В среду на вторник.

Пришли хоронить -

Он (ногами, ушами, руками и

далее по мере развития фантазии) шевелит.

Умер покойник

В среду на вторник,

Пришли хоронить -

Он за нами бежит!

 

«Покойник» вскакивает и ловит разбегающихся детей.

Всеслав участвовал в игре, ходил хороводом, убегал, когда надо было, лежал на полу с закрытыми глазами (правда, сразу открыл) и шевелил ногой! Было очень весело!

Любомир тоже был важным человеком для Всеслава. Для малыша в большой комнате и игрушках была прелесть новизны, а для Любомира это был его родной дом, его собственные игрушки. Посему Любомир часто воспринимал желание Всеслава поиграть во что-то как посягательство на свою собственную территорию. (В этом, кстати, заключалась сложность организации детского сада. С начала учебного года Маша хотела организовать детский сад в отдельной комнате, где игрушки будут общие, где никто не будет их воспринимать как свои личные.)

Всеслав садится на машину (там большие машины, на них можно кататься) - Любомир тут же начинает спихивать Всеслава, хотя рядом стоит вторая большая машина. Это не жадность, это просто защита своей сферы интересов на детском уровне. Конечно, Всеслав этого не понимал. Но понимала Маша, которая сразу привлекала внимание сына к соседней машине и предлагала покататься на ней, а затем вместе устроить гонки - вместе ведь веселее! И правда, Любомир садился на вторую машину - и мальчики вместе катались по кругу.

Сложнее было, если Всеслав брал какую-т маленькую машинку, а Любомир тут же начинал хотеть именно её. Маша давала ему другую и предлагала поменяться. Так она делала, когда возникали подобные положения с Гратой. Но Всеслав, хотя и одного роста с детьми, но всё же на год младше, и в его возрасте социальные договоры и взаимодействия ещё непонятны. Он никак не хотел меняться: зачем ему меняться, если ему эта машинка нужна? Любомир ждал иной реакции - и сердился ещё больше. Однако две мамы улаживали все спорные вопросы.

Если же в заветную комнату приходила Грата, то внимание Любомира переключалось на подругу-соперницу, Маша разбирала их конфликты, а Всеслав играл сам по себе.

Повторюсь: сейчас, спустя месяц, я чрезвычайно благодарна Маше за этот опыт общения. Именно он помог Всеславу через две недели безболезненно пойти в ясельную группу, дал первые навыки тесного взаимодействия с детьми.

Ольга Николаевна, воспитательница Всеслава, говорила, что их первая задача - чтобы ребёнок мог свободно передвигаться по группе, не бояться нового пространства. Есть ведь такие дети, которые сядут в уголке и сидят, боятся взять желанную игрушку. Всеслав легко освоил пространство группы с множеством игрушек, с различной кукольной мебелью, с детскими столами и стульчиками. Уверена, что в этом ему помог летний опыт знакомства в новыми обитаемыми пространствами - с домом Елены в Вятских лесах, с дачей Андрея в Загорянке и, несомненно, с домами Китежа.

 

Вернёмся в первый день. После ужина мы немного поиграли у Маши, а затем хозяйка собрала нам два комплекта постельного белья, целую сумку игрушек (чтобы Всеславу не было скучно) и повела нас в комнату, где нам предстояло жить.

Дождь к тому времени прекратился, Всеслава усадили в коляску - и поехали.

На самом въезде в Китеж стоит маленькая деревянная церковь, я рядом просторный деревянный дом с башенкой. Его строили как гостиницу для волонтёров, но вскоре в нём поселилась мама Тамара - знаменитая мама Китежа, взявшая к тому моменту приёмную семью из восьми братьев и сестёр Синько. Тамаре, её собственным и приёмным детям едва хватило пяти спальных комнат. Так дом стал именоваться Домом Тамары.

Через несколько лет старшие Синько выросли, поступили в институты, и Тамара переехала в Орион (Китеж-2), где главой общины стала её дочь Маша. У Маши родился собственный сын, и добрая забота мамы Тамары потребовалась внуку. Младшие «Синьки» переехали вместе с Тамарой, и вновь дом стал пристанищем для волонтёров и гостей.

На втором этаже как раз освободилась уютная комната (именуемая по старой памяти комнатой Сандры, приёмной дочери Тамары), Маша проводила нас туда и помогла устроиться на ночь. В этом доме мы прожили неделю, и он стоит отдельного описания.

Крыльцо из пяти ступенек, но ступеньки высокие. (Всеслав однажды с него свалился.) Из небольшого тамбура мы попадаем в весьма просторный зал с несколькими окнами. Направо - дверь в бывшую половину мамы Тамары, оборудованную санузлом и душевой, в правом углу - чёрный рояль, на нём ваза и букет. Далее - вход в кухню. Впереди слева начинается винтовая лестница, ведущая на второй этаж. В центре - столб, поддерживающий второй этаж, хотя столбом его назвать трудно: это часть дерева, с ветками, ошкуренная и от этого светлая. Дерево в центре дома выглядит как символ большой семьи.

Дерево делит зал на две половины. Дальняя занята большим овальным столом, вокруг которого диванчик и стулья, справа шкаф, слева, напротив, пианино и две двери, за которыми по коридору. В каждом из этих коридорчиков ещё двери - собственно в спальню и в душевую с туалетом.

В кухне есть всё необходимое: раковина, горячая и холодная вода, разделочные столы и шкафчики, электрическая плита, чайник, холодильник, стиральная машина.

В комнате мамы Тамары во время нашего гостевания жила её приёмная дочь Лиля, студентка соцфака, приехавшая на каникулы. В двух комнатах налево - несколько женщин-волонтёров из разных городов России - из Питера, из Екатеринбурга, из Москвы… Они пробыли там с момента нашего приезда ещё четыре дня и разъехались с окончанием лагеря (да, Китеж каждое лето организует несколько тематических смен лагеря для детей-некитежан). Вставали они рано, быстро пили чай и расходились - кто в столовую помогать готовить завтрак, кто на ферму, кто на стройку. Виделись мы в основном по вечерам - умные, красивые, приветливые, но не сюсюкающие с ребёнком женщины - наслаждалась общением. Из них осталась только Ольга Анатольевна: будучи бабушкой, она привезла своего двенадцатилетнего внука Пашу в лагерь и решила остаться с ним в Китеже на год. Таких детей педагоги Китежа называют программными - написана специальная программа, которая предусматривает возможность для детей из разных городов временно учиться в Китежской школе. Директор пишет запрос в основную школу ребёнка с просьбой прислать документы, временный перевод оформляется официально - и ребёнок спокойно учится. Бабушка Паши оказалась замечательной женщиной - мне не хотелось с ней расставаться. Китежская повариха уехала в отпуск, и ОА взялась её замещать в столовой. Она готовила замечательно вкусно и всегда старалась оставить нам со Всеславом что-нибудь поесть, если Всеслав решал устроить себе тихий час как раз во время обеда.

На втором этаже, сразу как поднимешься - зал с огромным диваном, прямо-таки диванищем, и телевизором, тут же шведская стенка, кольца и прочие приспособления для лазания, влево от лестницы - комната для занятий с двумя партами и стульями, на время превращённая в пошивочный цех - волонтёры шили шторы для домов Китежа. Две комнаты жилые - в одной две девочки, приехавшие на лагерь, в другую поместили нас с малышом.

Окна комнаты Сандры, где мы обосновались, выходили на некошеный луг, за которым начиналась густая липовая роща. Молодая берёзка, выросшая в середине этого луга, отчаянно шумела листьями, если дул ветер. С утра до вечера над лугом хлопотливо кружились ласточки, а по ночам в наше окно неотрывно смотрела круглая луна.

Обстановка проста: шкаф, письменный стол у окна, кровать и на полу широкий пружинный матрас - именно на него я укладывала спать малыша, чтобы он во сне не свалился на пол с высокой кровати. Это было очень удобно. Всеслав постоянно ворочался, если он и оказывался на полу, то не падал, а плавно сползал, при этом не просыпаясь.

На втором этаже нас не беспокоили приходящие и уходящие люди, никто не будил малыша во время тихого часа и по вечерам. Однако в этом была и своя сложность. Всеслав спал без всяких памперсов, когда хотел в туалет, просыпался, и его надо было быстро посадить на горшок. В какой момент он проснётся - никогда не предугадаешь. А мне надо было то в душ сходить, то вещички постирать, то чаю хотелось выпить - а всё это на первом этаже. Если он проснётся, увидит, что мамы нет, и расплачется - это полбеды. Если же он спросонья полезет вниз по лестнице, довольно крутой и высокой - это будет серьёзная опасность. Так что я была почти всё время привязана к спящему малышу.

Если же Всеслав не спал, а мне надо было сбегать вниз, приходилось брать сыночка под мышку и тащить с собой. Вверх он залезал довольно ловко и быстро, а вот вниз спускался неуклюже, с трудом. К путешествиям под мышкой (вторая-то рука была у меня чем-нибудь занята) ребёнок относился с философским спокойствием.

Очень быстро он освоил весь дом, посидел на всех диванах, поиграл во все игрушки, понажимал на все мыслимые кнопки. К женщинам сперва относился несколько настороженно, но уже на второй день совершенно привык. Когда в доме было пусто, я сажала малыша на стул к пианино или роялю - он быстро усвоил, что слева - медведь ходит, справа - птички щебечут, а в середине - человек песенку поёт. Несколько раз он сам забирался на стул, просил меня открыть крышку и играл двумя руками, причём двигаясь в пределах нескольких октав. Затем останавливался, поворачивался ко мне и радостно хлопал в ладоши. Это меня поразило: ведь мы никогда с ним ещё не видели людей, играющих на пианино, не были ни на каких концертах. Если только год назад - в Вятке - тётя Лена играла для малыша на электронном пианино… Это ли запало ему в память?

(Елена вспоминала: «А когда Всеслав впервые играл на электронном пианино в семь месяцев в Вятке, я сразу поняла, что у него не просто способности (это нужно еще прощупывать), а именно чутьё к какой-то конфигурации явления что ли, не знаю даже как сказать. Ну, когда ребёнок сразу интуитивно понимает некие действия в связи с предметами.

Он тогда, помнишь, только ты его поднесла к инструменту, сразу начал играть, как мощный бывалый пианист (типа Сергея Васильевича Рахманинова:). А когда я выключила кнопку, боясь, что он снесёт датчики клавиш - он, не обнаружив звука, с изумлением посмотрел сначала на меня, потом на то место, где на боковой панели была кнопка (он ни её, ни моего движения точно не мог видеть!). У него был такой многозначительный взгляд, что я не выдержала и включила снова. Он попробовал и, услышав звук, даже как будто улыбнулся или кивнул и продолжил свои мощные аккорды.

Мне этого никогда не забыть!»)

 

Просыпался Всеслав обычно рано, часов в шесть утра. Мы спускались вниз, я готовила ему кашу, сама пила чай, и мы шли гулять. До столовой было метров семьсот, и это расстояние мы могли идти хоть целый час - или даже больше. Потому что по дороге нам встречались клумбы, цветы, волейбольное и футбольное поле, детская площадка с горкой, качелями и лесенками, но самое главное - батут! Вожделенное место всех молодых китежан. Правда, после поломки (десять человек залезли и прыгали) туда пускали только малышей, а если постарше - то по одному.

Всеславу необычайно понравилось прыгать на чёрном круге, обтянутом сеткой, можно было падать и не боятся ушибиться. Батут стоял возле столовой, которая является и своеобразным клубом, и точкой пересечения всех путей, поэтому завернуть на него в ожидании встречи с кем-нибудь - самое милое дело.

Третье важное для Всеслава здание - столовая. Шум, производимый несколькими десятками гомонящих детей, постоянный круговорот смущал его. Понадобилось дней пять (и разъезд части детей в связи с окончанием лагеря), чтобы он вполне освоился и ловко лазил между столами и лавками, пока мама ела. Сам же он почти не ел в столовой, даже кашу, слишком отвлекала его вся обстановка - деревянные стены, разнообразные картины и цветы, раздевалка и лесенка на второй этаж.

Второй этаж был местом, куда он рвался при первой возможности. Там был склад одежды и различных вещей - от театральных декораций до туалетной бумаги. Китежане называют его лаконично - «бутик». На больших подписанных полках вдоль стен там лежат стопками джинсы, футболки, свитера и прочее. Каждый может выбрать подходящую одежду, а также сдать туда то, что стало мало, но ещё не изношено.

Раза два ходили мы с малышом в школу. Однажды в дождь я надеялась поиграть с ним в спортзале, но оказалось, что в школе начался большой ремонт, и поиграть не удалось. По новому постановлению, в каждой школе должны быть туалеты и душевые. И китежане затеяли пристройку к школе, дабы оборудовать её трубами и канализацией.

В другой раз, тоже в дождь, мы ещё раз пришли в школу. Отобрали в библиотеке несколько детских книг с картинками, нашли скотч и взялись эти книги «лечить». Затем сидели - смотрели картинки.

Всеслав вскоре понял, что заходить можно во все дома Китежа, и рвался обследовать все возможные пространства. Особенно привлекали его лесенки на второй этаж. Однако я удерживала его от таких путешествий: каждый дом - это не просто экспонат музея, там живут люди, семьи со своим укладом. Туда можно прийти в гости, но нельзя бесцеремонно лазить по всем углам.

Последним важным домом для нас стал Дом Лайзы. Англичанка Лайза там давно не живёт, но дом называют по старой памяти. В Китеже вообще любят традиции, даже если они парадоксальны: например, дом Максима именуют «Дом с Синей Крышей» (ДСК), хотя крыша у него зелёная.

 

Дом Лайзы	Женя Ряжская и Маша Щурова

 

Когда закончился лагерь, в котором были задействованы практически все взрослые Китежа, и дети разъехались, появилось время обдумать дальнейшую жизнь. Этим летом в Китеж приехала жить молодая семья, Настя и Сергей, временно они обитали на втором этаже ДСК. Но вскоре должен был вернуться из США Максим Владимирович, директор школы. Ещё одна молодая семья (Саша и Роман) взяла на воспитание двух приёмных детей, и в маленьком домике Марины им было тесно.

Было решено, что обе пары переедут в дом Тамары, там хватит места и семьям, и программным детям. Меня с малышом попросили перебраться в стоящий возле столовой дом Лайзы, который до этого был занят гостями. Мы быстро сложили в рюкзак вещи и передислоцировались.

Дом Лайзы по праву можно назвать самым уютным в Китеже. Это небольшой сруб, к которому пристроили застеклённую веранду и - позже - небольшую низкую комнату в форме обрезанного с одной стороны восьмигранника, где уместились туалет, раковина, душевая кабинка, холодильник и кухонный столик.

В самом доме - два окна с занавесками, тёплые бревенчатые стены, диван, кровать, сервант, шкаф, телевизор на тумбе, книжные полки и стол. Удивляешься, как много мебели уместилось на столь маленьком пространстве. Для меня же главной стала печка. Я хорошо помню тот день двенадцать лет назад, когда я впервые вошла в дом, построенный Мариной (это позже в нём поселилась Лайза). На улице трещал мороз, а в печи горел огонь, и мягкое тепло охватывало всё тело.

Когда жара сменилась похолоданием и дождями, я сходила в дровяной сарай и затопила печь. Малыш внимательно наблюдал, как я складываю в печь дрова, как подношу к бересте спичку, как огонь медленно лижет посеревшие берёзовые поленья. Я вспомнила, как в Крутых Лада первый раз увидела затопленную печь: она боялась подойти к гудящему от огня жерлу. Всеслав же нисколько не взволновался. Когда огонь разгорелся, я несколько раз объяснила ему, что в печи горячо, что туда не надо протягивать руки. Малыш понял и руки не совал, но всё же любопытный свой нос совать пытался. Так что следить за ним надо было постоянно.

Огонь в печи подарил мне два прекрасных вечера - с друзьями, чаепитием и тихими разговорами (громко нельзя - малыш спит).

В Доме Лайзы мы прожили всего пять дней, едва успев привыкнуть. Мы планировали погостить ещё несколько дней, но пошли обложные дожди, температура резко опустилась. Маша сказала, что заболел Любомир - возможно, какая-то инфекция. В субботу вечером у Всеслава тоже обнаружились те же симптомы. Днём же в Москву уезжала машина, и говорили, что в ближайшие дни оказии не предвидится. Утром в воскресенье я прочитала обещанную лекцию о Ефремове и собрала вещи, поговорила с Машей на прощанье и загрузилась в машину. К ночи мы очутились в Москве. Здесь у меня были все нужные лекарства, и через три дня Всеслав поправился. Любомир у себя дома тоже выздоровел.

Ориентация в замкнутом и разомкнутом, открытом пространстве, определение предметов и их предназначения, умение устанавливать первичный контакт с незнакомыми людьми, устанавливать связи между человеком и местом… Думаю, трудно будет досконально перечислить все умения и навыки, которые развивает маленькие ребёнок в столь многообразной, располагающей к творчеству среде.

 

«Опыт - сын ошибок трудных»

Исследуя новое пространство, ребёнок получает самое ценное для человечества - опыт.

Малыш получает опыт в ежеминутном и максимально плотном взаимодействии с миром. Воспитатель (мать, отец, бабушка и проч.) стремится к тому, чтобы контакт этот приносил необходимые знания, но не наносил ребёнку существенных травм.

Я шью иголкой, малыш тянется потрогать, объясняю ему:

- Нельзя! Острая иголка! Коль!

Не понимает. В опыте не зафиксировано понятия «острый».

Тогда я показываю на кончик иголочки и немножко колю малыша в ручку, говоря:

- Остро! Коль!

Малыш отдёргивает руку - в сознании формируется новое представление. Закрепляем его на разных предметах - на кончиках ножниц, на зубьях вилок, на сосновых и еловых иголках.

Так делают прививки от болезней - вводят небольшую порцию вакцины, чтобы организм знал: это опасность, надо быть настороже!

Мир Китежа - великолепное опытное поле, где ребёнок может получить представления, которые ему необходимы, но от которых он обычно защищён нашей гиперопекой.

Жарко, мы проходим мимо столовой. Там есть кран с очищенной питьевой водой. У меня с собой всегда торбочка, где лежат печенье, бутылка с водой и запасные шортики. Вода кончилась, надо зайти, набрать. Но Всеслав никак не хочет входить в столовую. Возле дверей никого нет, но пространство малышу знакомо, оставляю его одного и бегу за водой. Выхожу через минуту - ребёнка нет! Оглядываюсь во все стороны - пропал! Вдруг слышу - из-под легковушки, на которой Влад ездил за нами в Барятино, доносится мяуканье. Встаю на колени - о ужас! Невесть откуда взявшийся котёнок залез под машину, и Всеслав на четвереньках полез за ним. Сцапал там котёнка, улыбается, вылезать не собирается. Едва вытащила сыночка, волоча его коленками по асфальту. Он возмущённо кричал. Но это пример такого опыта, который малыш пока осмыслить не способен.

Может осмыслить другое.

Возле столовой, слева, находятся грядки с овощами. Место там не очень высокое, и чтобы вода после дождей не застаивалась, между тропинкой, выложенной плиткой, и грядками вырыта узкая, в длину ступни, весьма глубокая канава, заросшая травой и от этого почти незаметная. Мне зачем-то надо было подойти к грядкам, и я сказала малышу:

- Стой на тропинке! За мной не ходи! Вот канава - упадёшь.

Подошла к теплице - сказала пару слов волонтёрам, что там работали - и обернулась. Ребёнка нет! Тут же я услышала неуверенный вскрик. Смотрю: из травы едва точит макушка Всеслава. Конечно, он сделал шаг - и тут же провалился в канаву глубиной почти в его рост. Хорошо, что погода стояла сухая, и воды в канаве не было. Вытащила я своё чадо - канава глубокая, говорю, яма! Не ходи!

Усвоил. Теперь, как только увидит даже маленькую ямку, останавливается и без страха, но с видом знатока показывает на неё, произнося: «Яа!»

- Да, яма! - компетентно подтверждает мама.

Одно из любимых занятий Китежской детворы, как я уже писала, - прыгать на батуте. Каркас батута в аршине от земли, вокруг вертикальной сетки снаружи по кругу идёт полоса зелёной страховочной ткани. Дети лет восьми-десяти очень любят бегать по ней вокруг батута - ткань пружинит, забавно!

Батут стоит на некошеной части луга, к августу трава уже подсохла, только зверобой цветёт вовсю. Однако в тени батута, под ним и в непосредственной близости зеленеет молодая пышная крапива. Всеслав же постоянно гулял в шортиках и маечке.

Распрыгавшись, раскрасневшись, он сделал попытку побежать по внешнему кругу, как и более старшие дети. Говорю:

- Нельзя, высоко, упадёшь! Видишь - крапива!

Но малыш таки вырвался и побежал. Ткань пружинит под ногами, равновесие держать ему трудно. Но это-то как раз и веселит!

Пробежал половину окружности, потерял равновесие и моментально оказался в зарослях крапивы. Боль от падения - ничто по сравнению с десятками красных волдырей, которыми моментально покрылись ножки. От неожиданности он даже не заревел - не успел начать, как мама уже вытащила его из крапивы и полила холодной водичкой на обожжённые места.

- Вот как обстрекала тебя крапива! - говорит мама.

Усвоил. В другие дни несколько раз порывался пробежать по окружности, но каждый раз останавливался в нерешительности. Тогда я, чтобы не сформировать ненужного страха, обошла батут с дальней стороны, чтобы быть рядом, и сказала:

- Иди, только не торопись, осторожно!

И Всеслав прошёл, а затем и обежал вокруг батута, но не свалился - удержался.

Есть понимание опасности - нет страха перед ней. И формируется необходимость контроля свого поведения. Постепенно, ох как медленно, как трудно - сколько лет постоянного внимания к малышу ещё впереди!

 

Дети на лавочке и батут вдалеке	Всеслав на горке с мячиком

 

Всеслав получил новые представление и ещё об одном объекте - о маме.

Маму полуторагодовалый ребёнок воспринимает как приложение к себе. У меня нет постоянных помощников в виде бабушек и нянюшек. Папа - важный человек, но он уходит на работу, а мама всегда рядом. Сестра - ценнейшее существо в малышовой иерархии, но в сестре, хоть и старшей, он видит и признаёт ребёнка.

Таким образом, в представлении малыша мама - не субъект, а объект, который словно прилагается к нему, не имеет собственной жизни. Главная функция этого объекта - обслуживать ребёнка.

Такое отношение к маме у многих часто закрепляется на долгие годы, а мамы этого не понимают и даже напротив: считают, что именно в этом выражается любовь к ним. Это отношение часто мешает ребёнку, уже ставшему подростком или даже юношей, в целом перенесшем центр своего внимания из сферы предметной в сферу человеческих отношений, разглядеть в матери личность, оценить её индивидуальность. Так и остаётся мать для многих ходячим приложением, набором функций, направленных на обеспечение жизнедеятельности своего ребёнка. Такое представление о матери является идейной базой инфантильности.

Разотождествление мамы с указанной функцией - дело многих лет. Здесь необходимы сознательные усилия самой мамы.

Часто бывает, что мама сама отождествляет себя с функцией и застывает в этом состоянии на десятилетия. Но это ужи совсем другая история.

Вот какой шажочек я сделала в Китеже.

Я взялась позаниматься немного с детьми шести-семи лет, разучить несколько песенок. Опасаясь, что Всеслав не даст мне нормально заниматься, первый урок я провела днём, пока он спал. Когда же мы решили не просто попеть, а выступить вечером, на ужине, перед всеми китежанами, нам потребовалась дополнительная репетиция.

Мы собрались на веранде в Доме Лайзы за час до ужина - и малыш тут же. Я причесала актёров (Всеслав удивился - почему я причёсываю кого-то другого, а не его?). Он подошёл: мол, и меня причеши. Причесала.

Затем я обнаружила, что одному мальчику срочно надо стричь ногти (его мама несколько дней была в отъезде). Я достала ножницы, и Всеслав вторично удивился: почему его мама стрижёт ногти не ему? И тоже ручку протянул.

Потом детей построили и начали репетировать. Всеслав не лез ко мне как обычно, когда я дома беру гитару, не тянулся к струнам. Он встал среди детей - мы пели знаменитую песенку-игру «Купим мы, бабушка, себе курочку…», и стремился повторять все движения, которые совершают курочка, уточка, индюшонок, кисонька, собачонка и прочие персонажи песни.

И после ужина, когда мы устроили небольшой концерт, малыш сам встал рядом с поющими детьми - и гордо стоял на протяжении всего выступления.

Так он увидел маму не как собственность, а со стороны - в данном случае со стороны актёра, исполнителя.

Завершая китежские заметки, я думаю: хорошо, когда мама на интуитивном уровне знает, как воспитывать своего ребёнка. Но ещё более ценно, когда это интуитивное представление осмыслено, подкреплено знанием детской психологии.

…Однажды я предложила одному издательству опубликовать мои заметки о воспитании детей. Редактор сказала мне, что всё прекрасно, но надо сделать выжимку, оставить только теорию - а остальное, мол, ненужная лирика.

В этом тексте тоже мало теории, всего три-четыре абзаца. Остальное - лирика. Но это тот самый опыт, драгоценный для меня и для моего ребёнка, который я стремилась бережно передать вам, уважаемые читатели.

 

Сентябрь 2011

 

Ваши комментарии к этой статье

 

№47 дата публикации: 06.10.2011