А. Н. АННЕНКО
ПОСЛЕДНЯЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Н. К. РЕРИХА
(1934 - 1935)
По воспоминаниям Н. В. Грамматчикова
В 1976 г. на первых «Чтениях» доклад «Последняя научно-исследовательская экспедиция Н. К. Рериха» сделал Павел Фёдорович Беликов[1]. Мои встречи и переписка с участником этой экспедиции Николаем Васильевичем Грамматчиковым [2] состоялись позднее (в 1977-1979 гг.). Познакомившись с воспоминаниями Н. В. Грамматчикова, Павел Фёдорович отметил, что они очень важны, как свидетельства одного из непосредственных членов экспедиции, и проясняют многие существенные моменты[3] .
Сын харбинского инженера Василия Николаевича Грамматчикова[4], Николай вошёл в состав экспедиции на её втором, основном, этапе. Вот что он писал мне 19 ноября 1977 г.: «Экспедиция состояла из двух этапов... Из Харбина была организована экспедиция по территории, расположенной по западной линии бывшей КВЖД, которая в некоторой своей протяжённости проходила по Внутренней Монголии. Участниками этой экспедиции были: Н. К. [Рерих], брат Н. К. - Владимир Константинович, Ю. Н. [Рерих], Фёдор Тарасович Гордеев - ботаник [по другим сведениям - Тарас Фёдорович, преподавал Н. В. Грамматчикову ботанику в школе, - А. А.], Костин - ботаник (имени и отчества не знаю) [по сведению П. Ф. Беликова - Анатолий Андреевич, - А. А.], Виктор Иванович Грибановский (о последнем точно утверждать не могу, точно ли он участвовал в этой экспедиции) и ещё один человек - рабочий, который был занят на разных работах...
Экспедиция работала в районе г. Хайлар, была в Ганьчжурском монастыре и в районе около этого монастыря. По окончании работ в этих районах экспедиция переехала на ст[анцию] Барим (тоже бывшей КВЖД), которая расположена в горах Большого Хингана. Из Барима экспедиция вернулась в Харбин, по продолжительности она была 1-1,5 месяца...
Экспедиция, в которой мне довелось участвовать, продолжалась около года. Участниками её являлись: Н. К., Ю. Н., Моисеев Александр Яковлевич, Чувствин Михаил Николаевич, Грибановский Виктор Иванович и я. Китайские ботаники... присоединились к экспедиции, когда мы работали в районе Тимур-Хада, пробыли с нами около месяца или немного больше. Это были: Кинг - ботаник, кажется, доктор, и его ассистент Янг. Оба из Нанкинского университета[5]...
По сути дела, это и была основная Монгольская экспедиция.
В целом экспедиция проходила в 1934-1935 гг. Началась в октябре и закончилась в конце сентября [21-го, - А. А.|».
На вопрос о маршруте экспедиции на втором этапе Н. В. Грамматчиков ответил так:
«В октябре 1934 г. экспедиция в описанном выше составе выехала в Дальний (тогда именовался Дайрен). Из Дальнего пароходом через Жёлтое море в порт Танку, отсюда по ж.д. в г. Тяньцзинь, где пробыв 3-4 дня, приехали в Пекин. В Пекине жили в отеле (Гранд-Отель де вагон-Ли). В Пекине пробыли до конца февраля и поездом проехали до г. Калган, где пробыли около недели. Жили в шведской миссии. Из Калгана на машинах выехали в Монголию. Примерно за 1,5 суток добрались до шведской миссии, главой которой являлся швед Эриксон (за фамилию не ручаюсь). После недолгого отдыха и завтрака, которым нас угостили, проехали в Цаган-Куре, где и остановились. Цаган-Куре - брошенный буддийскими монахами монастырь, который принадлежал шведу Ларсену. В Цаган-Куре экспедиция пробыла около трёх месяцев и затем перебазировалась на Тимур-Хада. По дороге один день провели около монастыря Шара-Мурен, три-четыре дня в Бату-Халха.
В лагере Тимур-Хада экспедиция провела работу до сентября месяца, после чего на машинах выехали в г.Чжан-Цзя-Коу, в Китай. Из Чжан-Цзя-Коу железной дорогой проехали в г. Пекин, где экспедиция закончилась и была расформирована».
Известно, что целью экспедиции, которая проводилась под эгидой департамента агрикультуры США, был, в основном, сбор и гербаризация засухоустойчивых растений, сбор семян этих растений для посадки в Америке. Но, как подчеркнул П. Ф. Беликов ещё в 1976 г., «Н. К. Рерих никогда не ограничивал своих изысканий узкоспециальными задачами. Каждую его экспедицию можно рассматривать, по меньшей мере, в трёх аспектах: научном, художественном и общественно значимом» [6]. Сделанные им выводы не потеряли своей актуальности. Воспоминания Н. В. Грамматчикова позволяют подкрепить их многими существенными подробностями. Вот, например, каковы его личные впечатления от общения с Н. К. Рерихом (письмо от 5.02.1978): «С Н. К. было очень легко жить и работать. Отношения со всеми нами были самые хорошие. Не чувствовалось, что Н. K. наш начальник, в то же время никому из нас троих не могло прийти в голову что-либо не выполнить, какие-либо его указания не исполнить. Его распоряжения не носили формы приказа, просто он говорил о том, что нужно сделать, часто разъяснял, для чего что нужно, чем вызвана та или иная деятельность в экспедиции».
Николаю Константиновичу были присущи «колоссальная эрудиция и в то же время простота. Простота в обращении с нами, хотя он по сравнению с нами был, конечно, недосягаемо высок во всех отношениях.
Мне представлялось, что такой великий художник должен иметь при себе целый арсенал художественных приспособлений: мольберты, эскизники и проч., что мы видим у художников, когда они работают на этюдах и т.д. Оказалось совсем по-другому. Едем на машине. Чувствин ведёт, я рядом с ним как запасной. Н. К., Ю. Н. и Моисеев на заднем сиденье. Н. К. во время пути вдруг просит Михаила остановиться. Выходит из машины, выхожу и я. Н.К. быстро осматривает местность. Вынимает из кармана небольшой кусочек картона, похож на крышку от какой-то коробки, небольшой кусочек карандаша. Несколько минут работы. У каждой местности, пейзажа есть что-то своё, неповторимое. Настроение, дух, трудно определить, что это такое. Но если вспоминаем какую-то местность, то появляется и "это".
Первый раз, когда я смотрел, как Н. К. наносит на картонку линии карандашом, то, к своему удивлению, через несколько минут (2-4) я увидел то, что было перед нами, в этом небольшом кусочке картона вместе с "этим". Несколько линий - контуры гор, несколько штрихов! Запечатлено всё - конфигурация, настроение... Потом из этого создастся полотно. Простота, доброта, проницательность, твёрдость, спокойствие, способность из, казалось бы, небольшого события, случая, наблюдения, развить мысль и создать обширную статью, обычно профиля "Листы дневника".
Как-то у Чувствина отказала машина во время профилактики. Завести её мы не могли. Воспользовавшись тем, что Цаган-Куре стоит на склоне горы, попытались использовать уклон, чтобы завести "с ходу". Ничего не вышло, уклон кончился, а машина даже не "чихнула". Решили, что нет искры зажигания. Моисеев пошёл к лагерю, чтобы принести некоторые части. Придя в Цаган-Куре, встретился с Н. К. и сообщил ему, что "потеряли искру". Машину, конечно, наладили, приехали назад. Потом Моисеев печатал на походной машинке статью о том, что происходит с человеком, если он потерял искру духа. Статья эта на нескольких страницах - глубокого содержания. А начиналась она, насколько помню: "Наши механики ищут искру зажигания, которая потерялась..."[7].
Подобного этому было много: казалось бы из самого малозначительного факта, из чего-то незначительного, вырастало творение глубокого содержания.
Н. К. был большим оптимистом. Часто говаривал: "оптимизм - победа, пессимизм - поражение".
Скромность: никогда мы не слышали, чтобы Н. К. что-то сказал о своих больших свершениях и т.п.
Н.К. обладал чувством юмора и какой-то особенной бодростью и неутомимостью».
А вот как Н. В. Грамматчиков описывает своих товарищей по экспедиции: «Моисеев А. Я. Один из моих лучших друзей, попал в экспедицию по моей и моего отца рекомендации. Образование высшее. В совершенстве владел английским языком и стенографией. Охотник, великолепный стрелок, человек высоких моральных устоев, очень хладнокровный, храбрый, физически великолепно тренированный.
Чувствин М. Н. Точно не знаю, но как будто рекомендован В. К. Рерихом. Образование среднее, по профессии шофёр. Хороший, честный, простой, сильный парень.
Грибановский В. И. Как попал в экспедицию, не знаю. Пожилой человек, бывший военный. Определённого мнения о чертах характера и проч. у меня не составилось.
В Цаган-Куре к экспедиции присоединился тибетец Тамба (по-монгольски его звали Чамба, по-китайски Ван). Он был и за переводчика, и занимался покупкой продуктов, кроме того, прибыли два бурята с лошадьми, на которых мы ездили верхом, выполняя задания по работе...
Обязанности: в экспедиции не было точного распределения обязанностей. Все делали то, что надо, но в основном было так: Чувствин и я - шофёры, Моисеев - писал под диктовку Н. К. его статьи и печатал их на машинке. Все мы трое несли охрану лагеря по ночам, иногда к этой работе привлекался и Грибановский. Грибановский, в основном, был поваром, готовил очень хорошо. Когда занимались археологическими вопросами, то к этой работе привлекались мы трое. Минералами занимался я.
Два бурята занимались лошадьми. В экспедиции было две машины, одна легковая, на которой работал Чувствин, и грузовик, на нём работал я.
Все мы получили летнюю и зимнюю одежду, спальные мешки, обувь. Моисеев, Чувствин и я были вооружены, каждый винтовкой "Спрингфильс" и пистолетами "Кольт".
Были тёплые - двойные - палатки, складные койки, табуретки, столы.
Для коллекций и семян имелись специальные ящики, рамки для гербариев и специальная бумага. Для личных вещей были выданы чемоданы и мешки. Для верховой езды - сёдла типа казачьих, с сумами.
Продукты, консервы - в основном фруктовые, были загружены в ящики.
Имелась небольшая аптечка с медикаментами, перевязочные материалы и кое-какие инструменты. Этим "хозяйством" занимался я. В общем, экспедиция была снаряжена первоклассно».
Как складывался рабочий день Николая Константиновича?
«Рабочий день Н. К. складывался в зависимости от обстановки, которая в экспедиции была очень различной. В Пекине, когда жили в отеле, он ежедневно, после утреннего завтрака диктовал Моисееву статьи, "Листы дневника", было много корреспонденции.
В Монголии, в те периоды, когда жили в Цаган-Куре и Тимур-Хада, рабочий день распределялся примерно так: подъём в 6-7 часов, завтрак, после завтрака обычно Н. К. диктовал Моисееву "Листы дневника", статьи, кое-что из корреспонденции (часть корреспонденции писалась самими Н. К. и Ю. Н.).
Часа в два мы все вместе обедали. (Когда мы с Чувствиным и Моисеевым не были в поездках). После обеда Н. К. занимался вместе с Ю. Н. экспедиционными делами, часов до 5-6 вечера. Потом Н. К. и Ю. Н. гуляли или по территории лагеря, или вблизи его. Вечером ужин, часов в 7-8. После ужина Н. К., Ю. Н. занимались у себя в палатке или юрте, иногда до поздних часов».
Запомнились Н. В. Грамматчикову встречи во время экспедиции:
«По прибытии в Бату-Халха экспедиция остановилась в здании, находившемся на территории, где находились помещения, в которых жил правитель Внутренней Монголии князь Дэ-Ван и располагались какие-то его учреждения.
На следующий день после приезда Н. К. и Ю. Н. нанесли Дэ-Вану визит, с ним были Моисеев и я. Также был переводчик Чамба... Н. К. вручил Дэ-Вану документ "Пакт Рериха" о сохранении культурных ценностей. Когда проезжали монастырь Шара-Мурен, то останавливались около него на 1 или 2 дня. Н. К. и Ю. Н. посетили монастырь, где пробыли больше полдня. Ходили они туда вдвоём.
Когда жили в Цаган-Куре, приезжал какой-то высокий по чину лама. Жил около нашего лагеря несколько дней, встречался с Н. К.
К ламе было целое паломничество монголов со всех окрестностей. В то время, когда лама находился в Цаган-Куре, мы с Чувствиным подналадили ему, по его просьбе, его автомобиль. Диву давались, как только на нём можно было ездить. Благо степь широка!»
Как вспоминал Н. В. Грамматчиков, особых трудностей в осуществлении экспедиции не было. Тяжёл был климат. Холодные ночи, отчаянная жара днём в полуденные часы, сухость воздуха, от которого у некоторых лопалась кожа на руках, были случаи носового кровотечения.
Часто приходилось пользоваться дорогами, совершенно не приспособленными для автомашин. Застревали в песках, откапывались. Ездили и по целине.
Но всё это для такой экспедиции, по его мнению, было в порядке вещей.
В сентябре 1935-го пришла пора прощаться.
«Уезжали из Пекина в Манчжурию, домой, Моисеев, Грибановский и я. Чувствин поехал с Н. К. до Шанхая, где и остался. Уезжали мы рано утром. Я зашёл попрощаться к Н. К. один. Несмотря на ранний час, и Н. К. и Ю. Н. уже встали. Перед расставанием много было у нас бесед, так что оставалось только сказать слова прощания.
Н. К. встал с кресла, на котором сидел, подошёл ко мне, подал мне руку и, пожимая мою, сказал на прощание несколько хороших тёплых слов, потом я попрощался с Ю. Н. Я ещё раз взглянул на Рерихов и вышел. Расстался с ними навсегда».
Примечание: данные приводятся по письмам П. Ф. Беликова и Н. В. Грамматчикова автору доклада.
Фотографии из собрания А. Н. Анненко. (Публикуются впервые). Отмеченные звёздочкой - выполнены Ю. Н. Рерихом.
Доклад опубликован: Рериховские Чтения. Материалы конференции СО РАН, СибРО 3-6 ноября 1997 г. Сборник. - Новосибирск: Сибирское Рериховское общество. 2000. С. 342 - 354.
Примечания:
[1] Рериховские чтения. 1976 год. Н, 1976. С.94-97. http://grani.agni-age.net/biograph/05_pfb.htm
[2] Николай Васильевич Грамматчиков родился в г. Кизиле (ныне Пермская обл.) 1 июля (н. ст.) 1908 г. Окончил Политехнический институт. В 1934-1935 гг. принимал участие в экспедиции Н. К. Рериха. С 1938 по 1954 год работал в Китае на Мулинских угольных копях главным инженером механического отдела. В 1954 г. с семьёй переехал в СССР. С 1955 года работал главным энергетиком угольной шахты в г. Черногорске (Красноярский край). Умер 18 марта 1988 г. в Краснодарском крае. В 1935 г. написал воспоминания. Опубл.: Рассвет (Чикаго), 1936. 7, 8 января. Перепеч.: Держава Рериха. М., 1994. С. 193-199. Н. К. Рерих упоминает о нём в очерке «Воздействия»: Рерих Н. К. Листы дневника. М.: МЦР, 1995. Т. 1. С. 166-169.
[3] «До времени не давайте никому данных, полученных от Грамматчикова... Мой совет - воздержитесь до времени» (письмо П. Ф. Беликова автору от 27 декабря 1977 г.). «В воспоминаниях имеются существенные подробности... Н. К. комплектовал экспедиции поэтапно. Это теперь мне ясно. Уточнена и дата выезда из Манчжурии в Китай и точный маршрут следования...» (письмо П. Ф. Беликова автору от 23 января 1978 г.).
[4] Василий Николаевич Грамматчиков (1865-1938?) - инженер горных разработок, постоянно проживавший в г. Харбине. Последние семь лет жизни из-за тяжёлой болезни был прикован к постели. Н. К. Рерих посвятил В. Н. Грамматчикову два очерка - «Семидесятилетие» и «Славный уход» (Рерих Н. К. Листы дневника. Т. 1. С. 394-396. Т. 3. С. 624-625). Н. К. Рерих, в частности, писал: «Когда меня спросят, как же даёт дух неистощимую силу и телу, я скажу: побеседуйте с моим другом Грамматчиковым и Вы почувствуете всё значение духовных проникновений» (Т. 1. С. 396).
[5] «Шлём привет и нашим китайским учёным и сотрудникам, из которых член Китайской Академии Наук доктор Кенг явился не только временным сотрудником, но и сохранились с ним связи на доброе будущее». Газета «Наша Заря» (Шанхай), 1935, 10 сентября.
[6] «Рериховские чтения», 1976 год. С. 94. http://grani.agni-age.net/biograph/05_pfb.htm
[7] Очерк «Искра» (15 мая 1935 г., Цаган-Куре): «Всё как будто на месте. Словно бы всё было предусмотрено. Ничто не забыто, а искры нет. (...) Искра убедительности, искра восхищения, искра воодушевления или преданности, или мужества, когда именно она вспыхивает?..» - Газета «Рассвет», 1935, 21 октября. Также: Рерих Н. К. Листы дневника. Т. 1. С. 423 - 426. http://grani.agni-age.net/articles11/4601.htm.
Ваши комментарии к этой статье
№46 дата публикации: 02.06.2011