Незаметно светлее стало

По велению февраля.

Не гляди на реальность устало,

Если жив, значит, жил не зря.

Ничего не бывает напрасно,

И сияют снега густотой –

Совершенные, так прекрасно,

Будто образ Бога с тобой.

Корни бытия в тебе, как ноша,

И касается плеча абсурд.

И – я не спрошу его: хороший,

Для чего наполнен твой сосуд?

Не спрошу, да он и не ответит…

Тяжелы мне корни бытия.

К неизвестности склоняет ветер

Онтологии, усвоил я…

Я хочу быть малышом,

Вырасти не удалось мне,

Сбиты жизненные оси,

Всё нелепым кувырком

Происходит… Я малыш,

Защищённый мамой, папой.

Нежно называют лапой.

Где они? И давит тишь…

Зимний мех, играющий огнями.

Дивный снег, альтернативный свет.

Он, знакомый с тайными мирами,

На вопрос о них не даст ответ.

И не надо, темнота расшита

Редкими возможностями сей

Белизны – высокой, как молитва,

Избавляющая от страстей.

Левиафан белеет неподвижно…

Увиделись такими – велики –

Нагроможденья снежные… но вы же

Не видите сего?

Зачем стихи?

Левиафан в душе любого страшен –

Ревёт страстями, требуя своё…

А мир сравнений чрезвычайно важен –

Чтоб уточнялось всякое житьё.

Уцепившись за поручень детства,

Что добавишь к реальному дню?

Не хватило ни страсти, ни дерзости

Ярко жить, что теперь изменю?

Снова хочется в детство, там папа,

Мама там – молодые они.

Никогда не услышу я: «Лапа» –

Слово, так украшавшее дни…

Магию считая философией,

На три слоя разделил её.

Наполнение дарует космос ей,

И земные вещества ещё.

Хоть бежал в Лион, но там был схвачен.

Завернувшись в плащ, сквозь стену он

Выйдет из тюрьмы, чей мир неважен,

Раз Агриппа на свободу обречён.

Фауста полёт… О нет, Агриппы:

Шаровая бездна бытия.

Оккультизм потребует и риска,

И познанья собственного я.

Удивительный Агриппа! Тайной

Окружённый добрых пять веков.

Растворился в музыке бескрайней

Музыки небес, в саду садов.

Пытка самим собой

Страшного пострашней.

Смерти чугунный вой –

Возразить-ка посмей…

Время еле идёт,

Неистовое – летит.

Сделать как поворот

От

Одиночества и обид?

Длится пытка сия,

Покоя тебе не даёт.

Образом бытия

Адский чернеет лёд.

Внук у тебя, отец, родился –

Возможно, видишь ты с высот.

Как воспринять оттуда мир сей?

Надежда шариком плывёт…

Шип опыта, её проткнувший,

Отбросить не удастся мне.

Отец, ответь хоть что-то! Ну же!

В молчание, в его броне

Ты замкнут… Если продолженье

Реально, что ж они молчат –

Ушедшие?

Цепочки звенья

Порвутся.

Пью вечерний чай.

Твой внук растёт – ты видишь, папа?

Ты встретил маму или нет?

И я ребёночком заплакал,

Опять не получив ответ.

Не замёрзшая река курится.

Умиротворение снегов.

Вдруг покажется – реке приснится

Жизнь без берегов.

Кочерыжный хруст дорожки

В лесопарке так хорош.

Затеряться в белизне возможно,

Коль грядущего не ждёшь.

Белизна ветвей красива,

Воздух в розах – вырастил мороз.

И дорожка, будто перспектива

В мир метаморфоз.

Начальник стал какой-то странный:

Откроет дверь и заорёт:

– Приказ исполнить! – Не даёт

Приказа деспот окаянный.

Варьянт есть крика: – Дать ответ!

Какой? На что? Всё непонятно.

Сотрудников в сознанье смятка,

И раздражает сей сюжет.

Нормальный был же человек!

Сегодня действует на нервы.

Их возмущенье застит небо.

Их поведенья дальше век-

тор ясен: и, зажав в углу

Начальника, срывают свитер

С рубашкой. Проводочки виснут,

Коль корпус вскрыт, и на полу

Блистает ключик – заводить.

Начальников своих проверьте.

Рок подчинения проветрите,

И сразу легче станет жить.

Вийон, а слышится – жаргон,

Логична кодировка это…

Любивший эту речь Вийон

Насколько смог уйти от света?

Куда он шёл и где пропал?

Действительность не отвечает…

Игра таинственных зеркал

Небесных мир не изменяет.

Копейки стоящая соль –

Кило: пакет большой – копейки.

А соль судьбы понять сумей-ка,

Свою всерьёз играя роль.

Насколько осознал свою?

Несёшь пакет домой по снегу –

Он бел, как соль.

Стремленье к свету

И к соли свету воспою.