Ещё не наступило завтра

В эоновых календарях.

И только хищно динозавры

Пасутся в пальмовых полях,

Их век не кончится, доколе

Загаснет солнечный фонарь,

Там запах вызревших магнолий

Похож на атомную гарь.

Там дни, кошмарные, как ночи,

И ночи злые, как испуг,

Там птеродактили клекочут

Слетаясь с севера на юг,

И каждый, как беды осколок,

Их крылья гасят белый свет,

Чтоб не родился археолог

И через миллионы лет.

Она – сокровище моё,

Со мной по жизни в паре,

Чисты одежды у неё

И образ не состарен,

Она мне вовсе не жена,

И не медаль на китель,

Но собеседница она,

И первый мой учитель.

И так признаюсь вам, друзья,

Я в том, на всякий случай –

Она ровесница моя,

Но сохранилась лучше.

Как рубахи новые надели,

И котомки взяли от земли –

Из Царьграда на Святой неделе

Выходили семеро калик.

Власий, да Андроник, да Невежа,

Два Петра, Задира и Лука,

Скудные запасом и одеждой,

Приходившие издалека.

Всякого добра у них немного,

Им носить поклажу не с руки –

Лишь бельмо у Власия кривого,

Да деньга у сивого Луки.

Им теперь назад, через Балканы,

Им переправляться за Дунай,

За плечами оставляя страны

По дороге в свой славянский край.

Бороды кудельные не бреют,

Крестятся о всех земных сторон.

В Киеве расскажут о Никее,

В Муроме расскажут про Афон.

Мужику Илье на русской печи

Повелят оставить злой недуг,

Заведут языческие речи,

Да к Псалтыри перескочат вдруг.

Всех живой попотчуют водицей,

Мёртвой влаги не раскрыв сосуд.

Умною беседой насладиться

С ними князь и смерд за честь почтут.

А потом зайдут Варфоломею

В Радонеж, где зреет лепота,

Мудростью поделятся своею,

Взятою у самого Христа.

Рослые, бывалые – всё те же

Ходоки сквозь земли и века –

Власий, да Андроник, да Невежа,

Два Петра, Задира и Лука.

И опять уйдут они, в заплатах,

В Византию, не жалея сил.

Снова в императорских палатах

Будет ждать их кесарь Михаил.

Чтоб в свои вселенские Указы,

Он, державной властью неделим,

Поместил далёкие рассказы

О земле, что станет – Третий Рим.

К ней ведёт скалистый берег пенный,

Цены там и сроки высоки.

...А деньга осталась неразменной

За щекой у сивого Луки.

Это облако я видел в детстве,

Над соломой нашей старой хаты,

В небо я любил тогда глядеться –

Любопытным хлопцем был когда-то.

А потом равно и быль, и небыль

Я мотал себе на ус и мускул,

Прожил век, не заглядáя в небо,

Набегу, вприпрыжку и прикуску.

А когда петух меня с прожарки

Клюнул в место, мягкое, как вата,

Я прошёл под своды старой арки,

Той церквушки, где крещён когда-то.

Как давно я в этой церкви не был.

От стыда куда мне, Боже, деться?

И вот тут глаза я поднял к небу,

И увидел облако из детства.

Белое, как молодой барашек,

Проплывает в лучезарном свете,

Как тогда над старой хатой нашей

В середине прошлого столетья.

Я его узнал, узнал, однако,

Там же с гуси пролетают с Нильсом!

Как хочу я, Господи, заплакать.

Как давно я плакать разучился...