этико-философский журнал №91 / Осень 2022
Владимир Калуцкий,
член Союза писателей России
Я расскажу тебе случай, когда перед командованием стоял вопрос: дать мне звание Героя или расстрелять, как труса.
Шёл июль сорок первого года.
Наш артиллерийский полк пятился назад, прикрывая отступление 247 дивизии. Я был лейтенант, командир батареи 45-миллиметровых орудий.
Чтоб ты представлял. Сорокопятка, как звали пушку на фронте – это орудие калибра немногим больше снайперской винтовки. И даже тем бензиновым танкам, на которых немцы вторглись в Россию, они почти не приносили вреда. Ты ему бьёшь в лобину, душу мать, – а снаряд лишь черкнёт – и свечкой рикошетит в небо. В общем, не зря эти пушки назывались ещё и "Прощай, Родина". Да к тому же у меня из четырёх орудий осталось только два. И личного состава – на один расчёт.
И вот ставит мне командир дивизиона задачу – перекрыть огнём брод на реке Остёр. Танкоопасное направление. Если немцы пойдут – в два счёта дивизия окажется в окружении. «Ты, лейтенант, – говорит, – свои орудия замаскируй на нашем берегу и бей в упор. Главное – не дай им переправиться». Ну, я взял под козырёк. Запрягли своих мухортых лошадок в орудийные передки и двинулись к месту засады.
Как говорится – танки к фронту едут задом.
Ну, приехали. Место удобное. У брода открытое, а дальше – мелколесье. Если поставить пушки справа и слева от дороги, что идёт от брода – можно штук несколько танков сжечь. Хотя не факт, что они тут вообще сунутся. Брод – он хоть и брод, а на середине глубина около метра. Да ещё и наши артиллеристы поработали – они по квадратам расстреляли брод, превратив его в подводное поле из глубоких воронок. Чтобы пройти – надо сначала разведать, так сказать, фарватер.
Признаться, я сначала успокоился. Не полезут танки тут. Непрохоже.
И прочти успокоился. Пушки мы замаскировали, Курим, поплёвывая. Лошадки хвостами предвечерний гнус разгоняют.
Но тут у брода появились немцы. Что характерно – начали размечать брод. Явно не для пехоты. Пехота по воронкам вплавь способна.
Пока я размышлял – на тот берегу появились танки. Стоим, заломив пилотки, считаем...
Скоро бензиновая гарь дошла и до нас. Двенадцать машин скопилось на переправе. Неравный бой предстоит. Ну – сколько мы успеем сжечь. Ну – головную машину. Ну – замыкающую. А они на наш огонь ответят десятком стволом. С землёй смешают.
И тут меня осенило!
Мы разметали камуфляж, дружно взялись, и за пятнадцать минут поменяли дислокацию. Теперь наши пушки стояли в мелколесье по обе стороны дороги на самом берегу, и смотрели стволами на восток.
Ну, как и приехали – к фронту задом.
И что началось потом!..
Танки пошли мимо нас. Все двенадцать выбрались на берег, и, истекая речной водой из всех пазух, поползли вверх по дороге.
Мы расстреливали их сзади. Начав с последней. Как в тире, как на учениях. С тыла сорокопятка легко брала их бензиновые кормы. Они шли, ничего не понимая и не осознавая. Передние на знали, что задние уже горят, а задние не понимали, почему они горят раньше передних.
Словом, прорыв мы ликвидировали за семь минут. У меня даже пульс не участился. А на противоположенном берегу немцы не рискнули сунуться, увидев, что случилось с их панцирмашинами. Да, к тому же, им в тыл ударила какая-то наша потрепанная часть, выходившая из окружения.
Ну, где-то так.
А через полчаса, ближе к сумеркам, подъехал командир дивизиона и батальонный комиссар. Командир пообещал представить меня к званию Героя, каковое тогда полагалось за 5 сбитых машин, а комиссар, с моих слов, начал составлять боевое донесение. Это им полагалось делать каждый день.
И что тут началось.
Оказалось, что я не выполнил приказа. Приказ был – не пустить танки на нашу сторону. А я пустил. Более того – пропуская врага мимо своих позиций на незанятую территорию, я добровольно сдал врагу часть нашей земли. Тем самым тоже добровольно оказался на территории, занятой противником.
Что равносильно сдаче в плен.
Вот такие пироги.
Сняли с меня ремень, забрали табельный ствол, и под конвоем отправили в штаб дивизии. Время суматошное – всё решалось в два счёта. На следующий день трибунал приговорил меня к расстрелу.
Вот тебе и Герой Советского Союза.
На счастье – такие приговоры утверждал командир дивизии. А им тогда был генерал-майор Мухин. Если память не изменяет – Григорий Денисович. Это его дивизию я спас от окружения.
И Мухин возмутился. Если мы таких командиров будем расстреливать – с кем воевать?!
Ну – меня, такого всего без ремня и пилотки, к нему привели. Стою, уже ко всему равнодушный. А он мне в очень крепких выражениях рассказывает, что есть Устав, в котором чётко расписаны все действия офицера в условиях боя. Что есть законы войны, за нарушение которых один приговор: расстрел. И главный такой закон – ни шагу назад, ни пяди своей земли врагу.
– А теперь представь, лейтенант, что ты пропустил танки вглубь России, а у тебя орудийные замки заклинило? Или снаряды бракованные не взорвались? Или снайперы с той стороны положили расчёты?
Да эти двенадцать танков так бы проутюжили наши тылы, как никакая фронтовая операция не способна. Уяснил свою ошибку, герой? А теперь иди – и не греши.
В соседней палатке вернули мне ремень и пистолет и приказали идти на свою батарею. А там солдаты уже и за помин души выпили.
Ну – сел я на мухортую лошадку – и ну гонять её между деревьев да по мелколесью. По щекам слёзы – то ли от ветра, то ли от пережитого.
Я до самой Победы потом грамотно воевал. По Уставу. Четыре ордена имею и четыре медали. Не могу утверждать, но кажется, что от смерти меня уберегли законы войны. А что Героя не дали, ну так зато жив. Тоже не последняя награда.
№73 дата публикации: 05.03.2018
Комментарии: feedback
Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore
Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...
Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru
copyright © грани эпохи 2000 - 2020