Грани Эпохи

этико-философский журнал №91 / Осень 2022

Читателям Содержание Архив Выход

Любовь Калинина

 

Самопознание

Как удивительно разворачивается внутренняя жизнь человека, сердечная, либо духовная, это уж как будет угодно, в течение всей жизни земной. Разворачивается скрытно, потаённо от глаз других, пряча всё сокровенное в разных уголочках сердца. Она так тщательно оберегается от чужеродного вторжения, так тщательно прячется от очевидности, дабы не выдать ей то, что идёт в разрез с ней, дабы не стать изгоем этой же очевидности.

Исключительным правом на естественность и открытость обладает детское сердце, ибо оно ещё не знает очевидности, хотя приходит в этот мир со всем багажом своих прежних накоплений. Но это прошлый опыт. А пока… Очевидность – это детская площадка познания её.

Как прекрасны ощущения детского сердца… Как оно открыто навстречу любому событию, любому слову, как впитывает в себя внутреннюю суть их, как глубоко чувствует эту суть, ибо чисто само по себе, а чистый кристалл преломляет луч в первозданной форме его. И как переживает и горюет горем искренним, сталкиваясь с непониманием и грубостью. И первые потери и расставания омываются кристальной чистоты слезами с чувствованием всей трагической глубины происходящего. Сердце едино с Жизнью, и у него своё, свойственное только детскому сердцу восприятие этой Жизни. Оно безудержно радуется, и безудержно страдает, преломляя все события через призму чистоты и непосредственности. Ещё нет фальши, нет лжи, нет тяготы от присутствия внутри этих душевных монстров, всё просто и одновременно, непонятно и притягательно. Сердце пытливо ищет ответ на любой вопрос, и, получая его, взвешивает на каких-то своих, внутренних весах истины. Недосказанное ложится в потаённый уголок сердца, дабы в определённый момент быть вновь извлечённым на свет в виде следующего наводящего вопроса. Оно будет уточняться и уточняться, пока версия ответа не станет близка детскому сердцу. Распахнутыми глазами смотрит ребёнок на мир, и распахнуто его сердце навстречу этому миру. И как беззащитно оно перед этим миром, вернее, той областью его, которая формируется человеком, областью человеческих взаимоотношений. И если общение с Природой для детского сердца радость, пытливость и обоюдная любовь, то область человеческих взаимоотношений обставлена для него непонятными ограничениями и догмами. А сердце тянется познать всё, и неудовлетворённое, прячет свой интерес от глаз взрослых, дабы составить своё мнение на основе иных источников, порой далеко не самых лучших. Но это позже, а раннее детство, не обременённое пока постоянными обязанностями, окружённое заботой любящих родителей – праздник детского сердца. И игрушки, и сбитые коленки, и первые попытки обретения друзей, и уроки общения – всё это первый детский опыт познания окружающего мира. А он непонятен и так притягателен… Появляются первые детские привязанности, и настолько искренние и крепкие, что порой проходят через всю жизнь. Всё, что противоречит этой привязанности, отвергается, и искренность, и жертвенность её поразительны. Всё для предмета этой привязанности – и единственная конфета, и любимая игрушка, и первые попытки неумелой защиты. И это настолько трогательно, что вызывает невольное уважение, ибо даёт жизненный урок взрослому сердцу.

Но вот в детских глазах появляется хитринка. Значит, ребёнок понял и зафиксировал слабые точки в поведении взрослых, дабы умело нажимая на эти точки истребовать то, к чему он стремится, что жаждет получить, и это вовсе не означает обязательно нечто материальное, это может быть и желание проявления к нему любви взрослого человека, его ласки и заботы. И ощущение этой любви, заботы и защищённости несравнимо важнее для ребёнка, нежели нечто осязаемое. Счастливо и благодарно сердце ребёнка, чувствующего любовь и заботу. Оно готово всё отдать любящему его, ибо устанавливается незримая, сокровенная связь между любящими друг друга сердцами.

Мама… Такая родная, близкая и любимая… Никогда не стремившаяся подавить волю ребёнка, с удивительным, каким-то врождённым тактом и вниманием дающая первые уроки адаптации к внешнему миру, стремящаяся сохранить в ребёнке всё то лучшее, с чем он пришёл в этот мир. Как тонко чувствовала и понимала она все переживания детского сердца, выказывая своё понимание лишь тогда, когда считала это допустимым. Не нотации, не бесконечные поучения, а неброский, личный пример поведения во всём. И именно это навсегда запоминается и откладывается в детском сердце, становясь столь важным подспорьем в обретении собственного жизненного опыта.

И отец… Человек военный, заботливый, любящий, но бесконечно занятый, со взрывным характером, вспышки которого погасить могла только мама, погасить незаметно для нас, детей.

В отличии от проявлений взрослого характера, с какой взрывной силой любви, искренности переживаний и страданий открывается детское сердце в момент беды и боли. Когда ребёнок, ничего не знающий о Боге, да, были и такие времена, бросается на колени и молится истово, молится, обливаясь слезами, за жизнь дорогого ему человека, молится, обращаясь к Высшему. Слова мольбы истекают из сердца, как из открытой раны… И Высшее слышит эту молитву детского сердца, и отводит, казалось бы, неизбежное.

А сердце постепенно набирается собственного опыта, пополняя Чашу веков. Оно вновь и вновь получает уроки внешней окружающей жизни, и учится, к сожалению, прятать свою искренность в глубины, недоступные чужому взору, хотя нет, нет, она, да и вырывается наружу со всей мощью чувств и огромной жаждой справедливости. И в дальнейшем эта жажда справедливости и нетерпимости ко всякого рода лжи и лицемерию порой отбрасывает и чувство такта, и желание понять истоки их, вызывая явное и скрытое противостояние противоборствующих сторон.

Но это потом, это следствие… А первопричина – первая, собственная ложь ещё детского сердца. Это настоящая трагедия детской души. Причём эта ложь совершенно не преднамеренна. К этому побудило присутствие посторонних людей. И, казалось бы, совершенно безобидный вопрос вызвал непроизвольную ложь. Боже, как мучилось сердце, приняв в себя эту ложь! Казалось, всё окружающее пространство знает об этом, и страх, и стыд одновременно заливали сердце волной невыносимых страданий. Сердце буквально переболело этой ложью, но одновременно обрело стойкий иммунитет к ней. Конечно, жизненные обстоятельства будут не раз ставить сердце перед выбором, но грань лжи перейдена не будет, ибо ощущение нечистоты становится в эти моменты почти физическим.

Скрытность? Да… С мужанием сердца скрытность его возрастает. Сердце уходит в себя, всё больше возрастает и некая отстранённость от суетной жизни, и ожидание прихода чего-то необычного, прекрасного, отличного от существующей очевидности. Сердце постоянно живёт словно в двух мирах. Первый – существующая очевидность, а второй, внутренний – необычный, таинственный, искренний, где всё очень чисто, тонко и красиво. Сердце стремится привнести этот второй мир в первый, но вновь и вновь уходит в себя, ощущая обречённость этих попыток. Эти попытки вынуждали и окружающих поневоле корректировать своё привычное поведение во взаимоотношениях, и это, видимо, вызывало у них внутреннюю неловкость. И сердце становится всё более, и более одиноким. Оно и в своей первой любви прошло одиноко весь этот прекрасный путь познания жертвенности, когда сердце, мысли, чувства – всё отдаётся до донышка любимому образу, который возносится сердцем на недосягаемую высоту, и когда земное несоответствие созданному образу опустошает любящее сердце. Но в этом, видимо, была и рука Судьбы…

Когда тебе в шестнадцать лет говорится о некоем ответственейшем рубеже твоей жизни в пятьдесят пять, то это кажется так бесконечно далеко, ведь впереди целая жизнь…

Но жизнь земная – суровый учитель. И сердце стремится адаптироваться к ней, пряча свою нежность и ранимость в самый потаённый уголок свой. И грубость, хотя и отторгается внутренне, но внешне принимаема, правда, до определённого предела. И это порой ввергает сердце в отчаяние, ибо оно противится этому огрубению, оно стремится к тому Сокровенному, что прячет в себе от посторонних взоров. И лишь стояние на краю Бытия в определённый момент жизни, примиряет сердце, в какой-то мере, с внешней жизнью, привнося в него равновесие и стремление видеть лишь хорошие стороны в ней. Но это не надолго…

Вновь и вновь уроки жизни бьют по сердцу, заставляя его желать и искать защиты во внешнем мире, во многом отдавая дань устоям общества, делая при этом новые и новые ошибки, многократно утяжеляющие Путь. И только потом, спустя много лет, приходит понимание, что на разрушении не построить светлый храм Любви, и благо другого человека гораздо важнее блага собственного.

А пока жизнь всё более и более сурово наказывает за каждый очередной неверный шаг, подводя постепенно сердце к пониманию справедливости воздаяния за деяния свои. И как удивительно и нежданно приходит это воздаяние, порой с той стороны, о которой ты не мог и помыслить. Испытания громоздятся как волны в бурном море, и не единственная из них подобна валу девятому, когда сердце мечется в мареве боли и почти безысходности, пытаясь найти выход, но не видит его…

И вот тогда, сердце уходит в себя, в тот сокровенный уголок, который с детства так оберегаем от глаз чужих. Оно взвешивает на Весах Истины жизнь свою, и то Сокровище, которое так бережно хранило и лелеяло долгие годы. И это сравнение потрясает все внутренние основы, разрушая догмы и стереотипы жизни земной, ибо между Хранимым и очевидностью – пропасть… И это именно та грань, тот рубеж, та красная линия, о которой говорилось в юности. И нужно сделать единственный шаг-выбор, за которым либо небытие, либо Путь, Путь духовного восхождения.

Высшее милосердно. Оно тем, либо иным способом подсказывает нам путь верный, и как порой неожиданен и необычен этот способ.

Но в этот миг сердце почти физически ощущает эту грань… Оно потрясено до самых глубин своих, оно мучается и страдает, осознавая в полной мере собственное предательство Того, что так бережно хранило в себе. Оно уединяется и молится, молится истово, пока слёзы не прорвут плотину собственного непрощения, и не омоют сердце…

Сердце обретает Путь… И всё собирается для него в фокусе едином. И всё нужно преодолеть, преодолеть верно, ибо время не ждёт, его почти нет. Но радость обретения Пути столь велика, что даёт силы для этого преодоления. Теперь сердце знает, что оно не одиноко, и не будет одиноко никогда. И осознание этого врачует изболевшееся сердце. Оно омывается потоками Благодати, и радуется, радуется…

Радость в начале Пути… Как она легка, светла, практически воздушна. Она ещё не утверждена, не выстрадана. Она дар Высшего сердцу, избравшему Путь, дар укрепляющий, поддерживающий. Она как Луч ведущий. И сердце, приняв её в себя, расцветает красками этой радости, оно стремится поделиться ею, позвать за собой в страну этой радости каждого, ибо в нём начинает просыпаться стремление к Благу Общему. Это вызывает и внешние проявления, которые непонятны и, как результат, не восприняты и отторгнуты.

И сердце начинает вновь обретать духовный опыт, пополняя Чашу веков. Но теперь радость обретения сливается с тем Сокровищем, которое сердце таило в себе с детских лет, и сердце знает к чему оно должно идти, мужая, обретая первозданную чистоту и мудрость. Но оно ещё даже не предполагает, какую цену заплатит оно за возрождение этой чистоты. Какой чудовищный накал борьбы придётся выдержать ему в битве с самим собой, с личностью своей, ибо корни всех несовершенств и пороков лежат в толще веков, и вырывать их придётся буквально с кровью, заживляя, постепенно обретаемой мудростью, раны сердца. А пока, в начале, всё кажется легко, просто и быстро…

Однако и время, и события начинают сжиматься, напоминая действием своим шагреневую кожу. Всё начинает концентрироваться на относительно небольшом отрезке времени, ибо его практически нет. Жизнь человеческая так коротка, а понятые и принятые Цели так нуждаются во времени… Приходит понимание того, сколь многое упущено в жизни текущей, упущено то, что сейчас очень помогло бы в становлении сердца и сознания. Есть основы исторического и культурного пути человечества, знание которых ложится краеугольным камнем в основание Познания. И вот их-то нередко в определённых вопросах и не хватает для более полного понимания происходящего. Всё, конечно, восполнимо, и сознание, направляемое сердцем, ищет ответы на поставленные жизнью вопросы. Но время, время…

А вопросы, проблемы и испытания громоздятся, практически не давая сердцу передышки. И как ещё часто делаются шаги неверные, всё более утяжеляющие Путь. Как страстно просит сердце то, что принадлежать ему не может, как мучительно страдает не получая желаемое, а спустя годы, также страстно благодарит за невозможность данного обретения, ибо оно могло помешать, а то и прервать Путь.

Сердце… Какой вал испытаний разного напряжения прокатывается через него за всю человеческую жизнь… Какой стойкостью оно должно обладать, дабы выдержать всё это, не сломиться, не впасть в депрессию, не потерять интерес к жизни, и самое главное, устремления на Пути духовном. А сознание ещё не окрепшее, и мысли, не знающие дисциплины, подбрасывают и подбрасывают житейский хворост в огонь сердечных страданий. Да и как не страдать сердцу, несущему одиноко в себе горе-знание, связанное с  одним из самых близких ему людей на земле. Оно ведь живое, и болит болью близкого человека. И только необъяснимая, вопреки всему происходящему, вера в то, что всё будет иначе, что это страшная ошибка, даёт силы сердцу пройти всё до конца. Воистину, Силы Высшие милосердны и знают меру возможностей наших, поддерживая нас всеми действиями допустимыми, порой не поддающимися осознанию в данный момент. Но зато потом, когда приходит понимание этого действия, какой благодарностью полнится исстрадавшееся сердце!

Где и в чём черпает сердце силы для преодоления, для дерзания? Сердцу необходим Исток Жизни, и сердце ищет его, стремясь хоть ненадолго уединиться, уйти от калейдоскопа суетной жизни, ибо накопившаяся тягота становится невыносимой. Оно ищет, мучительно ищет этот Исток и, наконец, обратив взор свой к Небу, находит его. Оно говорит и говорит, обращаясь к Высшему, говорит со всей страстностью обнажённого сердца! И в безмерно уставшее сердце нисходит Благодать… Беспредельность принимает сердце в свои объятия, она утешает его, она даёт ему урок Единой Жизни, она говорит о нескончаемости Пути, о Главном, по сравнению с которым всё так суетно и преходяще.

И обновлённое сердце, напитавшись мудростью и Красотой Неба, принимает эту Красоту в себя, дабы соединить в ней и небесное и земное. Всё становится ему близким на Земле. И пение птиц, и шорох трав, и каждый листок, и лукаво улыбающийся венчик одуванчика, и бег причудливых облаков, и каждая капелька дождя, как привет из небесной выси. Всё вбирает в себя сердце, всю эту Красоту, подаренную ему Создателем, оно чувствует своё единение с Великой Жизнью, и вновь наполняется силой и устремлённостью дерзания. С этого момента сердце нераздельно с Красотой. В моменты особого напряжения оно вновь и вновь обращается к ней, и открываются шлюзы сердца, и вновь Благодать нисходит в сердце, даря ему возрождение и силы дерзать, наполняя его радостью, такой отличной от радости первых шагов Пути.

Да, эта радость совсем иная… Она не бьёт из глубин, как гейзер, стремясь облагодетельствовать всех, она сокрыта внутри сердца, именно в том, самом сокровенном уголке его, она граничит с мудростью. Она даётся сердцу невероятно тяжко, она выстрадана им. И с каждым витком подъёма духовного утверждать её становится всё тяжелее, ибо одновременно растут испытания по накалу своему. Сердце понимает, сколько не тверди «радость», радостнее не станет. Оно утверждает её в тиши уединения, ибо уже приходит понимание кармы, её хитросплетений, и сердце пытается проникнуть в суть её построений, принимая справедливость воздаяния.

А воздаяние не промедлит… Оно имеет суть разную. И воздаяние за дела хорошие так тесно переплетается с воздаянием за дела неприглядные, что отделить одно от другого порой невозможно неискушённому сердцу. Но уже теперь, пройдя Голгофу страданий от предательства близких людей, сердце ищет первопричину этого предательства в первую очередь в себе и деяниях своих. Да, ведь и предательство предательству рознь… И в особо тяжком проявлении его, о котором ты и помыслить не мог, как тяжко сердцу простить, взять эту вину на себя, понимая, что теперь оно стоит в центре и кармы родовой… И волны этой кармы, не обходя истинного виновника, будут накатывать и на центр, и ты должен стоять, как скала, в полном равновесии и самообладании, ибо иначе невозможно проникнуть в суть происходящего.

Равновесие… Как тяжко оно даётся сердцу! Как высок накал борьбы с личностью своей, разворачивающийся в сердце! Сколь много негатива сокрыто в нём, сколько самости и эгоизма! Как непросто дать не оправдательную, а честную, бескомпромиссную оценку своим действиям, мыслям, чувствованиям… Но ведь нет иного пути для обретения свободы духа! Только чистое сердце может проникнуть в Истину, дав духу силу и мощь дерзновенного, свободного полёта. И борьба разворачивается в сердце не на жизнь, а на смерть! Любое внутреннее и внешнее проявление сопоставляется с Сокровищем, хранимым сердцем, на соответствие ему. Всему, что ему противоречит, объявляется бой…

А гордынюшка, как Змей Горыныч о трёх головах – по бокам эгоизм и самость, а в центре она сама, во всей своей «красе». Но сколь она неприглядна эта тройка, и сколь мощна… И победить её – дело чести для возрождающегося сердца. Но жизнь земная – прекрасный учитель. И вновь, и вновь бьёт она со всей мощью по этим трём составляющим, вызывая вначале безудержный всплеск эмоций и переживаний, который постепенно, с огромным трудом, начинает выравнивать амплитуду колебаний своих, пока не приходит истинное понимание заслуженности посылаемых испытаний. И кажется сердцу, что победа одержана, но это лишь кажется, ибо выметено из него пока самое заметное, самое крупное. И не раз, казалось, по мелочам будет вспыхивать разновесие, и Змей Горыныч будет поднимать ослабшие головы.

Но любое испытание конечно, и, как говорит нам Высшее, по силам даётся человеку. И вот уже «львиная натура», пройдя испытание властью, отказывается от власти земной. Она не нужна больше сердцу, у него другой Путь. Это вызывает непонимание окружающих, в какой-то мере даже сочувствие, но сердце остаётся непоколебимым в выборе своём. Оно радуется обретённой свободе от рамок, налагаемых властью. Оно может, как ему кажется, полностью посвятить себя Пути…

Но что есть Путь? Путь, это в первую очередь, ДОЛГ, который ты должен отдать тем, кто нуждается в тебе. Отдать тактично, с любовью, что получается далеко не всегда, отдать независимо от того, какие рамки несвободы физической налагает на тебя жизнь. Это золотая середина между Небесным и Земным. И как бы ни хотелось сердцу отдать всего себя только первому, не получится, ибо Путь – это труд во Благо Общее, а оно складывается из составляющих, из Блага каждого человека.

И трудится сердце неустанно, преодолевая несовершенства свои и пороки, и всё более приближается к Сокровищу хранимому, всё чаще становится единым с ним. Постепенно сердце обретает чистоту, возвращается к ней, но возвращается уже иным, умудрённым новым опытом жизни.

А опыт этот даётся так непросто… Особенно это касается обретения равновесия и полного самообладания. Пока хотя бы равновесия, ибо всё буквально восстаёт на твоё решение. И большое, и малое старается «раскрутить» астрал и растревожить сердце. И разновесие лезет и лезет откуда-то изнутри, и, кажется, что не будет этому конца, и сердце порой стоит на грани отчаяния. Оно уже знает милостью Высшей, что такое мир сердца, и стремится к этому миру изо всех своих сил, дабы обрести его навсегда. И вдруг, в какое-то мгновение, в водовороте этой борьбы сердце обретает равновесие. И порой кажется, что незаслуженно, что всё ещё не исчерпано до конца. Но грань обретённого равновесия сердце ощущает почти физически. Она уже не может быть перейдена в обратном направлении. Малые всплески разновесия ещё порой имеют место, но они словно разбиваются об эту грань. И эта победа приносит сердцу мудрую радость, мир сердца и огромные новые возможности.

Сердце открывает в себе радость творчества, ибо творчество свойственно сердцу и связано с ним неразрывно. Если в творчестве нет сердечного огня, то такое творчество тускло, оно не может зажечь своим огнём другое сердце, оно фактически мертво. Сердце может делиться с другими только тем, что оно пережило само, тем, что пропустило через себя и возвысило. В порыве творчества сердце соприкасается с Высшим, оно напитывается энергиями его, возжигает в себе Огонь вдохновения. Сердце творит на одном дыхании. Оно вне времени и пространства, и нет счастливее сердца на Земле в эти мгновения, ибо оно самое сокровенное, что имеет, приносит в дар людям. Оно не взвешивает – примут, не примут, оно просто отдаёт, и это приносит сердцу огромную животворящую радость.

И сердце дерзает вновь и вновь, стремясь к внутренней гармонии, этому высочайшему достижению сердца. Путь к ней тяжек и долог, но именно эта непростота достижения радует дерзающее сердце. Оно осознаёт, что уже что-то постигло, но сколько ещё впереди, сколь многое ещё нужно изменить в себе, вытащить на Свет Божий и вырвать с корнем навсегда. А астрал время от времени задаёт сердцу задачи высшей математики… И вновь бессонная ночь, и поиск истинного источника произошедшего в себе, и только в себе, ибо это реакция именно твоего сердца на произошедшее событие. И мысли, мысли… До полного контроля над которыми ещё так далеко, и которые услужливо стремятся увести тебя по пути наименьшего сопротивления, минуя борьбу и убаюкивая сердце.

В который раз, в тиши ночи, сердце обращается к Высшему, обращается с мольбой укрепить сердце в достигнутом, и дать силы ему для нового дерзания, дабы стало оно сосудом чистым для вмещения Его Любви. И приходит помощь, и укрепляется сердце в дерзании своём, но оно само должно навести чистоту в себе, и никто другой, ибо оно уже тонко чувствует и выверяет все самые малейшие проявления свои.

Просветлённое милостью Высшей сердце стремится к познанию Любви. Да, оно принимает полностью свою общность с Единой Жизнью, оно ощущает её ритм, оно пытается любить всё сущее… Но сущее это не только Природа, любовь с которой взаимна, открыта навстречу друг другу и светла с детских лет, любовь, обогащающая сердце даром проникновения в суть тайной жизни Природы. Сущее – это ещё и человечество, любить которое, в общем и целом несложно, ибо оно не докучает тебе несвоевременными действиями и просьбами; и это ещё и конкретный человек… И вот здесь для сердца всё тысячекратно сложнее.

Как тесно переплетаются кармические связи, проникнуть в суть которых сердце может ещё далеко не всегда. Как, впрочем, и поставить себя на место другого человека, дабы понять суть его проявления, поставить, сострадая, но, не входя в круг данных событий. Но для того, чтобы помочь, одного сострадания мало. Сердце должно проникнуть в суть события, либо действия, увидеть и понять Истину, дабы не лить воду на мельницу чужой самости. И для этого, нужно избавиться от самости собственной, ибо чувствознание и самость несовместимы. Только чистое сердце может проникнуть в Истину. Потому каждый раз задумываешься, могу ли я дать испрашиваемый совет, верен ли он будет, правильно ли я понимаю положение вещей?

Как верна формула: «Отвергнись от себя!». Ведь пока в сердце живёт самость, пока оно занято собственными страданиями, собой, разве есть в нём место Истине и Любви Высшей? Да, сердце любит, любит любовью земной своих близких, друзей, но сколь порой бывает эгоистична эта любовь, сколь тяжела для объекта нашей любви, ибо мы цепями несвободы приковываем к себе любимого нами человека. А ведь любовь – это полёт сердца, это долг, долг в обоюдной радости. И как трудно вместе с обретением зрелости и чистоты сердца приходит понимание этого. И перелистывая страницы жизни, понимаешь, как много действий было совершено вопреки любви, как золотое зёрнышко истинной любви осталось незамеченным тобой, ибо не бросалось в глаза, не выпячивалось в угоду внешней суете, и теперь, спустя много лет, именно оно согревает своей скромной нежностью дерзающее сердце. А сколько раз сердце внимало пустому славословию, за которым пряталась чужая самость, и оставалось одиноким и нелюбящим.

Но идеал Высокой Любви всегда жил в сердце, в том сокровенном уголке его, где собраны все лучшие чувства в своей независимости от мира внешнего, в том уголке, где соседствует с ним тонко чувствующая Совесть. И, конечно, этот идеал трудно сопоставим с идеалом Высшей Любви, но постепенно, с обретением сердцем чистоты и первородной естественности он всё больше и больше приближается к этому высочайшему идеалу, дабы в Будущем слиться с ним воедино, вместить в себе все его высочайшие качества. И сердце понимает, что для того, чтобы открыть себя для Высшей Любви, оно должно трудиться, трудиться и трудиться над чистотой своей. Без этой чистоты невозможно достижение и свободы духа. И даже обретение равновесия и радости – это лишь шаги к обретению внутренней гармонии, этой прекрасной симфонии высочайших и светлых чувств.

Ничто не приходит сразу. И ценится нами то, что даётся нам с большим трудом. И изменения в сердце и сознании идут, идут медленнее, чем хотелось бы, но они идут. И уже далёкий человек со своими бедами и переживаниями становится близким, и невозможно отторгнуть и обидеть подошедшего, и хочется поддержать каждого, и сердце открывается с радостью навстречу новому дню и новым испытаниям, принимая их, как заслуженные уроки Жизни. Сердце постепенно вновь обретает свою открытость, ту открытость, с которой начинало свой земной путь, но теперь оно знает цену обретения этой открытости и чистоты. Оно стремится это Знание положить в копилку Блага Общего, дабы идущему следом было хоть чуточку легче.

А времени всё меньше, всё быстрее мелькают события дней текущих, и всё хочет успеть сердце… И приходит осознание огромной опасности – убаюкивающей монотонности летящих в прошлое дней. Эта монотонность засасывает сердце в свою бездну, как гигантская воронка, вначале имеющая размах широкий, но быстро сужающаяся в глубине, она всей своей цепкой узостью и темнотой обволакивает свою жертву, дабы уже не выпустить её на поверхность, к Свету, погрузив с головой в суетное и преходящее. Как важно помнить о том, что каждый день дерзновенного труда должен быть по накалу и насыщенности своей, как последний, ибо не знаем ни дня, ни часа, и «потом» может и не быть. И нужна сердцу большая чуткость, дабы, идя каноном «Господом твоим», помнить о Главном, определяя меру даяния, и грань прохождения между небесным и земным. А грань эта так тонка, почти иллюзорна… И порой сердцу кажется, что земное подавляет тяжестью своей, но обращаясь к Высшему, открывая вновь и вновь для себя Красоту Общения, устремляется сердце по Пути Служения.

Именно Служения, ибо в чём радость обретения для самого себя? Конечно, любая духовная победа приносит радость, но только с устремлением направленным на Благо Общее. Сердце стремится к Служению, стремится быть полезным другому сердцу, стремится к Любви, к той Высокой Любви, идеал которой сокровенно несёт в себе. Оно чувствует всю теплоту и Свет Высшей Любви, направленной на него, принимающей его таким, какое оно есть в это мгновение Жизни, и безмерно счастливо этой Любовью. Она питает его, даёт ему силы дерзать, и путеводной звездой освещает жизнь, указывая Путь обретения этой Любви в себе. И сердце, как умеет, пытается дарить любовь людям. И пусть далеко не всегда это получается так, как оно мечтает, и успеет ли оно вырастить в себе зерно истинной Любви, но оно дерзает, обретая и ошибаясь, продираясь через тернии земные, и радуясь, радуясь беспредельности и трудности обретённого Пути…

Высшее, и только Высшее, не устаёт благодарить сердце за подаренную радость, ибо понимает сколь высоко доверие оказанное, и как велика помощь, подаваемая в годину тяжкую. Со всей искренностью и любовью, на которую только способно, обращается сердце в сокровенные мгновения к Высшему! Оно у Него на ладони со всеми многовековыми и биполярными обретениями своими. И понимая всё несовершенство своё, сердце просит Водительства в дерзании своём, в устремлении яром к свободе духа и внутренней гармонии, дабы положить все завоевания свои на алтарь Служения Благу Общему.

Внутренняя гармония, несущая свободу духу, и к которой так стремится сердце… Гармония, тонко переплетающаяся с гармонией Единой Жизни, являющаяся её составляющей, и одновременно взращиваемая ею в чистом сердце. Так всё мудро уложено в Единой Жизни, и именно она даёт нам уроки жизни земной, уроки прекрасного, вдохновляющего, подвигающего нас к принятию Красоты, радости и Любви в сердце своё, в противовес урокам, порождённым нами на протяжении веков. И только открыв сердце навстречу потоку Единой Жизни, осознав и приняв Законы её, мы обретаем Путь в Беспредельность. Он невероятно труден, этот Путь, и каждый шаг его так кропотлив, так выстрадан сердцем и так дорог ему. Но и нет для сердца большей радости, чем обретение этого Высокого Пути. И шаг за шагом, повергая личность свою, обретает постепенно сердце чистоту, а дух – степени свободы. И сколько ещё впереди этих шагов!.. И сколько испытаний, ставящих сердце перед выбором – быть или не быть!.. Но знаю одно, что будет дерзать и дерзать сердце, ибо Путь определён и беспределен, как беспредельна космическая эволюция.

Настанет скрытый для земного сердца сокровенный миг, когда Свет Изначальный соберёт в Фокусе своём все порождённые им зёрна, дабы потом вновь развернуть картину Мира в ещё более высокой и тонкой гармонии для нового Пути восхождения и дерзания…

 

30.06.2015 г.

 

 


№63 дата публикации: 01.09.2015

 

Комментарии: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020