Грани Эпохи

этико-философский журнал №90 / Лето 2022

Читателям Содержание Архив Выход

Владимир Калуцкий,

член Союза писателей России

 

Стихотворения

Весёлый стих

Хорошо умереть зимою,

Ничего не зная о том.

Вьюга снежною бахромою

Принакроет твой белый холм.

 

Свежий след у могилки вязнет,

Что оставит твоя родня.

И лежишь ты, как будто в праздник,

Посредине белого дня.

 

Хорошо умереть весною.

Не достанет тебя комар.

Пусть чего-то ты не достроил,

Но чего-то и не сломал.

 

Хорошо умереть в июле,

В разнотравном лежать венце,

Пусть детей твоих обманули,

Не сказав о твоём конце.

 

В октябре умереть неплохо,

Чтоб, в кармане считая нал,

Твой должник о тебе не охал,

Чтоб хоть кто-то не горевал.

 

Пусть запомнит вот это каждый,

Смерть – она не на все года –

Это, всё-таки, что однажды,

Ну, а жизнь – это что всегда.

 

 

Fatum

Примеряй военное пальто

Или привыкай к покрою фрака. –

Одному – и всё, и ни за что,

А другому ничего – за всё, однако.

 

Иль старайся ты, иль не старайся хоть,

Но тебе, а, может, мне, – не знаю,

Так бывает, что однажды позвонит Господь.

А бывает, что и не бывает.

 

 

Тень

Ты говоришь, что день уже прошёл,

И фонари зажглись ему на смену,

А тени, чётко падая на стены,

Идут со мной, сжимая посошок.

 

ТенЯм без света жизни никакой,

Им царство мрака – гибельное место,

Они б меня туда загнали вместо

Себя, кому так светит непокой.

 

И потому мне не важна черта

Меж миром жизни и меж миром тлений.

А тень понять не может ни черта,

Что без меня её не будет, тéни.

 

 

Пустошь

И пишу я гусиными перьями,

И держу я филипповский пост,

И живу в отдалённой губернии,

От столицы за тысячу вёрст.

 

Я бежал в эту старую вотчину,

Всех друзей и знакомых позлив.

Здесь дома сплошняком заколочены,

Все в колючих кустах чернослив.

 

Но красоты кругом, тем не менее,

Нотюрморту любому в меню,

И живётся мне здесь, как растению

На большом узловатом корнЮ.

 

Возраст мой – из столетья на высчете,

Голос мой – петушиный фальцет.

И дороги ко мне вы не сыщете,

Потому что пути ко мне нет.

 

Напишите письмо, чтоб наверное,

Адрес мой удивительно прост:

Черносливное, Курской губернии,

От столицы за тысячу верст.

 

 

Долгий ящик

Я был отчаянно речист,

Но вместо мне желанной лести

Читатель молвил:

– Замолчи.

Твои слова теперь не к месту.

 

И больше нужного востёр,

Велев себе угомониться,

Я в Интернет пишу, как в стол,

И погребаю в нём страницы.

 

И это, право, не беда –

Всё, что упрятал так непраздно,

Вернуть в день Страшного Суда,

Как документы хилиазма.

 

 

Чужой

Как хочу я в двенадцатый век,

К тем, аскезой отмеченным ликам,

Чтоб с волхвами, как вещий Олег,

Толковать о могучих владыках.

 

Я в дружину бы вызвался сам,

Не дождавшись, пока поверстают,

Чтоб по северским гнать ковылям

Кочевые татарские стаи.

 

И, начав восхождение отсель,

Повелителем камню и глине,

Я б вошёл в трудовую артель

По строительству Курской твердыни...

 

...ах. верните, верните меня

В ковыли над крутыми холмами,

Где, себя от сегодня храня,

Я общаюсь с седыми волхвами.

 

Где январский качается снег,

И такая ж, как нынче, погода,

Где с дружиною Вещий Олег

Ждёт меня у Оскольского брода.

 

 

Любовь

О, надо ли это мне видеть!

В цветах и при свечке она –

Уходит в иную обитель,

Чужая старуха жена.

 

Я мимо иду, посторонний,

Но всё же смиренен и тих,

И чужд я скорбей похоронных –

Какое мне дело до них?

 

И даже не помню, наверно,

Что в прошлом, забытом вполне,

Была она девушкой первой,

Влепившей пощечину мне.

 

 

Сказка

Это облако я видел в детстве,

Над соломой нашей старой хаты,

В небо я любил тогда глядеться –

Любопытным хлопцем был когда-то.

 

А потом равно и быль, и небыль

Я мотал себе на ус и мускул,

Прожил век, не заглядáя в небо,

На бегу, вприпрыжку и вприкуску.

 

А когда петух меня с прожарки

Клюнул в место, мягкое, как вата,

Я прошёл под своды старой арки,

Той церквушки, где крещён когда-то.

 

Как давно я в этой церкви не был.

От стыда куда мне, Боже, деться?

И вот тут глаза я поднял к небу,

И увидел облако из детства.

 

Будто кто платочком белым машет,

Проплывая в лучезарном свете,

Как тогда над старой хатой нашей

В середине прошлого столетья.

 

Я его узнал, узнал, однако

Там же гуси улетают с Нильсом!

Как хочу я, Господи, заплакать.

Как давно я плакать разучился...

 

 

Ночь

Родина спящая, Родина тихая,

Глохнешь – кричи не кричи,

Звёзды морозные вспыхнут шутихам

И умирают в ночи.

 

Татью ты шаришь, кочуешь ты цыганом,

Любишь доспехом бряцать,

Толпы твои шевелятся на выгонах –

Смотришь – а нету лица.

 

Ветры легли с недопетыми песнями,

Вмёрзли в затон камыши.

Много великих поэтов безвестными

Сгинули в нашей глуши.

 

 

Цена

Походил, постучал обушком

По углам и ступенькам крылечка:

– Да. Как будто бы стоящий дом,

Я беру. И подходит местечко.

 

Он велит мужикам:

– Заноси!

Мебель тянут и одеяла,

У меня ничего не спросив,

Словно тут меня и не стояло.

 

Это дом свой отцовский сейчас

Продаю супостату на милость.

Я стою, и солоно из глаз,

Не спросившись, слеза покатилась.

 

Помню, лес воровали с отцом,

Полохаясь топорного стука,

Помню рубль, что лежит под венцом,

Помню, выла к покойнику сука.

 

Помним всё только я, только дом,

И откуда мы черпали силы?

Не воротишь былого трудом,

И не вынешь отца из могилы.

 

Я стою. Я боюсь его слов,

Что б в ответ я тихонько ни тенькал,

Как бы был он сегодня суров,

Как бы плюнул на чёртовы деньги!

 

...Пусть уже покупатель не взыщет,

Откажу я, и дело с концом,

Ведь его агромадные тыщи

Стоят меньше рубля под венцом.

 

 

Тень

...едино Сонца избавити тени в силе.

Из «Упыря Лихого»

 

Ой, ли ты ли, ой ли я ли –

Одинаки видим сны,

Мы с тобою погуляли

Вдоль рублёныя стены.

 

Мы с тобою походили,

Ты да я, да я, да ты,

Будто черти нас водили

За терновые кусты.

 

Ты ходьбой меня не лучше,

И очёсом бороды,

Ты за мною, как лазутчик,

Куды я – туды и ты.

 

У меня алтын в кармане,

В лавку манит он меня.

А судьба за полу тянет –

Куды ты – туды и я.

 

 

Дорога

Этот большак из двенадцати станций,

– Эй, погоняй, мой ретивый ямщик,

Хватит уж по бездорожью скитаться,

Время пустить вороных напрямик.

 

Слов наших старых сегодня не слышат,

Нынче другой в обиходе словарь,

Вот позади, с занесённою крышей,

Станция скрылась с названием Январь.

 

Мимо мелькают столбы и заборы,

Тянет дымком от избушек, как встарь,

Это под наши с тобой разговоры

Мимо проносится лютый Февраль.

 

Кони всё скачут, теряя подковы,

– Ты б осторожней на кочках, мужик!

Из-под бровей оглянулся сурово:

– Медленно, барин, я жить не привык.

 

Станция Март впереди показалась...

В лето вкатились. Сменилась заря.

Собственно, едем. И самая малость

Мне остаётся до крыш Декабря.

 

Вышел из дрожек я – с бранью и важный.

– Всыпать бы розог тебе, борода!

– Ехал тут Пушкин со мною однажды,

Так не ругался, на водку подал.

 

 


№89 дата публикации: 02.03.2022

 

Комментарии: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020