Грани Эпохи

этико-философский журнал №90 / Лето 2022

Читателям Содержание Архив Выход

З. Г. Фосдик

 

С Рерихами в Монголии

Из дневниковых записей. Монголия 1927.

(Публикуется по книге: З. Г. Фосдик. «Воспоминания о Рерихах». М.: ЭКСМО, 2014.)

 

 

Зина Лихтман ( в будущем - Фосдик).

 

29.03.27

Приезд в Улан-Батор и встреча с Рерихами. – Дом Рерихов в Улан-Баторе

 

В пять часов приехали в Улан-Батор. Добираться до города очень тяжело – такая ухабистая дорога! Мы должны были пройти таможенный досмотр, но нас пропустили, даже не взглянув на вещи. Город ужасно грязный, но тихий, интересный, с храмами, юртами, святилищами, прекрасными белоснежными горами, с такими контурами и оттенками лилового, розового и синего! Помчались в Консульский переулок – прелестный дом, большие ворота, которые распахнулись перед нами, и мы обняли Н. К. и Юрия, выбежавших нам навстречу. Е. И. осталась дома, лежала в постели: от простуды у неё поднялась температура. Мы были так счастливы, никак не могли нацеловаться. Они ждали нас уже два дня, посылали брички на дорогу, сами выходили встречать нас, и бедная Е. И. простудилась. Отдали нам комнату в доме своего хозяина, в том же дворе, где жили сами. Комнатка была маленькая, ни одной кровати, и они предложили нам свои раскладушки до приезда нашего багажа. Мы счастливы быть рядом с ними. Доктор (Рябинин) и В. К.[1] жили у Всесвятского, в полуквартале от них. Мы были такие грязные, что походили на бродяг, поэтому быстро приняли ванну и опять помчались к ним. Все они поправились, Юрий выглядел прекрасно, Н. К. немного постарел, но также выглядел великолепно, но бедная Е. И. совсем не казалась здоровой. Всю зиму она болела: горло, насморк. Атмосфера здесь ужасная, пыль, ветер, в воздухе так много микробов. Сердце её также ослабло. Кроме того, все эти месяцы они очень много работали, Н. К. написал около ста картин, а Е. И. готовила к печати сразу две Книги.

 

К. Рябинин, Б. Рерих, Зина Лихтман и Н.К. Рерих. Улан-Батор, 1927.

 

А теперь я опишу, как они жили. Прелестный небольшой домик, низкое крыльцо с двумя ступеньками, большой широкий двор. Вы сразу же попадаете в столовую, где стоит встроенный деревянный шкаф, два сдвинутых стола и стулья, большая печь, отапливаемая дровами. От столовой ведёт небольшой вестибюль, в котором стоит вешалка с меховыми пальто, а также раковина, где вы часто моете руки из-за страшной пыли. Крошечная комнатка Юрия: книжные полки, стол и раскладушка. Затем вы проходите в комнату побольше, в центре небольшой столик, несколько стульев, занавешенные полки с многочисленными лекарствами и материалами, на стенах очень красивые танки, делающие комнату столь красочной. В ней два окна. Н. К. рисовал в этой комнате всю зиму. Справа от неё расположена комната Е. И. Очень маленькая, с двумя окнами, двумя раскладушками (Н. К. тоже спал здесь) и небольшим столиком. Чудесные танки на стенах и Святыня, вся устланная лиловым бархатом (третье окно использовалось специально для этого). В центре стоял Будда, занавешенный хатыками, несколько меньших Будд, также занавешенных хатыками, много бусинок из сандалового дерева, хрусталя, медные чаши, где горело масло, священные маленькие фигурки и изображения – всё это производило неизгладимое впечатление.

Е. И. работала всю зиму и днём, и ночью, чтобы подготовить к печати две Книги.

Во дворе также стояли две юрты – одна служила туалетом и ванной (ванна небольшая, цинковая), в другой юрте, побольше, жила и спала прислуга (буряты и тибетцы). Повар Людмила, прекрасная русская девушка, на которую было Указано ещё в Урумчи, и её четырнадцатилетняя сестра готовят еду. Рерихам прислуживают также два тибетских ламы и Кончок, который путешествует вместе с ними. Ещё у них в доме есть Дедка, прекрасный тибетский старец; он убирается в комнатах и топит печь, но с ними он не поедет. Остальные слуги – буряты. Всего десять слуг, но неумелых, необученных, сырой материал.

Трудно описать, с какой радостью мы встретились – нам хотелось сразу же узнать обо всём и всё им рассказать. У них также есть секретарь и технический помощник, Павел Констант[инович] Портнягин, молодой человек двадцати четырёх лет – не очень приятный, но, возможно, он изменится, и от него будет больше пользы. Но самой важной новостью для нас было строительство двадцатичетырёхэтажного здания, которое должно начаться в Нью-Йорке. Такие большие перспективы и возможности!

<...> Трудная у них была зима, никакой помощи от тех, кто её обещал, только препятствия, мелкие неприятности, глупые советы вроде того, который дал Никифоров, – подарить монгольскому правительству картину, на чём он настаивал. Н. К. неохотно, но сделал это, раскрыв таким образом своё местопребывание. Но монголы были весьма учтивы и ценили его величие и значение. Спустя два дня после нашего приезда мы нанесли визит Джамсарано, советнику правительства. Весьма образованный человек, говорил о возможном сотрудничестве с Америкой. <...> Перед уходом попросили его дать человека, который бы сопровождал экспедицию по стране вплоть до границы. Это было крайне важно, и он исполнил эту просьбу, дав такого человека – ламу. На следующий день мы пошли посмотреть на подаренную картину “Великий Всадник”. Она висела в приёмной премьера.

 

 

08.04.27

Подготовка в отъезду, – беседа с Е. И. Рерих о духовных вопросах.

Сон-видение Е. И. Рерих в России

 

Встали, как обычно, рано утром и пошли к родителям. Завтрак в 8.20. Затем Мор[ис] и Н. К. отправились в город по различным делам, которые надо было уладить до отъезда. Вернувшись домой, они рассказали, что ходили в Торгпредство и торгпред убеждал их уехать как можно скорее, он готов подготовить все машины к самому раннему сроку, ибо на некоторых участках дороги вскоре ожидаются движущиеся пески, что сделает их отъезд невозможным. Удивительно, что этот совет последовал после вчерашней беседы с одним человеком, посланным Блюмкиным, который настаивал, что они должны остаться и дождаться возвращения Блюмкина. Упаковали книги для их отправки домой, я и Юрий пошли в Министерство Иностранных Дел за пропусками для таможни, поскольку большинство наших вещей отправлено с первым аэропланом, а сами мы летим на втором. Работали весь день, помогая Е. И. паковать вещи, работая с Н. К., записывая его советы.

У меня была замечательная беседа с Е. И. о душе. Как она объясняет в книге по буддизму[2], каждое воплощение есть как бы новый ингредиент[3]. <...> Вечером Е. И. рассказывала о Братьях, называя многие имена, а также о Сёстрах. Одиннадцать Братьев и три Сестры находятся в физических телах, остальные – в уплотнённых астральных. Она многих описывала, [в частности] Вогана, очень любит Сестру Пхон По. Получили длинные, серьёзные Послания. На следующий день рано утром пошли к родителям, упаковывали вещи, затем все отправились в центр города, а я и Е. И. остались и долго беседовали о новом доме и помещениях для директоров.

<...> Сегодня отправили часть багажа с аэропланом, а в пятницу сами полетим. Ближе к вечеру пришёл Джамсарано и сказал много прекрасных слов Н. К. Он рассказал, как в августе 1926 года у ламы было видение: все монголы, обратившись к западу, молились. Вдруг появился Великий Всадник и повернул все их головы на юго-восток. “А вы приехали в сентябре”, – добавил он. Так что все они придают огромное значение картине “Великий Всадник”, подаренной Рерихом. Он также попросил Н. К. сделать для них проект храма-библиотеки, где будут храниться эта картина, священные книги и вещи. Храм будет сооружён из порфира и яшмы.

<...> Вечером мы остались одни. <...> Е. И. рассказала доктору свой сон о двух сферах, приснившийся ей, когда она носила траур по своей матери. Она находилась в астральном плане, <...> видела большой зал с огромной лестницей, ведущей высоко наверх. По обеим сторонам её стояло множество народу в красном, с неприятными чёрными пятнами. И чем выше они стояли, тем меньше было на них пятен. Очень красивое розовато-красное сияние заполнило лестницу, подымаясь всё выше и выше. Вдруг она увидела, как сверху вниз стремительно пронеслась гигантская фигура в красном, с чёрной мантией, перекинутой через плечо. Необычайно красивое лицо, длинные чёрные волосы. Фигура полетела вниз, по направлению к Е. И., но, достигнув нижней ступени, в изнеможении упала на бок, но так грациозно и красиво. Это был Люцифер, и он был прекрасен. Она взирала изумлённо, но равнодушно. Затем она сразу же увидела другую сферу в голубоватых, серебристых и белых тонах, больше приближающихся к солнечному свету. Также большую лестницу, людей в белом, с голубоватыми оттенками, стоящих по обеим её сторонам, и гигантскую фигуру Христа, очень медленно спускающуюся вниз. Он дотрагивался до группы людей на каждой стороне лестницы, и они начинали излучать золотистый солнечный свет. Она была очень взволнована, думая, подойдёт ли Он к ней, дотронется ли до неё и станет ли она светиться. И Он подошёл, и она начала светиться и восчувствовала великий свет.

М. сказал, что она стала свидетельницей падения Люцифера.

 

 

10.04.27

Финальные приготовления к отъезду

 

Начали работать рано утром, до 10 часов паковали вещи. Е. И. удивительно энергична и проворна, практически всё сделала сама. <...>

Днём опять паковали вещи, стараясь помочь Е. И. Так радостно с Рерихами – слышен постоянный смех, шутки, никакого раздражения или грубого слова, и тем не менее они суровы и требовательны, когда нужно. Вечером были гости, милые, но утомительные люди. Затем мы с Б. К. читали одну работу, разговаривали, а потом обсуждали будущее. Е. И. сказала, что те, кто в духовном смысле растёт быстрее, должны чувствовать себя одинокими и изолированными от других, ибо те завидуют им и не понимают их. Говорила, что мы должны сохранять спокойствие даже в самые критические моменты. Сказала, что через три года мы снова встретимся. И ласкала меня, и обнимала, и целовала – будто солнышко согрело меня изнутри – так я чувствовала. Ещё два вечера – и они уедут!

 

11.04.27

Пошли к Рерихам рано утром, позавтракали и только начали планировать работу, как пришёл тиб[етский] полпред, приятный человек, принёс хатыки и подарки на прощанье. К сожалению, кроме меня и Е. И., больше никого не было, и нам пришлось развлекать его три часа – слуга был переводчиком; наконец, не зная, что делать, я попросила его произносить тибетские имена и слова, так что у меня был часовой урок и очень хороший. <...>

Утром Е. И. сделали укол спермина (два грамма), боль была ужасная, она кричала и плакала. Весь организм получил нервный шок. Страшная боль, наверно, она чувствовала себя ужасно, если плакала.

 

12.04.27

Был очень трудный день. Столько всего надо было подготовить с утра. <...>

Неожиданно Е. И. увидела, что у всех машин только по одной запасной шине – и это для такой трудной и опасной дороги! Она настояла на том, чтобы шофёры пошли к торгпредам и потребовали все необходимые запчасти. Если бы не она – экспедиция началась бы ужасно, а главный торгпред, вместо того, чтобы следить за отправкой экспедиции, ушёл на охоту! Пришёл лама и принёс всем хатыки.

Грустно видеть, что доктор и Портнягин – два гостя в экспедиции, хотя и оплачиваемые, которые должны были бы сотрудничать, но не хотят работать, только всё требуют, особенно доктор.

Невозможно описать всю любовь, которую Е. И. и Н. К. излили на меня в течение всех этих дней, и сегодня Е. И. всё время целовала и обнимала меня и повторяла снова и снова, как ей грустно, что во время всей этой суматохи у неё не было времени поговорить со мной спокойно и почитать с нами. Чтобы вновь увидеть их любовь, я с радостью бы обошла весь мир, только бы встретиться с ними. Н. К. положил свою руку на моё плечо и с любовью говорил со мной. Великие души. Когда мы их увидим снова?

Сегодня вечером мы расстались рано, Е. И. пришлось лечь, она чувствовала себя такой больной и уставшей. Она сказала, что видела меня во сне: я пришла и принесла ей книгу со своими мыслями, и она поцеловала книгу. Теперь она полагает, что в следующий раз я приду и поделюсь с ней своими мыслями о проделанной работе. Завтра утром они уезжают.

 

 

Богдо-Ул. Утро. 1927.

 

13.04.27

В шесть утра мы были у них дома. Подготовка к отъезду уже началась, вещи почти погружены на машины, раскладушки сложены, спальные мешки свернуты. Я помогала упаковывать вещи.

В семь тридцать пришёл Джамсарано с одним чиновником, чтобы провести их через таможню. Мы вместе выпили чай. Замечательно, что он привёл с собой ламу, который будет сопровождать их до границы. Сказал, что работал всю ночь, готовил необходимые пропуска для этого ламы, чтобы он мог отправиться вместе с ними. Такое уважение и внимание!

Около девяти мы вышли во двор, и вдруг Джамсарано спрашивает: «Где ваши номера и лицензии на машины? Без них вас не пропустят». Стало очевидным, что по небрежности или чего ещё хуже торгпред не позаботился об этом вопросе. И началось самое необъяснимое и возмутительное. Н. К. и Юрий носились от одного места к другому, стараясь получить номера. Каждый чиновник сваливал вину на другого, пытаясь выгородить себя, а монголы, видя это, смеялись над таким проявлением некомпетентности.

Должно отметить, что Джамсарано тоже носился по всем инстанциям, стремясь поправить положение, – его желание помочь поразительно. Поползли различные слухи, что отъезд хотели задержать, но, наконец, в три часа они принесли номера – Н. К. и Юрий, оба измучены. <...>

Е. И. напомнила нам об Указании, что последние объедки не будут вкусны. Теперь это сбылось. Всё это время с девяти до трёх мы были во дворе, волновались, ждали. <...>

Затем пришёл торгпред, который всё утро охотился, вместо того чтобы за всем следить, и, устыдясь, предложил сесть в свою машину и показать дорогу до первого поста. Я ехала в его машине, В. К. ехал в машине Джамсарано, который также захотел их проводить. <...>

И так мы поехали их провожать, день чудесный, небо ясное, лазурное. Авир[ах] простудился и остался дома. Мы проехали двадцать одну милю до Сенгена и там простились. Нет нужды говорить, какую торжественность все мы чувствовали при расставании, зная, куда они отправляются, а также то, что мы расстаёмся в последний раз, ибо при следующей встрече мы уже останемся вместе с ними. Е. И. и Н. К. обняли и расцеловали меня, просили рассказать дома обо всём, что я видела, и передать всем их любовь и мысли. <...>

Оба они выглядели замечательно, когда мы расставались, такие великие, но такие изнеможённые, любимые мои! Е. И. в мягкой серой шляпке, привезённой нами из Москвы, улыбающаяся. Она обнимала и целовала меня, называя Зиночкой. (Слово “зина” на санскрите означает “неотложность”). <...>

Мы отправляемся завтра в 4.30 утра на аэродром, ибо аэроплан вылетает в 5.00. Смертельно устали. Утром или, скорее, ночью встали, умылись, попили чай и покинули наш дорогой, маленький, но уже пустой дом. Дедка пропел несколько гимнов с пожеланиями счастливого пути и указал на счастливые знаки в небе, предсказывая хорошую погоду. В 5.45, простившись с горничной Дашей и Дедкой, сели в аэроплан.

 

 

Примечания:

[1] В. К. здесь и далее – Владимир Константинович Рерих, брат Н. К. Рериха. – Прим. сост.

[2] Речь идёт о книге «Основы буддизма», изданной в Урге (Улан-Батор) в 1927 году под псевдонимом Н. Рокотовой. – Прим. сост.

[3] Как говорится в этой книге, «На Востоке принято эволюцию человеческого существа сравнивать с ожерельем, каждая буса которого есть одно из физических проявлений. Но, может быть, ближе представить себе эту эволюцию как сложную постройку, в которую с каждым новым проявлением на земном плане прибавляется новый ингредиент, который, конечно, изменяет весь состав» (Н. Рокотова. «Основы буддизма»). – Прим. сост.

 

 


№72 дата публикации: 01.12.2017

 

Комментарии: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020