Олег Безенгов

Зачем собираю рюкзак? Куда и с кем идти?

(Горькая лечебная «сказка» с правдой для взрослых)

Часть четвертая

Женя с Сашенькой сказали, что лучше обратно вниз, пока все живы. С треском от всего металлического, с лёгкими электрическими прострелами через пальцы (спасибо, что лёгкими) «побежали» назад. От ледоруба в руках, кошек на ногах и нескольких карабинов не избавиться сейчас. Через них сейчас, как правило, разряды проходят.

– Это очищение огнём. Лучше так, чем в огне ядерной войны.

Очень страшен был первый дюльфер по верёвке. Верёвка сырая, гудит, казалось, что и по ней может стрельнуть. На спуске иду последним, как обычно. Дюльферял по сдвоенной верёвке на скальных выступах.

Ладно. Всё же очень высоко поднялись. Эта северная вершина Любимой горы – наша вершина. И другой мы сегодня не достойны. Значит, есть ещё над чем работать. Как минимум спать надо меньше – надо было выходить часа в два-три ночи, как у нас альпинисты в советские годы ходили. Успели бы. А после обеда можно было уже и довольными достигнутой цели поспать в палатке.

И может, когда-нибудь и эту вершину как-нибудь назовут. Один из жандармов Любимой горы Женя Абалаков назвал же пиком Пушкина. В этом районе модно называть в честь поэтов-писателей. И эту вершинку можно назвать в честь Достоевского или другого русского писателя, немало их у нас. И можно будет сказать, что мы были на вершине с именем.

Около десятиметрового жандарма остановились в одном уютном снежном кармашке гребня, с западной стороны – здесь почти совсем не трещало. Маленькую палатку здесь можно вкопать, но снежной лопатой долго работать придётся. Съели по сухарику с кусочком колбасы в 30 грамм. С чаем ещё халвы по 40 грамм. Такой вес по раскладке. Это сегодняшний наш обед. Заодно здесь грозу переждали.

Потом постепенно трещать, звенеть и жужжать стало ещё меньше. Ушёл Страх и появились улыбки на лицах.

К вечеру, аккуратно, без приключений, даже не интересно описывать, спустились строго по маршруту подъёма к палатке, где нас ждали Ваня с Димой с приготовленной горячей едой. Снег валит, и склон восточнее нашего контрфорса уже местами стал лавиноопасен.

Ваня опять приятный сюрприз сделал к столу в виде большой банки с кусочками ананасов в сиропе. Шутя спросил его про шампанское. Он отмазался, сказав, что сейчас поход более сложный, чем на Алтае. Вместе съели шоколадку, которая для вершины предназначалась.

На душе двоякие чувства. С одной стороны, можно сказать, что на гору сходили, сделали, что смогли, и даже больше, чем можно было с точки зрения инструкций. Но с другой стороны – Главной вершины и тура с запиской не достигли. Есть Недовольство и Раздражение. «Стакан» наполовину полный, и можно иметь Радость и Благодарность за то, что получилось. И наполовину пустой, и можно расстраиваться, иметь Недовольство и Раздражение в такой ситуации. И по жизни можно всё время принимать сторону Недовольства и страдать, чтобы не произошло, а можно в этих же ситуациях видеть хорошее, и всю жизнь жить с Радостью довольным и благодарным за то, что получилось и имеешь. Всё заслуженно.

У буддистов есть такая мантра: «Я делаю свои страдания своей радостью, я делаю страдания других своими страданиями!» Считают, что в страданиях плохая карма отмывается, поэтому нужно радоваться. Но, конечно, Мазохизм вреден, и других специально обрекать на страдания людям тоже нельзя, чтобы другие свою карму отмывали. Правильнее избавлять и облегчать у других страдания. Иисус избавлял многих от страданий и грехов, на себя брал многое. Да и сейчас тоже…

Всю ночь и следующий день шёл снег. Отсиживаемся. Ночью приснился нехороший сон. Будто деревянная дверь в родительскую квартиру выбита вместе с дверным косяком и металлическая, установленная несколько лет назад, исчезла совсем. И мамы нет (папа умер три года назад), может, она ушла к подруге какой-нибудь. Во сне установил дверь с косяком обратно и начал новые обои в прихожей клеить.

После такого сна естественно чувствовал себя виноватым, что приболевшую маму дома одну оставил. Мог бы и за ней ухаживать, и физически напрягаться, играя в футбол во дворе, и природой любоваться, гуляя в походиках в парках Москвы и лесах Подмосковья.

– Плохой сын – бросил маму ради здешних опасных развлечений. А божественная красота везде и во всём!

Не хотела она меня отпускать. Обидевшись, незадолго до выезда в горы, бросила фразу: «Чтоб ты разбился в своих горах!» Надоело ей регулярно за меня переживать. Такого раньше никогда не было. Из-за болезни, наверно, психика сильно ослабла. В следующем году она умерла – единственный сын слишком много переживаний и нервотрёпок доставлял. Каюсь, молюсь, виноват...

Утром пытался себе внушить, что здесь на Любимой горе занимаюсь полезным для себя и ребят делом, и не мог иначе поступить, зазвал их в поход уже давно, готовились много, и руковожу ведь походом, не заменим. Но и Тоска подкатывает. Иногда раздувало тучи и виден был маршрут нашего траверса Миссестау. Откуда-то лезли разные мысли.

– Всё это пустое, нет пользы. Какой смысл?

Когда идём к Вершине вверх, то очищаемся духовно. Нужно хотя бы раз в год в горы приезжать на месяц или несколько недель для такого очищения, и подниматься на Гору...

– Но когда вниз спускаешься, то отдаёшься опять тем же греховным состояниям и сущностям: Чревоугодию, Прелюбодеянию, Лжи, Пустословию, Гордыни и Жадности. И нет любви к ближним, молитвы. Если не грешить, то и в горы можно не ходить.

Не могу без гор, и не могу не грешить. И тянет вверх, в Гору. Но в изложенном, конечно, есть правда...

После Чревоугодия, от сюрприза Димы в виде баночки сгущённого молока в позднем завтраке, с Преферансом развлекаемся, поддаёмся Пустословию и Словоблудию, переливая из пустого в порожнее. У Тщеславия грудь колесом, когда рассказываю о подвигах своих «прошлых жизней». Поэтому мы их забываем. На Сашеньку зачем-то опять иногда заглядываюсь, на неё ведь уже Ваня руку положил. Но зато отвлёкся от Грусти и Тоски.

Рядом с нами к обеду уже больше, чем по колено, снега на склоне навалило. Палатку регулярно откапываем. Периодически на Большой Белой Стене и Северном массиве слышно, как сходят лавины. Появился опять Страх, так как склон, по которому мы от Миссестау сюда поднялись, явно стал лавиноопасен. Вспомнил старые события. Опять всё по спирали?

Можно снова провесить три или четыре верёвки вверх по контрфорсу, выйти на северный гребень, и по нему, по скалам скребстись до перемычки у Миссестау. Потом строго вниз, но и там снег на склоне лежит, но уже поменьше, чем здесь, так как там гораздо ниже. Но Лень одолевает вверх идти несколько верёвок. Вниз гораздо проще.

Можно попробовать завтра утром «живца» выпустить на страховке от того надёжного скального выступа или ледобуров, чтобы лавину подрезал, и потом уже спуститься по лавинному следу. Но жалко «живца» и его психику. И такой метод не надёжен на сто процентов, никогда так не делал. И кто «живцом» согласится быть?

Как-то мне один знакомый сказал, что хороший альпинист должен иметь «железное очко», мощную силу воли, у него всегда должны быть улыбка, постоянное здравомыслие и здоровье душевное и физическое, и никогда не должно быть никаких эмоций при любых ситуациях. Прям, святым должен быть, можно сказать. И как-то много всего. Из меня плохой выйдет альпинист – часто отдаюсь Страху, воли и здравомыслия порой совсем нет, не улыбаюсь и не умею, а эмоции и чувства постоянно бурлят и выплёскиваются. И не считаю себя альпинистом и туристом – странником скорее каким-то.

Юрию Сергеевичу – начальнику спасслужбы – позвонить бы по рации в альплагерь, проконсультироваться, что делать, но мы отрешаемся от плодов цивилизации, не взяли рацию. Может, зря? И от общения с много знающими людьми тоже глупо отказываться. Юрий Сергеевич – банк данных, кладезь мудрости и знаний обо всех маршрутах района, каждый скальный выступ и кулуар здесь знает. «Пан профессор» с учёным званием доцента читал теоретическую механику ребятам из параллельной группы моей кафедры, учил по своим собственным методичкам. Повезло им. Его только теперь жалеть и беречь надо, не нужно задавать не нужных вопросов – он в очень почтенном возрасте.

Он почти всю жизнь учит молодёжь: то теоретической механике, то безаварийно ходить здесь по горам. Помогает вести здоровый образ жизни. Полезнейший человек для страны и общества. Ему понятен смысл жизни, а мне – не совсем.

– Смысл жизни в духовном совершенствовании, избавлении от грехов, увеличении любви ко Всевышнему и ближним.

Возможно, но постоянно забываю, как их увеличивать.

– Может, есть смысл в новых походах? Заодно прививать для молодёжи здоровый образ жизни. Можно в следующем году с этими же ребятами пройти траверс Любимой горы от Мижирги.

Может, и правда всё же снова на траверс?

– И полный комплект пятитысячников района тогда будет.

– Опять на гору? Это похоже на полёт ночной бабочки на пламя свечи. Пока крылья не обожжёшь – ни о чем не задумаешься.

С траверсами у меня связаны самые приятные ощущения и воспоминания. Впрочем, и неприятные тоже.

У вершины Шхара Западная, при траверсе Большой Белой Стены

Очень сильные и острые впечатления, о которых не могу не написать, были во время одного эпизода на траверсе Большой Белой Стены на следующий год после гибели Володи. В условиях постоянной облачности и регулярных снегопадов на этой высоте мы уже прошли пилу Шхары и вершину Джангитау Восточную. Отсиделись несколько дней у верхней трещины под гребнем этой горы. Утром казалось, что погода наконец-то начинает налаживаться, и мы двинулись дальше с надеждой дойти до жандармов Катына или хотя бы до седловины Халде. Прошли Джангитау Западную. И опять начался снегопад при плохой видимости. Палатку поставить нереально. Иду около острого гребня первым с Артёмом в связке. За нами Лёха с Шурой.

Большая Белая Стена, от перевала Восточная Ортокара

Обычно, считаю, что «у природы нет плохой погоды, каждая погода хороша». Или хотя бы спокойно переношу неприятные условия. Но тут всё же допустил Раздражение, Ненависть, из-за такой несправедливой ситуации, что нас таких хорошеньких ребят уже четвёртый день мучает снегопад. Окутала меня пелена Невежества.

Выбросил в небеса претензию Небесами: «Когда же это кончится?»

«Ответ» не пришлось долго ждать… Несколько минут.

Шёл у гребня. Вокруг всё белым бело. Белый свежий рыхлый снег под ногами, сантиметров на тридцать проваливаюсь, и сверху снег сыпет. Белый воздух – плотное облако. Показалось, что от гребня отошёл несколько лишних метров в сторону Грузии. Возникла такая мысль. Появился Страх лавину подрезать. Захотелось вправо траверсом на гребень вернуться. Делаю несколько шагов. И вдруг…

Между ногами на снегу возникла быстро расширяющаяся трещина, пытаюсь ледоруб куда-нибудь воткнуть, но сразу кувыркаться начал. Даже не понял, в какую сторону. Сначала подумал, что лавину подрезал и с лавиной улетаю на юг, потом, в какой-то момент, увидел фирновую глыбу перед лицом, и понял, что всё же лечу в Россию с карнизом на север. Долго, кувыркаясь, летел! Артёма, который был со мною в связке, значит, тоже сдёрнул с гребня на север. Палатка у меня, и Лёхе с Шурой нужно обратно к Джангитау Восточной вернуться и с неё вниз спуститься, здесь очень опасно. Не было уже Страха – нет времени бояться. Вспомнил, что ниже сбросы со скальными выходами, склон крутой, остановиться нет шансов. Жаль, что и Артёма погубил. Очень жалко родителей его стало (Артём – единственный ребёнок в семье). Относительно спокойно подумал, что сейчас будет удар и всё… Смерть. Распрощался с жизнью…

Хотя всё же не совсем спокойно, но был готов принять смерть, как должное.

У Джангитау, при траверсе Большой Белой Стены

…И последовал рывок, вижу уходящую вниз быстро расширяющуюся лавину. Остановился. Вниз головой, ногами кверху, лежа на животе. Мощный грохот от моей лавины внизу.

Возник жуткий Страх – подумал, что если мимо меня сейчас пролетит Артём, и верёвка, возможно, зацепилась за какой-нибудь снежный гребешок или камушек, то при очередном рывке от Артёма, мы всё равно улетим в пропасть.

Быстро поворачиваю голову и смотрю вверх – верёвка натянута по склону вверх за гребень, и Артёма нет. Ура!!! Опять жизнь. Артём живой и невредимый висит с другой стороны гребня на южном склоне. Начал тянуть верёвку, вытягивать меня.

Летел секунды две-три, метров двенадцать. А время растянулось как будто в десять раз, даже больше. Наверно, заслужил всё это. Лететь можно было километра полтора-два по высоте при другом варианте, и шансов выжить не было.

Почему стал жить снова?

– Правильно, распрощался с жизнью, поэтому стал жить снова. Успело появиться Сочувствие к друзьям и родителям Артёма. А от сочувствия до Любви один шаг. Спасла Любовь. И не все ещё дела сделал в этой жизни.

– Ерунда всё это. Чистая случайность. Просто повезло. И не повезло, что вышел на карниз.

– Все случайности не случайны!

«Любовь» меня и Артёма спасла. Может, с помощью ангела-хранителя – Артём успел уложить на другой склон. У меня могла порваться самодельная страховочная система при рывке, мог просто Артёма с гребня сдернуть. Мы у самого гребня шли. Но всё «удачно» совпало, как надо. Всего лишь подвывих плеча в полёте получил, чтобы получше задумался, и Тщеславия не было. Катын нам пришлось из-за травмы обойти с юга через Грузию. Плечо за несколько месяцев закачал потом до нормального состояния.

– Если разглагольствовать и хвастаться, что Любовь спасла, то в следующий раз в подобной ситуации никто не поможет. И Тщеславие дружит с Хвастовством. Они могут погубить.

И не собираюсь разглагольствовать и хвастаться. И нечем мне хвастаться.

После последующего траверса Гестолы и спуска к перевалу Кёль, увиденной травки и цветочков, после почти двух недель жизни среди снега, льда и холодного камня, счастью не было предела.

Фотография с Артёмом на фоне Любимой горы, с ночёвки на перевале Кёль, через несколько дней после этого волшебного полёта, одна из самых моих любимых. И Артём хорош, и Любимая гора прекрасна.

После такого «удачного» траверса, естественно, захотелось пройти ещё один, в Приэльбрусье, – траверс Шхельды. Как спускаться с Шхельды Восточной и подниматься на пик Профсоюзов, знаем – бывали на них. Осталось пройти немного – между ними.

Эти наши сложные траверсы не для каких-нибудь там званий, медалей, чемпионатов и справок. Их нигде не заявляли и не могли заявить. Они для души, очищения, для познания себя и своих возможностей.

– Для чьей души? Душе нужно очищение от всех мирских желаний!

Тренироваться начали с друзьями-траверсантами на скалодроме нашего, теперь уже университетского, спорткомплекса с сентября по четыре-пять раз в неделю. И бегал ещё по выходным в парке. Достиг неплохих результатов – скалолазные шестёрки могу лазать. Для траверса Шхельды вполне достаточно. Надоедливый Траверс Шхельды всё время сидел в моей голове, не отпускал.

Но друзья-траверсанты после защиты диплома в середине июня и окончания нашего вуза начали устраиваться на работу, с которой нельзя сразу в отпуск уйти. Как-то быстро все отвалились незадолго до выезда в горы. Сначала Шура работу нашёл, потом Лёха. Артём сказал, что без Лёхи не пойдёт в горы. В списке группы был ещё Кирилл, знакомый альпинист из МИФИ. Была надежда хотя бы с Кириллом вдвоём пройти траверс. Но и он отказался от такого варианта. Вдвоём очень стрёмно и тяжело. Разумный парень.

Гора Шхельда

С Обидой на всех дружков, что бросили меня такого особенного, решил, что пройду траверс Шхельды в одиночку – соло. Начал уже продумывать челночную тактику на сложных участках, какую ещё снарягу докупить для этого. Облегчаться нужно по максимуму. Казалось, меня ничто не остановит…

Это был последний день работы манежа со скалодромом перед студенческими каникулами, в конце июня. Артём, Лёха и Шура зачем-то тоже полазать приехали – уже ведь не собираются в горы и на траверс. Полазали, как обычно, как и в предыдущие десять месяцев. Уже женщина-охранница около десяти часов вечера призывает покинуть манеж из-за окончания рабочего дня. Хочет уже в отпуск и закрывать манеж на замок до сентября.

Решил напоследок пройти по стендам с прикрученными зацепками траверсом на высоте около трёх с половиной метров без страховки. Обычное дело. Ничего страшного, внизу поролоновые маты лежат.

Много уже пролез. Мучает Обида, что со Шхельдой на траверсе придётся в одиночку трахаться. «Вдруг» на нависающем кубе нога в хорошеньком скальном La Sportiva с зацепки соскальзывает и улетаю вниз. Ничего страшного, обычное дело, уже триста раз так падал. Внизу поролон. Упал…

Ой, нога между поролоновых матов попала. Не успел в полёте увидеть стык матов внизу. Вытаскиваю ногу, а голеностоп свёрнут вовнутрь градусов на сорок пять. Обратно не встаёт, больно под нагрузкой. Подтаранный вывих стопы. Мистика!

– Все случайности не случайны! Греховной Обидой себя наказал.

С сентября на все эти маты по указу администрации была натянута сетка, чтобы щели между матов были прикрыты, и таких ситуаций больше не было.

Друзья-траверсанты отнесли меня на носилках в карету скорой помощи. В ближайшем госпитале Бурденко врач, скорее всего из спортсменов, посмотрел рентгеновский снимок, и на этом же рентгеновском столе вправил мне вывих. Спросил меня:

– Спортом занимаешься?

– Да. Спортивным туризмом.

– А костыли у тебя дома есть? – спросил он.

– Нет.

– Какой же ты спортсмен, если дома костылей нет? У каждого спортсмена дома должны в каком-нибудь углу костыли стоять.

– Скажите, пожалуйста, а через две недели смогу в горы поехать? – задаю глупый вопрос.

Перед траверсом Шхельды собирался ещё походом пятой категории из Безенгов в Приэльбрусье отруководить, новой группой студентов.

– Поехать сможешь, но с костылями. И два месяца нужно будет с ними и с гипсовой лангетой походить. И потом несколько месяцев ногу разрабатывать и тренировать до нормального состояния, – ответил опытный врач.

Из больницы домой к родителям отвёз меня Артём на своей вишнёвой «восьмёрке». Только у него была тогда машина из друзей, хорошая работа и должность в Билайне.

Потом всё было, примерно, как этот врач и сказал. Группу молодых в поход пятой категории сложности повёл вместо меня опытный Саша, из «стариков» нашего турклуба. Встречал их в конце похода на костылях в альплагере Джантуган с загипсованной ногой. Заодно полюбовался Шхельдой с дороги у пушки (лавины сбрасывали с её помощью). Шхельда манила, и Траверс Шхельды, несмотря ни на что, всё равно сидел в моей голове. До пустующего альплагеря Шхельда прогулялся, и всё на костылях, естественно. Когда-то здесь кипела жизнь. Как-то не так, как нужно было, перестроились мы в «Перестройку».

Поселился один в хижине сторожа у верхнего альплагеря Джантуган до прихода ребят. Очень полюбился мне этот «домик», из него вершина Джантугана видна, которую раньше три раза в походах навещал. Потом этот «домик» снесло и поломало вместе с другими «бочками» мощным селем от Башкаринского озера, и Магомед – охранник альплагеря, погиб…

(гора Джантуган)

В следующем году мы всё же вчетвером с друзьями-траверсантами после усиленных тренировок на том же скалодроме, на карьерах в Полушкино и Подольске, пошли на траверс Шхельды. Ногу разработал и натренировал. Зимой на солдатских лыжах, в пластиковых кофлачах и скитуровскими тяжёлыми креплениями за день сто километров прошёл с лыжной группой Дмитриева. Весь сезон по субботам с ними ходил в Подмосковье.

О том, какой у нас траверс получился, тоже нужно всё же написать.

Перед встречей с траверсантами в альплагере Шхельда отруководил походом с новой сменой молодых ребят в Безенгах. Сначала для акклиматизации Артёма, Лёхи и Шуры хорошо сходили на траверс пиков Кавказа вместе с тремя ребятами из Безенгийской группы (Димой, Андреем и Ваней). С трёх наших перевалов и пиков Кавказа сняли свои же записки предыдущих походов.

Пики Кавказа

Всё очень гладко получилось. Потом спустились на Улыбку Шхельды, и трое молодых в Москву уехали.

Далее уже вчетвером поднимаемся на перевал Профсоюзов для траверса Шхельды. Идём вверх по крутому леднику на юг в ясный день, прямиком на Солнце над перевалом. И вдруг Солнце стало превращаться в яркий месяц. Ощущения жутковатые. Солнце прикрыла моя зодиакальная покровительствующая «планета» – Луна. Затмение Солнца и света. Никогда больше такого не видел. В городе нет времени на Солнце и свет обращать внимание. На свою Луну только по вечерам заглядываюсь.

Не к добру затмение. Плохое предзнаменование. Ну и день же выбрал для начала траверса! На всех Страх напал, особенно глядя на предстоящий маршрут. Раньше вроде нормальным казался.

– Предрассудки всё это. Ерунда. Не со всеми же что-то плохое случается из-за этого.

– Все случайности не случайны.

Вылезли на перевал. На простой пик Профсоюзов радиально сходили – он близко. Немножко повздорили. Некоторым казалось, что перед траверсом ещё нужно на скалах потренироваться. Бью копытом. Погода отличная, нельзя такую погоду упускать, дни терять. Каждый по-своему прав. Все уже очень опытные стали, и у каждого своё единственное правильное мнение. Маленькие Обиды проскользнули, Гордыни были задеты. Заглаживать углы и шутить плохо умею, к сожалению, – ни ума, ни фантазии.

Договорились, что где стремновато, вешаю перила, где просто – в связках пойдём. Пошли, вешая перила. Около восьми верёвок прошли по перилам.

Справа Шхельда, на заднем плане Ушба

Уже практически стоял на вершине Шхельда Западная, но в нескольких метрах от этой вершины, как только мы перешли от перильной туристической тактики на альпинистскую попеременную страховку, Артём, не доходя двух метров до станции, где был страхующий меня Шура, рукой оторвал камень от выступа и улетел на три метра вниз до маленького френда в щели, и ещё столько же до наклонной плиты. Ударился ногой и повис на верёвке – Лёха удержал. И Артём получил точно такой же подтаранный вывих стопы, какой у меня год назад был. Один в один. Мистика!

Как вправлять, видел на себе. Посадили Артёма на его же рюкзак, выпил он своей же клюковки из бутылки для снятия стресса (позже его стошнило). Снял аккуратно ему ботинок, голеностоп точно также свёрнут на сорок пять градусов. Перелома, вроде, нет. Расслабил ногу и вправил ему голеностоп обратно. Шину наложили. Но связки порваны, наступать нельзя и больно. Скалы здесь очень сильно разрушенные, и как будто живые. Местами скальные выступы по камушку можно разобрать.

– Обижаться и ссориться здесь не стоит. Нигде не стоит. Обиду и Ненависть не надо подпускать.

Созвонились с вершины по рации с Игорем Денисовичем – Командором и начальником спасательной службы из альплагеря Шхельда. Отличный мужик и его орлы-спасатели тоже. Не ругался.

Переночевали на ближайшем терпимом месте для ночёвки, на осыпи между вершинами Шхельда Западная и Шхельда Вторая Западная. Пришлось Артёму проползти дальше короткий «траверс» с шиной на ноге. До вершины Шхельда Западная совсем немножко от места срыва оставалось по простому гребню. А с другой стороны маршрута только на перевале можно было палатку поставить. Вид на Эльбрус с ночёвки шикарный.

Гора Эльбрус

Спасработы. Сами вернулись верёвок на десять к перевалу Профсоюзов с места ночёвки, спустились с него через бергшрунд на ледник. «Приятная» встреча со спасателями и Командором, не даём им скучать. Они поднялись к нам из альплагеря. Стыдно перед ними.

В акье Артёму стало гораздо удобнее. Перелезли вместе через отрог на ледник Ахсу. В походе несколько лет назад открыли для себя такой короткий маршрут к началу тропы у левой морены. Встали на ровном месте.

Вертолет МЧС забрал нас всех с ледника Ахсу до Терскола. Командор молодец – смог договориться. Спасибо спасателям. Периодически заставлял их напрягаться. Неблагодарная у них иногда работа – спасать одержимых и безбашенных.

Короткий у нас в итоге траверс Шхельды получился и поучительный. И больше не приставал ко мне Траверс Шхельды.

Артём на костылях с Шурой улетели в Москву. Мы с Лёхой вместо полного траверса Шхельды прошли вдвоём непростой скальный траверс Башкары с ледника Башкара по северо-западному гребню и спуском по другому гребню на Джантуганское плато. Вдвоём лучше, чем соло. Для меня.

Гора Башкара и ледник Башкара

После этого Артём перестал со мной в горы ходить, жизнью рисковать. Стал нормально жить, даже очень хорошо. Женился, детками обзавёлся, поменял квартиру, машину. У него хорошая работа и должность. Хвалю Артёма за его благую для многих жизнь, многим помог, много хороших качеств у него. У буддистов есть практика святой Похвалы. Всем полезная. Чистосердечно хвалишь, и у тебя тоже это появляется, те же черты и качества перенимаются.

– Только не нужно путать её с Завистью и Корыстью. Хвала с бескорыстием должна быть!

Нет у меня Корысти. Артём для меня, как развитый инопланетянин с другой планеты, не досягаем. Очень умный, интеллигентный, оптимистичный и жизнерадостный, и со своей инопланетной верой. Из очень приличной высокообразованной семьи. Встречаю таких иногда, и мне трудно с такими общаться. Как будто на разных языках общаемся и думаем по-разному. Мы с Артёмом совершенно разные, и с разных религиозных склонов. Объединяла нас только любовь к горам. И хорошо, что мы оказались на разных склонах. И не смог его тогда передёрнуть на свой.

А инопланетяне всё же точно есть. Отдыхая однажды у скал Фороса в Крыму с двумя девушками, видели светящиеся летающие тарелки-шары инопланетян. Они то внезапно появлялись над морем из ниоткуда, то также моментально исчезали в никуда. Как будто фокусы свои нам показывали. Минут сорок это длилось. И у них, скорее всего, свои привязанности, вера и религия.

Крым, вблизи горы Ай-Петри

Разошлись мы с Артёмом, как в море корабли, – образ жизни и привычки всё же разные. После долгой с Артёмом разлуки как-то позвонил ему, поздравил с наступившим очередным Новым годом, заодно про подключение Интернета спросил (он больше всех знал из дружков в то время про него). Тогда только снял в аренду несколько квадратных метров для ночёвок у дальней родственницы рядом с метро Биберево и решил начать новую жизнь с Интернетом.

Артём был в Москве, как обычно весёлый и радостный, а со мной была Тоска, спортивные болячки не давали покоя. Поговорили хорошо, взбодрил меня, рассказал, как живёт, как Интернет подключить. Оказалось, что его уютное семейное трёхкомнатное гнёздышко в пятнадцати минутах ходьбы от моего временного пристанища. В гости меня пригласил.

Захотелось. Артём всё же самый лучший и правильный из всех моих друзей. Идеальный муж для жены и отец для детей, любимый сын для родителей, полезный и ценный специалист в Билайне. Нужно чаще с ним общаться, научит меня уму-разуму, пойму, как правильно, как он жить, а может, и сам какую-нибудь мысль интересную ему подкину… Но как обычно какие-то делишки, нет времени в гости идти в ближайшие дни…

Через три дня от друга-туриста пришло смс: «Артём погиб».

Как??? Он же не был сейчас в горах.

С другом-траверсантом Лёхой он поехал кататься на горных лыжах в Тульскую область. Поздним вечером, перед закрытием трассы, уже подъёмники только выключили, при последнем спуске удар затылком о склон – мгновенная смерть… Хотелось удовольствия от перемещения в пространстве на горных лыжах. Мы с ним столько экстремально перемещались на опасных участках в горах. А встретил Смерть на невысоком холме Тульской области. Конечно, одному Богу известно, почему так получилось. Артём оставил хорошую жёнушку с двумя маленькими детками, родителей…

Всеобщий шок. Почему уходят лучшие? Самые любимые. И так регулярно.

В буддизме говорится, что болеющие, стареющие и умирающие люди показывают, что нужно вставать и идти по пути духовного совершенствования.

– Никакое любимое не должно быть любимее Бога, Всевышнего. Иначе это любимое отнимется. Нельзя игрушки сильнее любить... Даже любимый «домик» может быть отнят. Или человек от любимого «домика».

…Пятнадцать минут. Невозмутимая, сильная духом жена Артёма, грудной шестимесячный мальчик, трёхлетняя симпатичная и весёлая, вся в Артёма, девочка. Сначала было сочувствие. От сочувствия до любви один шаг. Но как правильно сделать этот шаг?

Человеческая любовь недолговечна – максимум лет на восемьдесят или сто. Уходит, если кто-нибудь что-нибудь скажет или сделает не так, как хочется, согрешит, уходит. Любовь Божественная вечна и бескорыстна. Божественная прощает всё и все грехи, семьдесят семь раз и больше. До такой ещё много подниматься.

И даже человеческой мне обычно не хватает. Сейчас только один раз в год траву кошу на даче родителей Артёма.

– Эгоист. Нужно чаще косить и помогать.

Ехать очень далеко. Времени жалко.

– А маму Артёма не жалко?

На даче с тех пор с некоторой точки зрения ничего не изменилось. С другой, – стало очень пусто. Нет Артёма и папы его – Анатолия Андреевича. С сердцем плохо стало через несколько лет. Мама старается порядок поддерживать.

В бане один теперь парюсь. Когда-то в ней вместе со всеми друзьями-траверсантами парились.

– Эгоист. Мог бы и сейчас уговорить двух друзей-траверсантов приехать. Больше бы дел сделали на даче.

Всё, больше не могу об этом. Возвращаюсь на Любимую гору…

Сейчас сидим в палатке, не знаем, как себя ещё занять, кроме как Преферансом. Книгу жизни тоже доставать из рюкзака и читать не хочется из-за возможных косых взглядов. Зачем ношу?

– Трус. И хочется выглядеть хорошеньким и нормальным.

Надо думать, как спускаться. Достал из командирской папки с топокартами шесть фотографий с разных сторон на Любимую гору. Две из них, с перевала Кёль и Баран-коша, заинтересовали. Разглядываем вместе.

Просматривается нормальный и нелавиноопасный маршрут спуска вниз по этому же скальному контрфорсу на запад. Но почему-то ни одного альпинистского маршрута здесь нет. Вполне можно было бы альпинистам здесь какую-нибудь пятерочку проложить. Если бы был альпинистом, то обязательно сделал бы здесь первопрохождение. Правда, нудно и долго здесь, конечно. Проще короткую стеночку где-нибудь пролезть, чем тут корячиться по живым камням.

Любимая гора справа

Опять у нас будет спусковое стрёмное первопрохождение? Насчитали, что примерно 20…25 перильных верёвок по скалам провесить придётся. Всё бы хорошо, но у нас сейчас мало скальных крючьев, и расходной верёвки совсем мало осталось после Миссестау.

– Лучше здесь. Идти по снежному лавиноопасному склону к Миссестау – самоубийство.

Вечером с Ваней провесили слева от контрфорса вниз на запад почти от палатки по заснеженным скалам с камнями три основных и одну восьмимиллиметровую для сбросов верёвки (иногда её и как перильную использовали на некрутых участках). Пока вполне проходимо и неопасно. И вниз смотрится нормально вполне. Старых спусковых петель и крючьев не было. Жаль.

Улеглись спать. Опять много противоречивых мыслей роятся в голове…

Утром пасмурно и туман, видимость метров семьдесят. Плохо выспался, и ребята тоже какие-то все помятые. Всё же тесно впятером умещаться на четырех квадратных метрах одной палатки.

После отсидки, как обычно, туповатое сознание, голова плохо работает. На завтрак заглотили овсянку с чаем. Накатывает Сон и Лень – спать хочется и не хочется ничего делать в такую погоду, и надоело верёвки вешать и сбрасывать. Уже их километров восемь в походе провесили и сбросили. Но нужно идти. В конце сборов опять пошёл снег, и мы пошли…

Фотографии автора.

Продолжение следует

№90 дата публикации: 01.06.2022

Комментарии:

Вернуться к началу страницы: