Грани Эпохи

этико-философский журнал №85 / Весна 2021

Читателям Содержание Архив Выход

Владимир Калуцкий,

член Союза писателей России

 

Лёд

Не знаю, всех ли преследует чувство невысказанности, когда сюжет ли, замысел, мережение ли сидит в тебе, как ребёнок в роженице, и требует выхода. И вроде ты уже забыл о нём, но однажды просыпаешься в ночи и понимаешь, что надо хвататься за клавиатуру.

Пришло время родов.

Что за ребёнок появится на свет, ты ещё не знаешь. Но словно камень снимаешь с души, доверив беремя бумаге.

И ложишься досыпать с лёгким дыханием.

Вот как сегодня. Вдруг подступило к сердцу, к горлу, и я набираю первые слова рассказа.

«Мы зимовали втроём на небольшом арктическом острове. Мы – это начальник экспедиции, гляциограф Виктор Зимин, дизелист и бродяга Матвей Колодяжный и я – рабочий на все случаи жизни и метеоролог. Наш остров – один из островов Де Лонга, Новосибирского архипелага Гипербореи. Остров почти весь лежит под вековым ледяным панцирем, лишь по южному краю оставаясь открытым грунтом. Это крупная каменистая галька. Прямо по берегу, частью уходя к северу, под ледяной панцирь, на грунте покоится грандиозный рисунок первобытного лабиринта. Его спирали выложены не здешним, глянцево-чёрным, гранитом, а лилово-фиолетовы сугилитом, невесть когда и откуда занесённым на эти суровые широты.

Ещё одна загадка острова – огромный отёсанный мегалит, сечением метра в четыре и длиной метров в десять. Измерить его невозможно, потому что он лишь частью, коромыслом, лежит на кромке берега, нижним концом уходя под воду.

Что ещё добавить к рисунку острова?

Холодно до того, что моя одностволка на прокалённом стужей порохе часто дает осечки. А стрелять приходится, потому что вокруг зимовки уже второй год кочует белая медведица с медвежонком. Отпугиваю.

И ещё – не поверите – стакан со спиртом покрывается ледяной коркой. Мы это стакан держим на улице, с той стороны окна. Это надёжнее термометра. Появился лёд, значит, – ниже 60-ти градусов. А стёкла на окнах протираем глицерином, Чтобы не намерзало.

И Полярная Звезда там висит над самой крышей, почти в зените.

В общем, – об острове можно рассказывать долго. Если учесть, что весь рассказ надо умножить на два – мы тут провели две зимовки, – то я вас утомлю описанием природы.

Поэтому перехожу к сути.

После года зимовки, чтобы не возненавидеть друг друга, мы научились общаться птичьим языком. Человек со стороны, услышав нас, посчитал бы за сумасшедших. Это была абсолютная несуразица, которая, впрочем, не мешала нам прекрасно понимать друг друга. И если Зимин говорил Колодяжному:

– Цыгане опять голосуют на выборах президента Гонолулу, – то Колодяжный отвечал:

– С этими рисунками никогда не угадаешь.

Это означало: «А не забудешь разбавить солярку керосином?»

И ответ: «Уже разбавил».

Вот так мы и существовали. Вроде, общаясь, а, по сути, живя на три одиночества. В самую бурю я говорил Зимину:

– Ножницы можно точить по понедельникам.

И он отвечал:

– Магомед тоже купил себе велосипед с моторчиком.

Это означало, что я спрашивал разрешение проверить крепление антенн, а Зимин давал разрешение.

Но это ещё не сумасшествие.

Настоящее безумие начиналось, когда Зимин и Колодяжный садились играть в шахматы. Я думаю – сильнейшие шахматные журналы дали бы любые деньги за запись хоть одного их сеанса. Для меня же наблюдение за игрой было пиршеством духа.

Представьте себе, Зимин имел звание кандидата в мастера спорта по шахматам.

Колодяжный играть не умел вообще. Какое-то время Зимин пытался его научить. Самое смешное – сам Колодяжный хотел научиться, но потом махнул рукой. Он произнёс небольшую речь:

«Виноградные плантации под водой минировать бессмысленно, особенно когда ветер залетает в нижнюю отдушину дизельной установки».

Это означало: «Когда я зимовал в Антарктиде, то привезённые из России собаки линяли там по северному варианту, а в южную зиму, в самые холода, теряли шерсть. Так и меня учить – это насилие над природой».

Но не откладывать же игру из-за такого пустяка, как неумение одного участника?

И они играли.

О, как они играли!

У них были свои законы. Первое – Зимин строго следовал правилам. Второе – Колодяжный ставил фигуры, как Бог на душу положит.

Но.

Сбивал фигуры противника Колодяжный только тогда, когда Бог на душу ему клал, пусть и случайный, но верный ход. А просто так снять с доски фигуру Зимина он не мог.

Надо было видеть мучения на лице Зимина, когда вопреки здравому смыслу какая-нибудь пешка противника бессовестно оказывалась за спиной его короля! Иногда нелепый ход Колодяжного случался столь неожиданным, что Зимин потирал руки:

– Соловьиный язычок вкуснее бараньего курдюка!

Что означало: «И в этой тупиковой задаче я нашёл решение!»

Побеждал всегда Зимин.

...И ведь что интересно. На третьем году с острова нас снял ледокольный пароход «Огудай». Мы расстались навсегда, и мне казалось, что я всё больше забываю эту страничку собственной жизни. Но с годами начал меня точить червь сомнений. И я всё чаще пытаюсь понять, почему порядок Зимина всегда был сильнее хаоса Колодяжного?»

И с тех пор я понимаю язык птиц.

 

 


№91 дата публикации: 01.09.2022

 

Комментарии: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020