Грани Эпохи

этико-философский журнал №84 / Зима 2020-2021

Читателям Содержание Архив Выход

Владимир Калуцкий,

член Союза писателей России

 

Наваждение

Ничего я не знаю, увы,

Из того, что не знаете вы,

Разве только немножко иными

Мне доносятся звуки молвы.

 

Из «Памятных записок» статс-секретаря Екатерины II Александра Васильевича Храповицкого, 1789 год: «8 сентября. Поздравил с праздником Рождества Богородицы; «Это бабий праздник». Из Парижа приехал надворный советник Яковлев, бывший из духовных, но его не приняла. Изволила спросить о курьёзах. Зачитал письмо из канцелярии Воронежского губернатора, как в одном уезде с чумацкого обоза неведомым путём исчезла вся соль. Чумаки указывают на явных чертей и под присягой твердят о наваждении. Канцелярия просит рассудить. Государыня смеялась и велела наказать всех: чумаков епитимьей, а чертей святой водой. Да справилась о комедии «Недоразумение», будет ли нынче играна на театре? Ответствовал, что будет».

«В России сейчас ощущается настоящий дефицит кухонной соли. В некоторых местностях её буквально сносят с прилавков магазинов. Губернаторы ряда регионов предупреждают об опасности соляных бунтов».

Газета «Южный край», 11 мая 2008 г.

 

* * *

В город медленно втягивался чумацкий обоз. Двенадцать громадных возов да шесть тележек вразнопев скрипели дубовыми осями, дух шибал такой, что люди окрест начали оборачиваться. На передней упряжке сидел важный обозный, голый по пояс, в пыльных шароварах. На коленях обозный держал и поглаживал мозольной ладонью крупного чёрно-красного петуха. В бесчисленных витринах главной улицы отражались могучие волы, влачившие поклажу внешне без натуги, а движение потока выдавало лишь покачивание, в мерный шаг, коротких вызолоченных рогов. Впереди картинно ступал старший воловик в пыльных красных сапожках, с бритой головой с вислыми усами и в сермяге до самых колен. На груди его на двух ремешках держались икона с ликом святого Владимира, выполненная на сухой камбале, и вместительная тавлинка с табаком-бакуном – причиной красного крупного носа воловика. Прочие чумаки были столь же живописны. Кто из них шёл, держась за край воза, иные сидели или лежали прямо на кулях с солью. На заднем возу четверо разновозрастных игроков баловались в кости, не видя ничего кругом. Замыкал ход одинокий вол-бовкун с особо певучим возом, гружёным вязанками крупной сушёной рыбы. Вкупе с зеркальными копиями всё это создавало картину нашествия.

Чумаки шли по Московскому шоссе, и, по мере их вхождения в город, жизнь в нём резко менялась. Машины оторопело юзили, мигали и рявкали, прохожие столбами застывали вдоль улицы, и уже с других концов начинали бежать зеваки. Ещё бы – такое кино в редкой столице снимают!

Но не было рядом ни операторов с камерами-стрекозами, ни осветителей, никого, по кому можно распознать съёмочную группу. Тогда что же это за самодеятельность с привидениями из XVIII века?

Тут же донесли главе города. Он придвинулся вместе с начальником милиции и благочинным протоиереем. Стояли, как простые люди, разинув рты. Протоиерей Яковлев хотел было перекрестить видение, да так и застыл с высоко поднятой рукой. Воловик, проходя в пяти шагах, так зыркнул на священника, что оторопели все. Но тут мальчишки, откуда-то от хвоста колонны, истошно закричали:

– Соль!

– Соль! – и при этом рассыпали белую пыль с асфальта вокруг своих голов.

И сразу многие кинулись к обозу. Изумлённые и озадаченные чумаки пытали отстоять поклажу. Но их уже не видели. Из громадного, похожего на лабаз, внедорожника, внезапно выскочили трое парней с плечами прямо от затылков – и вмиг опустошили целый воз. Потом откуда-то появился громадный зерновой комбайн. Он перегородил улицу, и теперь уже все, кому не лень, занялись грабежом. Городской голова вдруг вспомнил, что теперь чуть не по всей стране исчезла в магазинах соль, и в его городе тоже. Назревал почти бунт, а тут, словно подарок небес – этот нелепый обоз. «Кстати, дома осталось самая малость в пачке «Артемсiль», надо бы тоже не сплоховать. Эвон – и начальник милиции ворон не ловит!»

А полковник распоряжался прямо от обочины. Он кричал в мегафон так, что волы шарахались: «Сержант Горбань, на мою долю прихвати пару кулей!» Протоиерей Яковлев попытался урезонить начальников: «Это же грабёж, мужики!» Но мужики вошли в раж, и уже сам благочинный начал прикидывать, как бы перебросить уклунок к своему «Lexsus»у…

Город сошёл с ума. Работали по-муравьиному споро и скоро. Напрасно воловик поднимал над орудующими образ Владимира, напрасно его парубки пытались развернуть длинные ремни кнутов – возчиков просто затёрли. В несколько минут прямо у светофора, не успевшего трижды поменять цвет, из чрезмерно перегруженного обоз превратился в собственный скелет. И уже некто Косыгин, содержатель городского Мясного двора, начал приглядываться к волам на предмет их способности пройти через мясорубку…

И тут городская дурочка Катька Моложея вдруг появилась на крыше сизо-зелёной газораспределительной станции. Здание нависало над улицей и ярко кричало о своей уязвимости крупной ядовито-красной надписью «Огнеопасно». И не сама дурочка испугала город, а громадный косматый факел в её грязном кулаке.

– Запалю-ю-ю…! – истошно верещала Моложея, яростно пританцовывая. Огненная краска рисовали ореол вокруг головы дурочки. Ещё миг – и половина города превратится в прах.

– Да это петух! – крикнул мальчишка, высунувшись из окна машины и тыча пальцем в сторону дурочки. Но площадь и главная улица уже оцепенели. Словно мраморные, застыли волы, люди опустили руки и подняли лица.

– Православны-и-и! – закричал теперь протоиерей, – побойтесь Бога. Тут вам не кино, а прямая бя-ада!

– Разойдись! – металлически рявкнул полковник, и зык его столкнул с места обоз. Ободранный и страшный, обоз медленно двинулся дальше, на-полдень. Вдоль улицы, держа у ног соляные кули, стояли горожане и провожали видение мимо себя. Помятый воловик с ободранной щекой слепо искал пятернёй на груди тавлинку, чумаки шли, опустив глаза в асфальт, и оси их телег теперь не пели, а плакали.

Чумаков не провожали. Спустя время они вышли за город и на первой же развилке повернули на старую грунтовую дорогу. Катька Моложея и ещё пацаны с городских крыш долго видели тающий у кромки неба и земли обоз, а город до самого вечера дышал его навозным духом.

От обоза на перекрёстке остался одинокий вол-бовкун, брошенный из-за перебитых передних ног. Мясозаводчик Косыгин деловито приладил к его натёртой ярмом груди большую ременную петлю, и на машине-эвакуаторе увёз на бойню. Нелепый зерновой комбайн подъехал к возку с сушёной рыбой, приклонённым шнеком подбросил возок кверху, ловко заглотив в приёмную камеру всю выпавшую из него поклажу. И резво покатился за город, ворочая огромными колёсами с серебринками прилипшей рыбы… Потом появилась Катька Моложея, еле ускользнувшая от рук пожарных. Она держала на руке огненного петуха с обломанным крылом, который время от времени хлопал здоровым леталом и озорно орал:

– Ку-ка-ре-кку!..

Моложея ходила вдоль улицы, собирала шмотки одежд чумаков и скоро натолкнулась на растоптанную тавлинку. Девка перекинула табакерку себе через голову и по-свойски приладила на груди. Там уже висел образ святого Владимира, поднятый ею тут же. Протоиерей глянул на дурочку и припомнил поговорку, что ещё его дед-протопоп часто сказывал:

– Как ни надувайся лягушка, а до вола далеко.

Уже совсем в сумерках благочинный собрал крестный ход с хоругвями и щедро окропил святой водой и площадь, и улицу, и всякого прохожего.

Скоро в городе уже никто не помнил о наваждении.

А соль осталась.

 

 


№92 дата публикации: 01.12.2022

 

Комментарии: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020