Грани Эпохи

этико-философский журнал №82 / Лето 2020

Читателям Содержание Архив Выход

Ева Райт

 

Побеждая сердцем

Вокруг всё искрится изумрудным и синим. Это любимый навесил лучистую полусферу над садом Веоны. Говорок ручья рассекается ладонью, весёлыми искрами вспыхивают капельки воды. Вода в пригоршне наливается прозрачной синевой, растекается по лицу сине-зелёным. Умываясь, Веона радостно смеётся.

 

Колеблется завеса ночи. Предчувствие света несёт радость. Радость миру!

 

«Не жди, – зовёт внутренний голос, – не дли ожидание. Пора отправляться в путь».

 

Стремителен старт. Вздоха мысли достаёт, чтобы отделить тело мысли от остальных, сосредоточить в нём сознание. И так, налегке, устремиться по каналу, соединяющему родную планету с планетой высшего плана – Тулу.

 

«Энергетический мост между планетами мы называем каналом. Строятся каналы, как и многое в нашем мире, с помощью мысли, с учётом естественных течений магнитных токов. Канал к планете Тула достаточно надёжен, но иногда враждебные потоки могут прободать энергетическую защиту, и тогда нужно переждать», – припоминается Веоне давнее наставление.

 

Слабая пульсация в области висков, ощущение напряжения в районе плечевых центров – обычные явления при движении по каналу. Давление токов несущественно – Космос даёт добро на стремительное перемещение с планеты на планету.

 

Привыкнуть можно ко всему, можно даже научиться воспринимать то, что не имеет устойчивой формы. Всякий раз, когда Веона посещает Тулу, её сознание в первые мгновения неизбежно увлекается в плен невероятных иллюзий, ибо всё сущее на планете – будь то человек или творения мысли его – не нуждается в утверждённой оболочке. Словно множество светов, колеблющихся в ритмах мыслечувств, предстают перед ней живые существа. Эти пламена прекрасны, но о сущности их можно судить лишь по собственным ощущениям.

 

Веоне нравится исследовать Тулу. Хотя исследованием в обычном смысле слова это не назовёшь. Всё сводится к созерцанию света и попытке совладать с рядом не слишком приятных ощущений, которые вызывают энергии более высокого напряжения. Зато потом, когда Веона возвращается на родную планету, она словно прозревает. Огненный потенциал, умноженный Тулой, обостряет её чувства и разумение настолько, что она начинает видеть то, чего не видела прежде, например, причудливые узоры человеческих судеб или же рисунок жизни ближайших планет.

 

На Туле космические часы идут скорее – день быстро сменяется ночью. Ночное небо огромным куполом накрывает одинокого путника. Но Веона не чувствует одиночества.

 

«Веона, мы с тобой, береги сердце. Радость миру!» – посылает сигнал один из друзей. Это не простое приветствие. Сигналы с родной планеты дарят Веоне силы, помогают одолеть непривычную тяжесть здешней энергетики.

 

Особенно воодушевляет её голос любимого. Ведь это с ним огни её духа возгораются ярче, с ним она строит новую жизнь, с ним приводит на Землю назначенные к воплощению души. Рождённое пламенем любви само пылает лучшими огнями: радостью, добросердечием, преданностью, миролюбием... – не счесть всех граней красоты их совместного творчества.

 

Веона останавливает полёт перед «огненным дворцом». Во тьме звёздной ночи он сияет ещё сильнее, подобно языкам ослепительного пламени, устремляясь в небо. Зачем на Туле горят эти величественные костры, Веоне не ведомо. Однако на её планете распространено мнение, что именно посещение дворцов Тулы наделяет человека новым знанием, умножает его силу. А потому нередко отважные души под руководством опытных проводников отправляются исследовать означенные феномены. Встречаются и такие сумасброды, которые в одиночку пытаются справиться с неизведанными силами. Что из этого получается, знают спасатели – такие, как Веона.

 

Остановиться, сконцентрировать мысль... Пусть все силы сосредоточатся в едином устремлении! Одним порывом одолевается упругая «стена» дворца. Пространство за ней огромно и... обманчиво привлекательно. Веона знает, как опасно задерживать взгляд на завораживающем сверкании, а ведь ей это просто необходимо – она, во что бы то ни стало, должна обнаружить застрявшего здесь на днях горе-исследователя.

 

– Веона, будь на связи! – постоянно зовёт кто-то из друзей.

– Не спать! – командует она себе, и с большим трудом перемещается в следующий зал.

 

Быстро оглядываясь по сторонам, Веона то и дело переводит взгляд на свои пальцы, замечая, каким яро напряжённым становится исходящее из них излучение. Она чувствует, что искомый человек уже где-то близко... Поторопиться... Чем дольше разобщены тела спящего, тем трудней будет достучаться до его сознания.

 

В одном из залов Веона спотыкается о невидимую преграду и, теряя равновесие, беспомощно распластывается на полу. Ритм беглых взглядов нарушен, и глаза Веоны невольно закрываются.

 

– Берегись Веона! – предупреждает любимый. – Будь на связи!

– Я на связи... – бормочет Веона.

 

«Такое со мной впервые», – думает Веона, поднимаясь на ноги. По её лицу текут струйки пота. Разве такое может быть? «Это из-за боли, которая натягивает струны психических центров до предела». Двигаться в таком состоянии немыслимо. «Срочно, срочно свяжитесь со мной...», – зовёт Веона друзей, но эфир пуст, слышен лишь переливчато вибрирующий голос планеты.

 

Впору потерять присутствие духа, но опасность, напротив, обостряет силы. «Тула, прошу помощи!» – воспламеняет сердце Веона. И ответ не медлит: из слепящего тумана выступают очертания высокой фигуры. Веона знает, каким гибельным для неё может быть присутствие тулянина, если она не сможет сонастроиться с его высокими энергиями. И потому всем своим существом отдаётся ему, как в давние времена всецело вверяли себя Богу в последней мольбе.

 

Вначале кажется, что страдания только усиливаются... Но вот тулянин поднимает руку и сдержанными движениями начинает чертить в пространстве знаки. На мгновение являя остроту немыслимого блеска, они находят немедленные отзвуки в центрах Веоны – огненное жжение успокаивается, боль постепенно уходит, освобождая сознание от тягостного ощущения несвободы.

 

Несмотря на отсутствие скованности, как действовать дальше, Веона пока не знает: она потеряла связь с Землёй и с человеком, которого ищет. Однако, на удивление, она бодра и готова выполнить возложенную на неё миссию. «Благодарю тебя, Явленный, ты спас меня. Прошу, помоги в поиске...» Мысль, обращённая к тулянину, не получает словесного ответа, но становится очевидно, что он по-прежнему готов помогать женщине Земли в её непростом служении.

 

Подобно Солнцу, чьей жизненной силой невозможно пресытиться, тулянин, оказался для Веоны источником неистощимого откровения. Она открывала для себя, казалось бы, очевидные вещи, но именно соответствие самой сути жизни и наделяло их неопровержимой убедительностью. Веона, чьё сердце никогда не пустовало, теперь начинала понимать, что означает быть до краёв заполненной любовью. Удивительная полнота чувств заставляла звенеть радостью всё её существо, немедленно отзываться на все импульсы, исходящие от тулянина.

 

Внимая каждому движению мысли своего спасителя, Веона, тем не менее, не сразу поняла, что именно он пытается ей показать. Вот перед её взором появился некий иллюзорный мир, потом другой... Один за другим, как будто перелистывались страницы увлекательной книги, мелькали разнообразные виды... чрезвычайно напоминающие земные. «Они прекрасны! – любовалась Веона. – Но что кроется за ними? Неужели земные сознания?» Догадка была верной, и уже в следующем подобии земного мира она обнаружила человека. Поток его мыслей немедля ворвался в нирваническую тишину её существа.

 

– Даже не пытайся меня забирать отсюда! Ты ведь спасатель, верно? Да ты и сама скоро не захочешь возвращаться... как все мы...

 

Несмотря на уверенность, которая исходила от этой сильной и, по-видимому, неординарной личности, его аура, окружённая защитной оболочкой, почти не просматривалась. Чем больше Веона пыталась приглядеться к ней, тем более непроницаемой становилась защита. Это было удивительно, ведь он мог уйти, исчезнуть в любой момент – так же, как появился. «Быть может, это мой чудесный спаситель удерживает его магнитом своей воли», – подумалось Веоне. Но, осмотревшись, она нигде не обнаружила могущественного тулянина. Как бы там ни было, сдаваться Веона не собиралась. Магнетизм её сердца уже не раз выручал из беды незадачливых упрямцев, побуждая их следовать за ней. Незнакомец дрогнул и переместился к ней ближе, но его мысль по-прежнему сопротивлялась неизбежному:

 

– Твоя взяла – я в ловушке. Но других я не выдам.

 

Он всё ещё крепился, но теперь, скорее, производил впечатление человека, которого, нагого и беззащитного, вытащили из тёплой постели на холод и потребовали от него отказаться от той неги, того удовольствия, которое он только что испытывал. Его сон, а иначе созданный им мираж, был, и вправду, очаровательным. Каких только природных уголков в нём не было! И каждый казался естественным продолжением мысли создателя. Веона знала таких творцов, накрепко привязанных к своему творению, ни под каким предлогом не желающих расставаться со своими овеществленными мечтами.

 

«Нет, этого не может быть...», – сопротивлялась Веона вдруг нахлынувшему чувству любования великолепной природой. Не в силах оторвать взгляда от деревьев в очаровании их изумрудных аур, пышных цветочных куртин, причудливой формы камней..., она словно увязала в обаянии мысли того, кто, не жалея сил, питал их своей энергией. «Ах, вот ты как!» – вылетел из её сердца огонь возмущения. Коснувшись окружающего пейзажа, он в одно мгновение лишил его шарма. Под действием огненной энергии обнажилась и аура незнакомца. Читая по ней, Веона не могла скрыть своего изумления: «Да он же сам бывший спасатель, он вовсе не тот, кого я искала!»

 

Разоблачающая мысль пошатнула с трудом сдерживаемое спокойствие мужчины, и весь шквал его переживаний обрушился на Веону. Было ли это сознательной атакой, она не знала, однако понимала, что ни в коем случае не должна погружаться в водовороты чужой личности. Не отрывая взгляда от больших тёмных глаз незнакомца, Веона пыталась осмыслить причины его поведения. «Неужели на Земле ему было так плохо? Вряд ли... Он – увлечённый человек и наверняка с большим воодушевлением занимался своим делом... Видимо, попав сюда, он начал открывать в себе новые творческие возможности, например, создавая собственную реальность или даже пребывая в нескольких одновременно. Зачем ему это было нужно? Например, чтобы, как на сеансе многоканальной связи, иметь одновременное общение с разными людьми – своими соотечественниками...»

 

Читая по ауре историю этой личности, Веона с удивлением отмечала, как в психике человека постепенно замещалась ценность непосредственного человеческого общения общением с иллюзорными мирами, созданными такими же, как он, одиночками. Да, он умел входить в реальности всех своих друзей и, произвольно сочетая их, наслаждаться лучшими продуктами их сознания. Он чувствовал особую остроту и полноту ощущений, соединяя пребывание на «дне океана» и «среди горных вершин», «в лесу» и «в пустыне», созерцая «гремящий водопад» и «паря над бескрайними равнинами». Такая глубокая причастность к жизни – удивительному разнообразию природы и ещё более тонкой природы человека – увлекала его необычайно. Проникая в мир человека, который на этой планете постепенно во всех подробностях проявлялся в созидаемом им пространстве, изменялся и рос, он принимал самое активное участие в этом строительстве: не только наблюдал за тем, как его товарищи созидали миры, но созидал их самих; они были не столько его друзьями, сколько его детьми. Он любил их, любил искренне и неподдельно, и они отвечали ему тем же. Искренность его чувств не могла не увлечь.

 

«Где же ты, тулянин?..» – Веона была бы рада любой возможности отделить себя от страстной увлечённости незнакомца. Но тулянина нигде не было, видимо, он дал ей всё, что было необходимо, а дальше она должна была действовать самостоятельно. «Зачем, зачем он показал мне эту череду видений, а сам исчез? Неужели они – ключ к поиску?» Лицо пропавшего туриста, которого она искала, никак не оживало при сопоставлении ни с одной из увиденных реальностей, значит, там его не было. Снова и снова Веона прокручивала в воображении мельком увиденное ранее... И вдруг её осенило: «Да, это же те самые миры, которые так лелеет в своей ауре бывший спасатель! Именно там я найду тех, кто скрыт за ними...»

 

Мысль о том, что ей предстоит вызволить из плена иллюзий стольких людей, настроила Веону на иной лад. Её визави не сомневался в том, что уже поймал её в сети своих чар, весь его торжествующий вид как будто говорил: «Ты будешь одной из нас». Но Веона, осознав серьёзность поручения, целиком переключилась на решение этой новой, сложной задачи. Выловив из памяти первый попавшийся образ, она сосредоточилась на нём.

 

Это напоминало уравнение со многими неизвестными – по деталям явленного пейзажа распознать ментальный облик его владельца. Здесь, в мире ручьёв, сбегающих с невысоких лесистых гор, в краю тонких запахов и звуков могла обитать очень нежная душа, спешащая укрыться в тени неглубоких гротов на высоком берегу быстро бегущей реки. Общению с людьми она явно предпочитала игры с духами природы, которых здесь было не счесть. Стоило Веоне сосредоточиться на её мироощущении, как тут же, среди прозрачных мелькающих образований, она стала примечать более устойчивый облик – грациозную, полную невыразимой прелести девушку, напоминающую сказочную ундину.

 

Погружённая в свои грёзы, мечтательница вначале не замечала присутствия Веоны, но как только ощутила давление иной, солнечной ауры, вся встрепенулась – облачко окружавших её стремительно-подвижных элементалов тут же бросилось врассыпную, оставив её без своей трогательной заботы.

 

– Зачем ты здесь, дитя?

 

Затронув незнакомку, Веона задела этим и её ревностного опекуна: он тотчас же усилил свои чарующие токи, стараясь не допустить сближения женщин. Но Веона, всем сердцем проникшись драматизмом существования юной отшельницы, позвала её снова. И та, успокоенная теплом нежданной гостьи, под одобряющим взглядом «отца», распевно отвечала:

 

– Мне хорошо здесь, я тружусь вместе с духами. Мы создаём чудесную природу и насыщаем всё вокруг чудесной музыкой. Послушай...

 

И правда, пение здешней природы было поистине пленительным в своей гармонии: равномерное дыхание леса, умиротворяющий шёпот трав служили фоном для хрустального звона воды и ликующих голосов птиц, сюда же вплетался и более тонкий узор мелодий резвящихся духов. Как было не поддаться обаянию здешнего мира?!

 

Заслушавшись, Веона поймала себя на том, что пытается исключить из стройного звучания какое-то стороннее влияние. «Враг мой – друг мой», – распознала она источник. Любящий опекун девушки так старался покорить сердце Веоны, что невольно нарушил её звуковосприятие током своих энергий. Их напряжённая вибрация, создавая подобие тонко звенящего металла, совсем не вписывалась в здешние хоры.

 

– Милая, – обратилась Веона к девушке, – ты же знаешь, как неповторимы мгновения жизни, как невосполнимо утрачивается поэзия твоих чувств, не разделённая с близкими по карме людьми.

 

На мечтательное лицо девушки набежала тень. Молитвенно сложив руки, она сказала:

 

– Я всё понимаю. Я помню о своём долге перед Землёй и всеми, с кем была связана... Но я не могу отказаться от счастья быть творцом. Только на этой планете с такой лёгкостью можно реализовывать свои самые сокровенные мечты.

 

– Но тебе придётся вернуться, – настаивала Веона, стремясь донести свою убеждённость. – Знаешь, что если не пройдёшь урок нынешнего воплощения на Земле и доживёшь свой век в сказочном раю чужой планеты, после смерти всё равно притянешься в свою систему миров. А в новой жизни будешь вынуждена заново проходить те же задания преображения плотной материи, наверняка в менее подходящих условиях, чем нынешние.

 

Не словами, но огнём передавала Веона свою мысль. Вихри синего пламени, вырываясь из сердца, попадали по назначению – в сердце девушки. Будет ли достаточной их сила, чтобы разорвать узы, приковывающие её к Туле?

 

Противник Веоны ничуть не сомневался в том, что этого не случится, ведь человек обычно становится рабом своих привязанностей. С улыбкой следил он за диалогом женских сердец. Она не сходила с его лица ещё некоторое время после того, как его подопечная внезапно исчезла. Разве мог он предположить, что в дело вмешается третья сила? Разве мог он предвидеть, что неожиданное появление могущественного тулянина свяжет его мысль, и он будет стоять, беспомощно наблюдая, как упорная спасательница одного за другим отправляет его друзей на родную планету? И уж, наверное, боль его была бы несравнимо меньшей, если бы он видел, что они покидают Тулу не по своей воле.

 

Доказательством того, что Веона и её высокий покровитель строго соблюдают право на свободу воли, служил отказ возвращаться некоторых наиболее влюблённых в своё творчество личностей. Заявил, что останется среди своих звёзд горделивый создатель малого космоса, остался и увлечённый художник, который вместо кисти пользовался мыслью и при помощи дружественно настроенных элементалов создавал в пространстве «живые картины», не смогла убедить Веона и увлечённого дирижёра, который не желал никого и ничего слушать, кроме музыки, которую, благодаря значительному утончению слуха, мог слышать лишь он сам...

Тулянин исчез так же внезапно, как и появился – для Веоны это послужило сигналом: больше никого искать не придётся. Но как же быть с пропавшим туристом? Как на исходе сил снова войти в пространство высокого напряжения и решиться на новый поиск?

 

Внезапно до её слуха донеслись далёкие зовы Земли:

 

– Веона, родная, ответь!

 

Голос любимого, в котором звенела едва сдерживаемая тревога, зажёг в сердце Веоны радость:

 

– Дорогой, я в порядке!

– Домой, домой, родная! Твоё время истекает!

– Но я не нашла того, кого должна была...

– Это ничего... за ним уже послали. Готовы вылететь и за тобой...

– Не нужно, дорогой, я уже возвращаюсь...

 

Трудно сдержать сердце, когда оно рвётся в полёт. И трудно оставить побеждённого без помощи. Вот он стоит с потухшим взглядом на обломках своего мира, и в глазах его читается бесконечное страдание.

 

– Летишь ли? – спрашивает Веона.

– Лечу ли я? – эхом отзывается он.

 

Какой опустошённой после потери любимых станет его жизнь на Туле... Сможет ли он, разыскав их на Земле, снова быть счастлив?

 

Тени удручения, то и дело набегающие на его лицо, может разогнать толика света, посланная Веоной. Делясь последним, она всё ещё надеется вернуть страдальца в его законную цепь жизней.

 

– Лети... я за тобой... – наконец, решается он.

 

Земля принимает Веону радушно. Тотчас же находятся доноры, готовые восполнить её исчерпанные силы. Её хвалят и превозносят, как человека, совершившего подвиг, но она не понимает почему.

 

– Да пойми же, – убеждают её, – ты подняла на ноги семнадцать человек, их тела пролежали в хранилище многие годы. Один пробыл там почти двадцать лет, его тело уже собирались аннулировать, оно почти утратило жизнеспособность...

 

Новость болью отзывается в сердце Веоны. Неужели того, кто пережил больше всех, она вернула на Землю умирать?

 

Не дожидаясь окончания необходимых процедур, Веона торопится покинуть зону послеполётной реабилитации. В центр восстановления её пропускают очень неохотно – больные уже готовятся ко сну. В некоторых палатах уже темно. Нет света и в той, куда торопится попасть Веона.

 

– Зачем ты пришла? – на пороге останавливает её голос.

 

Он исходит откуда-то из центра комнаты, со стороны ложа, на котором покоится недвижное тело.

 

– Пришла тебе помочь, – в голосе Веоны звучит глубокая озабоченность. – Я не могу выразить вполне, как мне жаль, что пришлось нарушить твою жизнь...

– ... прервать мою жизнь...

– ... но я готова сделать всё возможное, чтобы...

– ... чтобы сделать мою аннуляцию торжественной...

 

Он не видит, что добился своего: глаза Веоны наполняются слезами, однако чует решительность, с которой она подходит к нему и берёт его за руку. Из последних сил он пытается сопротивляться, тогда Веона, переносит руку на его плечо: огонь дружеской поддержки течёт с кончиков её пальцев прямо в сердце.

 

– Везде – на работе или вне её, спасатель выполняет функцию спасения... – всё ещё не доверяя искренности Веоны, цитирует бывший спасатель устав.

– Я, действительно, хочу, чтобы ты снова полюбил жизнь, и сделаю для этого всё, что в моих силах.

– Что ж... раз так... – голос лежащего слегка дрожит, – тогда стань моим донором...

– Да, конечно! – загорается Веона.

– Дослушай... – бесконечная усталость не позволяет ему говорить быстро. – Я пробыл на Туле много лет... говорят двадцать... за это время мои центры худо-бедно приспособились к её повышенным вибрациям... Здесь, на Земле, я, как цветок, без полива... Конечно, меня подключили к аппарату...

– ... но живое тепло живительнее... – Веона торопится взять его за руки, пока он не передумал.

 

Трудный в условиях Земли ток идет из её сердца и, проницая тело больного, заставляет его содрогаться от вибраций. Не от себя, но от имени Учителя лечит Веона, – без объединения сознаний ей не передать нужных энергий. Обращаясь к Нему за поддержкой, во внутреннем взоре она видит Его сейчас не в знакомом до мельчайших деталей облике, но в образе... тулянина. Сердце Веоны ликует: завтра, завтра она поделится с Учителем своей догадкой... Впрочем, Веона уже знает, что ответит Учитель:

– Спроси у своего сердца...

И, может быть, добавит:

– Наши сердца неразделимы: где твоё – там и Моё.

 

 


№68 дата публикации: 01.12.2016

 

Комментарии: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020