Грани Эпохи

этико-философский журнал №82 / Лето 2020

Читателям Содержание Архив Выход

А. Марианис

 

К 80-летию Маньчжурской экспедиции Рерихов

По материалам книги А. Марианис «Рерих. Мистерия жизни и творчества»

(готовится к печати в издательстве «ЭКСМО»)

 

 

В преддверии новой экспедиции

В 1934 году Н. К. и Ю. Н. Рерихам предстояло вновь отправиться в экспедицию по странам Азии, на этот раз на Дальний Восток. Официально инициатива проведения экспедиции исходила от правительства США. Сельскому хозяйству США причиняли значительный ущерб эрозия почвы и засухи. В департаменте земледелия[1] США было принято решение организовать экспедицию в степные и пустынные районы Азии для сбора семян засухоустойчивых растений, чтобы впоследствии распространить эти растения на территориях Америки, подверженных эрозиям почвы и частым засухам.

Идея пригласить Рериха в качестве руководителя одной из экспедиций могла исходить как от министра сельского хозяйства (то есть руководителя департамента земледелия) США Г. Уоллеса (что наиболее вероятно), так и непосредственно от президента США Ф. Рузвельта. Почему именно Рериху было предложено стать руководителем экспедиции и что связывало знаменитого русского художника с министром сельского хозяйства США Уоллесом?

 

https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/5/53/Henry-A.-Wallace-Townsend.jpeg/200px-Henry-A.-Wallace-Townsend.jpeg

Генри Эгард Уоллес (1888–1965),
министр сельского хозяйства США в 1933–1940 годах

 

Генри Уоллес с юности интересовался эзотерическими знаниями и восточной философией. Он был большим поклонником творчества Рериха, считая его своим духовным наставником, Гуру. Как сообщает В. А. Росов в своей книге, Уоллес с 1925 года официально числился членом Теософского общества США, хотя посещать его заседания он начал несколькими годами раньше. По словам В. А. Росова, «интерес к духовным вопросам у Генри Уоллеса постепенно перерос в преклонение перед Рерихом. <…> Министр обрёл своего долгожданного Гуру. Произошло это заочно, по переписке, ещё до личного контакта с Рерихом. Правда, было мимолётное знакомство в Нью-Йорке в 1929-м. Главная же встреча состоялась в марте 1934 года в Вашингтоне, и к этому времени Генри Уоллес, больше чем кто-либо другой, помимо ближайших сотрудников рериховских учреждений, разделял «гуманистические цели и широкие задачи» своего Учителя»[2] .

Отметим, однако, что, разделяя высокие духовные идеалы Рериха, Г. Уоллес так и не смог реализовать их на практике. Находясь на высоком государственном посту, он мог бы немало способствовать культурному строительству Рерихов. Но вместо этого министр постоянно проявлял неуверенность и нерешительность во всём, что касалось его личного участия в делах Н. К. Рериха, возможно, опасаясь, что его интерес к философским идеям Рериха и к эзотерическому наследию Востока может негативно сказаться на его имидже государственного деятеля. Эта черта характера, наряду с неизжитым корыстолюбием, впоследствии привела Уоллеса к прямому предательству главного дела Рерихов и их Учителей в Америке.

Но в начале 30-х годов Уоллес поддерживал самые дружеские отношения не только с самим художником, но и с его ближайшими сотрудниками, в том числе с Луисом Хоршем. Известно, что Рерих уже с 1929 года планировал совершить научно-исследовательскую экспедицию в Центральную Азию и на Дальний Восток в рамках деятельности научно-исследовательского института «Урусвати». Уоллес знал об этих планах, и как только в правительстве США зашла речь об организации подобной экспедиции, он предложил назначить её руководителем Рериха, хорошо знавшего страны Востока и имевшего богатый опыт проведения экспедиций.

Надо отметить, что Рерихи поддерживали контакт не только с Уоллесом, но и непосредственно с президентом Рузвельтом. Известно, что Е. И. Рерих направила президенту Рузвельту несколько писем, в которых ему, как руководителю страны, от имени главы гималайского Братства Учителей были предложены советы и прогнозы на будущее, касающиеся самых разных проблем США – от политических до экологических. В. Росов в своей книге[3] приводит данные о том, что передача этих писем президенту была доверена Хоршу (возможно, это было связано с тем, что Генри Уоллес – ближайшее звено связи с президентом – разочаровал и Рерихов, и Учителя М. своей нерешительностью и склонностью к полумерам). Первое же письмо, переданное Хоршем Рузвельту, заинтересовало президента, и после этого Хорш стал выполнять роль посланника, передающего письма Е. И. Рерих непосредственно главе государства.

Вскоре, к весне 1935 года, к Хоршу присоединилась Эстер Лихтман, которая вместе с ним бывала на встречах с Рузвельтом в Белом Доме и рассказывала президенту о планах культурного строительства, осуществляемого Рерихами. Таким образом складывалась, казалось бы, уникальная, редчайшая в истории ситуация – гималайское Братство Учителей вновь, почти как во времена Сен-Жермена, получило возможность передавать предупреждения и советы руководителю могущественной страны через своих представителей. Если бы эта ситуация получила дальнейшее развитие – кто знает, как сложилась бы дальше история многих стран мира. Но, увы! Забегая вперёд, скажем, что лучшим планам и возможностям не суждено было осуществиться. Дух Эстер Лихтман и Луиса Хорша не устоял на той высоте, на которую они были поставлены Учителями.

 

 

«…негоже устроили экспедицию»

В 1934 году Н. К. и Ю. Н. Рерихи прибыли из Индии в США для переговоров с правительством относительно предстоящей экспедиции.

 

Н. К. и Ю. Н. Рерихи по прибытии в Нью-Йорк, 1934

 

При организации экспедиции с самого начала возникли проблемы административного характера, основной причиной которых стала странная нерешительность министра земледелия Г. Уоллеса. Было решено, что в состав экспедиции войдут два американских ботаника – доктор Говард Макмиллан (H. G. MacMillan) и его ассистент Джеймс Стефенс (J. L. Stevens). Сразу же встал вопрос о том, кто станет руководителем всей исследовательской группы. Ближайший подчинённый Уоллеса, начальник отдела растениеводства департамента земледелия США Н. Райерсон считал, что экспедицию должен возглавлять только гражданин Америки, и предлагал назначить руководителем Макмиллана. Уоллес настаивал на кандидатуре Рериха, но в этой ситуации сразу же проявилась свойственная министру нерешительность. Официальным письмом из департамента земледелия Уоллес сообщил Н. К. Рериху, что приглашает его на должность руководителя экспедиции (помощником руководителя был назначен Ю. Н. Рерих), но официально не поставил об этом в известность Госдепартамент США. Поскольку Уоллес не раз обсуждал детали экспедиции и с Райерсоном, и с Макмилланом, они оба знали, что министр хотел бы видеть главой экспедиции Рериха. Более того, как говорится в дневнике З. Фосдик, Райерсон встречался и с Рерихами (причём с Ю. Н. Рерихом – не один раз), и в ходе этих встреч уже стали заметны определённые противоречия во взглядах обеих сторон. «У него[4] был Райерсон, который сказал ему, что из-за создавшегося положения с экспедицией – из-за каких-то отклонений, о каковых его запрашивают, а также возможных затруднений с Японией, лучше или всё прекратить, или же назначить Макмиллана главой экспедиции. Ботаники боятся ехать, не верят в безопасность…»[5] , – писала З. Г. Фосдик. В записи, помеченной той же датой, она добавляет: «Райерсон был у Юрия – видимо, всё лучше. Он сам сказал, что можно нанять и русского ботаника, если Макмиллан пожелает уехать в Китай или же вернуться домой. Конечно, Райерсону верить нельзя»[6] .

В дальнейшем выяснилось, что в силу каких-то причин Райерсон со своим подчинённым посчитали, что неформальным руководителем экспедиции всё равно должен быть Макмиллан. То ли Уоллес так и не набрался решимости сказать Макмиллану и Райерсону о том, что Рерих является официальным руководителем экспедиции[7] , то ли амбиции Макмиллана заходили так далеко, что он счёл для себя возможным действовать вопреки распоряжению министра, но так или иначе несоблюдение субординации Макмилланом и его боязнь проводить полевые работы в неспокойных регионах Маньчжурии изначально заложили основу для конфликта обоих американских ботаников с Н. К. Рерихом. Художник, которого официально пригласили возглавить экспедицию, конечно, не предполагал, что из-за отсутствия чётких инструкций со стороны Уоллеса один из американских ботаников, включённых в состав экспедиционной группы, считает себя её неформальным руководителем.

Учитель М. не скрывал своего разочарования в действиях Уоллеса и впоследствии не раз сообщал Рерихам о неудовлетворительной организации экспедиции: «Так малодушие и самость, и отсутствие распознавания, и трусость могли так негоже устроить экспедицию. Так явление распознавания необходимо. <...> Конечно, негоже устроили экспедицию»[8] .

Маршрут экспедиции должен был начинаться в Маньчжурии. Исторически сложившаяся область Маньчжурии включала в себя территории на северо-востоке Китая и восточную часть Внутренней Монголии. Выбор места для поиска засухоустойчивых растений был не случаен: флора Маньчжурии отличалась исключительным богатством и разнообразием; произраставшие в этом регионе растения впоследствии можно было адаптировать к природным условиям американского континента. В публикациях о жизни Рериха эта экспедиция получила название Маньчжурской, хотя сам Н. К. Рерих, по свидетельству П. Беликова, предпочитал называть её Монгольской экспедицией (основной её этап проходил на территории Внутренней Монголии[9] ).

 

 

«Алатырь» и Союз Востока

Н. К. Рерих принял участие в ботанической экспедиции не только потому, что Маньчжурия была исключительно интересным в историко-культурном отношении регионом, сулившим художнику и его старшему сыну-востоковеду интересные находки. Поездка на Дальний Восток была нужна Рерихам для выполнения весьма важной задачи, поставленной перед ними их духовным Учителем. Задача эта касалась очередного этапа духовного и культурного строительства, имевшего сразу несколько важных целей. Наиболее приоритетные из них касались, с одной стороны, продвижения Пакта Рериха на Дальнем Востоке, а с другой стороны, духовно-просветительской работы в наиболее прогрессивных кругах многочисленной русской эмиграции в Японии и особенно в Харбине.

Но самой важной общественно значимой целью, стоявшей в то время перед художником, была организация на Дальнем Востоке сельскохозяйственного кооператива, а в дальнейшем, целого кооперативного движения, предназначавшегося прежде всего для представителей русской эмиграции. Идея создания такого кооператива была предложена Рерихам Учителем М. ещё в 1924 году, вместе с идеей корпорации «Белуха» на Алтае. Сначала для него было выбрано название «Алатырь»[10] . Позднее (накануне Маньчжурской экспедиции) в документах, разработанных Рерихом и его сотрудниками, проект также именовался «Маньчжурским сельскохозяйственным кооперативом».

«Алатырь», как и «Белуха», имел своей целью самую широкую предпринимательскую деятельность. Уже в 1924 году в дневниковых записях Рерихов говорилось: «Ал[аты]рь» – учреждение чисто народное. Прежде всего земледельцы и рабочие должны найти путь к нему. Пущи лесов, пушнины, посевы, постройки, скотоводство, ручные промыслы нужно совместить с металлургией, механикой, химией, медициной и всеми достижениями, сказанными в искусствах и науках. Но главное, чтоб каждый постучавшийся нашёл применение. «Ал[атырь]» должен поглотить безработных. «Б[елуха]» подымается до вершины, «Ал[атырь]» цементирует долины. Необыкновенно в «Ал[атыре]» будет лишь то, что невыгодно будет применять ложь и нечестность. Примем меры указать выгоды честной кооперации. Утроим последствия искренней мысли и ускорим обратный удар. Начаться должен «А[латырь]» как кооператив. «Б[елуха]» – на деловых основаниях. Нужно запастись проектом удобного дома, применимого везде»[11] .

Н. К. Рерих планировал заложить основы этого кооператива как раз во время своей работы в Маньчжурии в качестве руководителя экспедиции. Вместе со своим братом, агробиологом Владимиром Константиновичем Рерихом, жившим в Харбине и имевшим богатый опыт самой разнообразной хозяйственной деятельности, Н. К. Рерих намеревался создать целую сеть русских ферм, или сельскохозяйственных учреждений в Маньчжурии. Данные учреждения должны были представлять собой многопрофильные фермерские хозяйства, деятельность которых должна была основываться на принципе самоокупаемости.

По замыслу авторов проекта, Маньчжурский кооператив, или «Алатырь», должен был представлять собой объединение русских сельскохозяйственных общин с единым органом управления – Советом, или Правлением. Первоначальный капитал для организации кооператива планировалось получить от американских инвесторов; первым из них готов был выступить Л. Хорш. Получив от американских инвесторов кредит на организацию хозяйства, сельскохозяйственные общины-кооперативы через определённое время должны были вернуть его. Для создания стабильной финансовой основы кооперативного движения предполагалось также организовать кооперативный банк.

Основная часть проекта была подготовлена В. К. Рерихом по просьбе Н. К. Рериха. Текст проекта был переведён на английский язык и представлен Г. Уоллесу[12] . Уоллеса проект впечатлил, и он перечислил на него как свой персональный взнос немалую по тем временам сумму денег. Позднее, по поручению Рерихов, на одной из встреч с президентом Рузвельтом Эстер Лихтман и Хорш также затронули вопрос о поддержке правительством США планов Рериха по организации кооперативного движения на землях Азии.

Какую цель преследовали Рерихи, стремясь организовать подобную сельскохозяйственную общину? «Алатырь», как и все значимые планы, предлагаемые Рерихам их духовным Учителем, наверняка имел сразу несколько целей. Благодаря этому проекту можно было существенно улучшить материальное положение многих семей русских эмигрантов на Дальнем Востоке и в будущем создать там новый культурный очаг, имеющий прочную экономическую основу. Кроме того, Махатмы, возможно, надеялись (как и при разработке планов «Белуха» и «Ур»), что успешное развитие сельскозозяйственных ферм на землях Дальнего Востока повлияет на аграрную политику в СССР, простимулировав советское правительство отказаться от директивных методов, лежащих в основе коллективизиции, и внедрить в стране новые, более эффективные формы кооперативных отношений. Но главная цель этого проекта была фактически аналогична цели создания так и не осуществлённой корпорации «Белуха».

Как мы помним, этот проект предполагал создание делового и культурного центра, причём предпринимательская деятельность должна была составить экономическую основу для последующего широкого культурного строительства на Алтае. Проект «Алатырь», как и «Белуха», был нацелен прежде всего на содействие культурному единению народов Азии с многочисленной русской эмиграцией на Дальнем Востоке. В будущем это культурно-экономическое сотрудничество могло бы существенно ускорить формирование Союза народов Востока, о чём говорилось в дневниковых записях Рерихов. Русские селькохозяйственные общины на Дальнем Востоке могли явиться основной частью такого объединения. Конечно, этот союз должен был основываться не на каких-либо геополитических изменениях вроде образования новой страны, а на исторически обусловленной культурной и идейной общности входящих в него стран. Не случайно Учитель Мориа называл Россию будущего Российской Азией.

Не исключено, что Махатма М. и Рерихи надеялись также на то, что в случае начала Второй мировой войны подобный союз азиатских народов сделает невозможным нападение гитлеровской Германии на СССР. В одном из своих писем Е. И. Рерих передала Франклину Рузвельту следующее послание Махатмы М.: «Но глаз Президента должен обратиться на Восток. Говоря о Востоке, Мы имеем в виду тоже и Россию. В том направлении Президент должен иметь пока выжидательную позицию, ибо произойдут перемены.

Так, Строительство нужно понять как Объединение стран на Дальнем Востоке, и в этом объединении восточных народов Президенту суждено принять великое участие. В то время, когда алчные народы будут рассчитывать на мощь пушек[13] ,на Востоке будет создаваться Великая Держава. Начинание это принесёт то равновесие, которое необходимо для созидания великого Будущего.

Америка давно связана с Азией. Древние узы были усилены благоприятными сочетаниями Светил. То, что указано Космическими Законами, должно быть создано. Никто не должен препятствовать курсу, указанному Светилами, или задерживать его. Так, каждый должен понять, что народам, занимающим большую часть Азии, предназначено ответить на дружбу Америки»[14] .

В этом письме особенно обращают на себя внимание слова: «В то время, когда алчные народы будут рассчитывать на мощь пушек, на Востоке будет создаваться Великая Держава». Яснее высказать задачу создания антимилитаристского, антигитлеровского блока стран в Азии было просто невозможно.

Записи дневника и писем Е. И. Рерих говорят о том, что Учитель побуждал присоединиться к этому азиатскому союзу и Америку: «Рузвельт твёрдо скажет о союзе России с Америкой. Явление Сергия[15] русским ручательство щита. Чую, щит русским явит явление спасения»[16] .

Под «спасением для русских» (во всяком случае, в ближайшей перспективе) понималось, очевидно, спасение России от войны с Германией. Возможно, Махатмы рассчитывали, что если начнётся формирование Союза Востока, в котором будет участвовать Россия и который поддержит также и Америка, то фашистская Германия не сможет напасть на Россию. Однако жизнь изменила эти планы. Сначала предательство Хорша (о котором будет сказано позже) а затем перерождение Сталина из коммунистического вождя в тирана, инициировавшего массовые репрессии в СССР, воспрепятствовали заключению союза России с Америкой и формированию антигитлеровской коалиции стран на Дальнем Востоке.

 

 

Рерихи в Харбине

Обратимся теперь к непосредственным событиям Маньчжурской экспедиции Н. К. Рериха. В мае 1934 года основной состав экспедиционной группы прибыл в Японию. Там надлежало получить разрешение на проведение исследовательских работ на территории Маньчжурии, поскольку Маньчжурия в то время была оккупирована Японией[17] и полностью контролировалась ею. В Токио по ходатайству департамента земледелия США были оформлены необходимые документы, после чего Рерихи с японским представителем направились в Харбин, где была расположена база экспедиции. В Харбине они оказались уже в начале июня.

Первоначально Рерих планировал начать полевые работы в июне, но Макмиллан и его помощник добрались до Харбина только в июле 1934 года, и всё это время Рерихам пришлось ожидать их для начала полевых работ. При этом руководитель экспедиции – Рерих – даже не был поставлен в известность о сроках прибытия американских учёных ни в Токио, ни в Харбин.

Приезд Рерихов в Харбин стал для русских эмигрантских кругов настоящей сенсацией. Несмотря на дождь, Рериха ожидала на вокзале целая толпа его почитателей, встретивших появление художника овациями и приветственными возгласами. В этом городе, как известно, было самое большое за пределами России русскоязычное население. С начала XX века в Харбине жила колония русских сотрудников КВЖД[18] (сам город был основан русскими как станция КВЖД). После революции и Гражданской войны русскоязычное население Харбина резко увеличилось: в этом городе осело, по разным источникам, от 100 до 200 тысяч эмигрантов из России. Это были в основном участники белогвардейского движения, священнослужители, представители интеллигенции, не принявшие революцию, чиновники и служащие царской России. Среди них было немало мыслящих людей, патриотически настроенных и, кроме того, интересующихся философским наследием Востока. Передавая мнение Н. К. Рериха о русском населении Харбина, Елена Ивановна писала друзьям: «Впечатление об эмигрантских кругах пёстрое. Большая усталость и подавленность, велико и разъединение. Последнее обстоятельство очень прискорбно, ибо прежде всего указывает на незрелость сознания. Много бестолковых, ни на чём не основанных взаимных обвинений в принадлежности к разным обществам, масонским и т.д. Конечно, в обвинениях участвует самая невежественная часть общества, ибо именно они в силу этой невежественности служат лучшим проводником для внесения разложения в русской среде разными иноземцами и поддерживаемого ими всеми способами»[19] .

 

Н. К. Рерих в Харбине, 1934

 

В Харбине Николай Константинович занимался не только организационной работой, связанной с экспедицией, но и активной общественной деятельностью в кругах русской эмиграции. Как отмечал биограф Рериха П. Беликов, «Многогранность интересов Рериха всегда отражалась и в его путешествиях. В каждом из них чётко различимы, по меньшей мере, три аспекта: научный, художественный и общественно-значимый. Они нашли своё место и в Монгольской экспедиции»[20] .

При содействии Рериха в Харбине был основан Дальневосточный комитет Пакта Культуры и Знамени Мира. «Н.К. учредил мужские и женские содружества имени Св[ятого] Сергия. Так продолжает он свою созидательную деятельность, повсюду учреждая и объединяя культурные ячейки»[21] , – писала Е. И. Рерих сотрудникам о деятельности мужа в Харбине. Кроме того, в Харбине Н. К. Рерих встретил своих будущих духовных учеников – Бориса Абрамова, Альфреда Хейдока и других, из которых вскоре сформировалось общество по изучению Учения Агни-Йоги. Основание этого общества имело очень важное значение для будущего. Как только представилась возможность (это было связано с внутриполитическими переменами в стране после смерти Сталина), по призыву Учителя почти все члены харбинского общества Агни-Йоги вернулись в СССР. Принеся на родину свои духовные знания, последователи Рерихов понемногу (тогда ещё практически в подпольных условиях) распространяли их в России среди людей, интересующихся духовным наследием Востока и вопросами самосовершенствования.

 

http://www.newepoch.ru/files/pics/13/abramov.jpg

Духовный ученик Н. К. Рериха в Харбине – Борис Абрамов

 

http://lebendige-ethik.net/bilde/Hejdok.jpg

Духовный ученик Н. К. Рериха в Харбине –Альфред Хейдок

 

Важнейшим направлением деятельности Н. К. Рериха в Харбине стала духовно-просветительская работа. В многочисленных выступлениях перед православными общинами русской эмиграции художник неустанно говорил о важности почитания имени великого святого русской земли – Преподобного Сергия Радонежского. В то время, когда на территории СССР продолжалась кампания преследования религии и духовных идей, художник говорил и писал о необходимости памятования имени Святого Сергия. «Все великие акты русской истории совершались под Знаменем Преподобного. Не видеть этого – значит иметь закрытые глаза, – подчёркивал Н. К. Рерих. – Так и теперь, в эпоху разгула тёмных сил, первым этапом служения под знаменем Преподобного будет ясное осознание в наших сердцах Его как Водителя и Заступника перед Престолом Всевышнего. Уже сейчас начинают создаваться в разных местах нашего рассеяния[22] часовни и алтари во имя Преподобного Сергия, и это радостное явление нужно расширить, нужно везде и всюду, где позволят обстоятельства, водружать его Образ и возжигать лампаду Света.

На протяжении истории русский народ всегда уповал на Преподобного и полагал на него свою волю и говаривал: "Преподобный знает, Преподобный сделает". От нас же самих нужен лишь духовный молитвенный подвиг, напряжённость жертвенного горения и дерзаний к победе, и чтобы наши молитвы были услышаны им, очистить свои умы от грязных и злых мыслей, дабы мы воистину могли представлять из себя в его руках искусное оружие, могущее разить врага и на расстоянии»[23] , – писал Н. К. Рерих.

Выступления Рериха перед русскими общинами Харбина, Шанхая и других городов всколыхнули русскую эмиграцию и вызвали активный отклик в виде организации множества обществ и содружеств имени Преподобного Сергия Радонежского. Утверждение имени Преподобного Сергия в среде русских эмигрантов на Дальнем Востоке было продолжением деятельности, начатой Рерихом ещё в Америке. Не случайно в своих речах и статьях Н. К. Рерих отмечал, что «Содружества имени Преподобного Сергия растут многообразно. Иногда они многочисленны по составу, иногда же они представляют из себя малые, но сплочённые добром ячейки»[24] .

Какие задачи имело развёрнутое художником движение, связанное с именем Преподобного Сергия? Конечно, целью его было возрождение среди русских людей духовного памятования о великом подвижнике – в противовес насаждаемому в Советском Союзе безбожию. О том, какое значение имеет памятование о великих Учителя Света, каковым был Святой Сергий, для духовного развития как отдельного человека, так и целого народа, много говорится в Агни-Йоге. Волна мыслей живущих за рубежом соотечественников-эмигрантов, обращённых к имени Святого Сергия, громким эхом отозвалась в России. Впоследствии Учитель М. сказал Рерихам: «Правильно поступаете, следя за преображением России. После такие знаки будут называться чудом Сергия. Теперь понимаете, почему распространяли имя Сергия. Именно вам оно было поручено, и уже видите, как преображается сознание народа»[25] .

В конце июня Рерихи совершили недолгую поездку из Харбина в Синьцзин, столицу государства Манчьжоу-Го, где побывали на аудиенции у правителя этого государства, императора Пу-И. Н. К. Рерих вручил ему Знамя Мира, рассказав о значении этого символа и сопутствующем ему международном законе и общественном движении. Затем Рерихи вновь вернулись в Харбин.

 

 

«Самоотвержение зла»

Следует особо отметить, что общественная деятельность Рериха в Харбине протекала отнюдь не в безмятежной обстановке. Вскоре после начала выступлений художника в среде эмигрантов их наиболее реакционные круги при финансовой поддержке японских спецслужб развязали против него в газетах клеветническую кампанию невиданного масштаба – настоящую информационную войну. С чем это было связано?

Среди осевшей в Харбине русской эмиграции были самые разные по своим политическим взглядам круги. Милитаризация гитлеровской Германии настолько явно свидетельствовала о её захватнических планах, что в те годы практически никто уже не сомневался в неизбежности войны в ближайшем будущем. В этой политической ситуации многочисленная русская эмиграция разделилась на два лагеря – «утвержденцев», или «оборонцев», выступавших в поддержку Советского Союза, и «пораженцев», желавших поражения России в войне с Западом. «Оборонцы», или «утвержденцы», видели в Советской России мощный оплот для борьбы с фашизмом и были готовы поддерживать родину и оказывать посильную помощь её вооружённым силам в случае военного конфликта с западными странами. «Пораженцы», напротив, желали поражения СССР в случае войны, рассчитывая на то, что это положит конец советской власти, после чего Россия вернётся к прежним, докоммунистическим порядкам.

Н. К. Рерих в те годы уже не скрывал своё резко отрицательное отношение к большевистским властям и их порядкам. Но при этом он столь же открыто симпатизировал патриотически настроенным кругам русских эмигрантов. Широкая общественно-культурная деятельность Рериха и его симпатии к «оборонческим» кругам эмиграции не понравились ни реакционной части русских эмигрантов, ни японским спецслужбам. Это стало причиной развязывания беспрецедентной по своим масштабам клеветнической кампании против Рериха. Начало её было положено ещё в Париже: будучи проездом во Франции, художник выступил с приветствием в одном из обществ «оборонцев», что, конечно, не осталось незамеченным «пораженцами». Это вызвало первую волну клеветнических статей, направленных против Рериха, его общественной деятельности и даже его искусства. Ещё более мощная волна клеветнических выступлений против Рериха поднялась в Харбине, где художник продолжил свою пацифистскую деятельность и вновь выказал свою солидарность с «оборонческой» частью русских эмигрантов.

В середине ноября 1934 года представители наиболее реакционной части русской эмиграции, пользуясь финансовой поддержкой японских спецслужб, развернули против художника настоящую информационную войну в подконтрольных им русскоязычных СМИ. О Рерихе стали распространять самые нелепые россказни, приписывая ему всё, что угодно: членство в масонских организациях, «неправославные» религиозные взгляды и тому подобное. Особенно изощрялась во лжи местная газета «Харбинское время». Харбинские клеветники пошли ещё дальше парижских: они приписывали художнику участие в политических интригах и заговорах, желание захватить власть в Сибири и создать там какое-то масонско-розенкрейцерское государство, а жену художника, Е. И. Рерих, объявили руководительницей теософского центра в Адьяре, поставившего себе целью низвергнуть и истребить «истинное христианство»[26] (при том, что Е. И. Рерих ни разу не была в Адьяре).

Рерих был прекрасно осведомлён об источнике финансирования клеветнических статей, регулярно публикуемых о нем в харбинских газетах – это были японские спецслужбы, которым явно не нравились попытки Рериха объединить лучшую, патриотически настроенную часть русских эмигрантов в Харбине. Было совершенно очевидно, что в своих действиях по сплочению соотечественников художник преследовал исключительно духовные и культурные цели. Но в то время Япония проводила агрессивную, милитаристскую политику по отношению к соседним странам на Дальнем Востоке, и симпатии Рериха к «оборонческим» кругам российской эмиграции сильно раздражали японскую разведку. Их гораздо больше устраивало разъединение в среде многочисленной русской эмиграции, чем объединение, к которому призывал соотечественников знаменитый художник.

Японские спецслужбы относились к Рериху как к потенциальному врагу, их сильно раздражала активная общественная деятельность художника в Харбине среди русских эмигрантов. В течение всего времени нахождения экспедиции на территории Маньчжурии японская разведка не только вела за ней неусыпную слежку (начиная с того момента, когда Рерих и его сын ещё плыли к берегам Японии), но и постоянно мешала её работе. По мере приближения экспедиции к границам Советского Союза контроль за Рерихом и его сотрудниками со стороны японских властей только ужесточался. Как отмечали П. Ф. Беликов и В. П. Князева, «Японские власти зорко следили за каждым шагом Рериха и вопреки данным обещаниям ограничивали свободу передвижения и препятствовали нормальному снабжению экспедиции необходимыми ей материалами»[27] .

П. Ф. Беликов приводил из материалов своего личного архива следующие высказывания Н. К. Рериха относительно развязанной против него в Харбине клеветнической кампании: «В Харбине целая банда японских наймитов вроде Василия Иванова, Юрия Лукина, епископа Виктора, Аристарха Понамарева клевещет ценою на все тридцать серебренников»[28] .

Масштаб развязанной против художника клеветы был таким, что Рерих обратился по этому поводу в Министерство иностранных дел Японии, поскольку было известно, что газеты, начавшие столь яростную травлю художника, финансировались Японией. Как писал Рерих в очерке «Свет побеждает тьму», из министерства ему было отвечено, что «все происшедшее есть следствие полного невежества и непонимания сотрудников газет и враждующих групп русских эмигрантов в Харбине. <...> мы счастливы уверить Вас, что подобные инциденты не повторятся»[29] .

«Искренность» заявлений японской стороны Николаю Константиновичу довелось оценить в самое ближайшее время. Изданный в Харбине осенью 1934 года тираж сборника статей и очерков Рериха «Священный дозор» был запрещён к распространению харбинской цензурой. Часть тиража этой книги всё же удалось впоследствии каким-то образом переправить в Париж, и там она поступила в продажу. Написанная писателем Всеволодом Ивановым книга о жизни и творчестве Н. К. Рериха также оказалась под запретом. Зато брошюрка известного в Харбине писаки-клеветника Василия Иванова, содержащая самые бредовые выдумки о Рерихе, беспрепятственно была издана, как сообщал сам художник в том же очерке[30] .

Вскоре выяснилось, что активнейшее участие в развязанной против Рериха клеветнической кампании приняли и отделившиеся от экспедиции Рериха американские ботаники. Макмиллан, искавший любой повод, чтобы скомпрометировать Рериха в глазах своего руководства, нашёл удобный предлог в активной общественно-культурной деятельности художника в Харбине. Клеветнические статьи против Рериха в некоторых прояпонских СМИ «вдохновили» американского ботаника на аналогичные действа. К той лжи, которую писали о Рерихе его харбинские враги, Макмиллан добавил собственные сплетни.

По этому поводу Е. И. Рерих писала сотрудникам: «Вся харбинская история меня мало трогает, ибо нельзя считаться с отживающими сознаниями и кучкой определённых преступных типов, но, конечно, мы знаем, что зачинщиками всего были два мерзавца-ботаника, которые показали всем, что можно не считаться с большим именем. Ведь стоит только показать открытую дверь, и вся нечисть туда и полезет. Ну, а хозяевам[31] на руку. Ведь их задача – разлагать и чернить все лучшие элементы»[32] .

Пока Рерихи были заняты исследованиями и культурной работой в среде соотечественников, Макмиллан вместо ботанических исследований предпочитал заниматься мелким шпионажем и клеветой. Как позже выяснилось, он регулярно посылал в департамент земледелия США подробные письма-доносы о том, с кем и когда встречался в Харбине Рерих, где он бывал, с членами каких организаций общался; но при этом общие выводы ботаника о характере деятельности Рериха носили явно клеветнический характер. В письмах руководству департамента земледелия Макмиллан утверждал, что Рерих занимался в Харбине политическими интригами и намеревался войти в какой-то тайный сговор сначала с японцами, а затем с русскими эмигрантами из числа белогвардейцев; что во всех поездках Рерихов сопровождает большой отряд вооружённых казаков; что перед дверью дома Рерихов стоит вооружённая охрана, и тому подобное.

В сентябре 1934 года Г. Уоллес, наконец, распорядился отозвать обоих американских ботаников обратно в США, что и было сделано. Однако, как выяснилось позднее, на этом подрывная деятельность Макмиллана и его помощника не завершилась. По дороге домой они побывали во всех консульствах и прочих организациях США в тех странах Дальнего Востока, которые оказались на их пути, передавая всем и каждому придуманные ими сплетни о Рерихе. Как отмечала Е. И. Рерих в письмах сотрудникам в Нью-Йорке, «Вы уже получили письма Н.К. от конца января и знаете, как посеянная ботаниками мерзость продолжает распространяться. Истинно, чёрная рука послала этих двух негодяев. При самых неожиданных комбинациях будем наталкиваться на посеянное зло. Пусть Друг[33] очень имеет это в виду и не доверяет кажущемуся затишью с их стороны. Н.К. прав, что можно думать о существовании прямого и глубокого заговора»[34] ; «...язык двух негодяев оказался очень, очень длинным и ядовитым. Так, мне пишут, что пришлось всюду наталкиваться на следы, оставленные двумя мерзавцами. Так, они лазали по всем консульствам, отравляя там атмосферу, также проникли они и в Старый Дом[35] и там посеяли ещё большие мерзости. Пусть Друг примет это во внимание.

Не забудем ни на секунду, как Владыка негодовал на происшедшее и Указал, что тяжкие последствия этих мерзавцев долго будут ощущаться в самых неожиданных местах. Мы нащупываем и здесь следы этих ядовитых посевов»[36] .

Вакханалия самой чудовищной клеветы, обрушившаяся на Рериха во время Маньчжурской экспедиции, невольно заставляет думать о каком-то тотальном заговоре, организованном против художника тёмными силами всех мастей и рангов, специально объединившимися для этой цели. Под впечатлением этой разнузданной клеветнической кампании Николай Константинович написал очерк «Самоотвержение зла». «Каждый шаг созидательного добра вызывает и особенную настороженность сил тёмных, – отмечал художник. – Много раз мы замечали, что силы тьмы, как это ни прискорбно, оказываются в общежитии даже более организованными, нежели стремящиеся к свету. <...> При этом энергия, развиваемая тёмными силами, иногда увлекает их даже до своеобразного самоотвержения.

Наверное, каждый из нас может привести множество примеров, когда злодей, клеветник, предатель начинал уже действовать даже во вред себе, и тем не менее во имя творимого им зла он уже не мог остановиться! Он готов был испортить свою репутацию, он готов был вызвать к действию мощного врага, он шёл на осмеяние – лишь бы продолжать начатый им злобный посев.

Психологические причины такого, казалось бы, аномального явления, как самоотвержение зла, трудно формулировать. Конечно, прежде всего они лежат в ограниченности зла. <...>

Непонятно, что простая опытность возраста, уже не говоря об обязанностях образования, нимало не останавливает лжецов и клеветников. <...>

При этом лжец не только не потрудится проверить свои измышления на фактах, но, наоборот, всячески будет спешить уклониться от этих возможностей»[37] , – писал художник в этом очерке.

Мало о ком, из великих мира сего, ещё при жизни ходило столько самых невообразимых слухов, сплетен, легенд и домыслов, как о Рерихе. И, наверное, разве что на долю Елены Петровны Блаватской выпало столько же клеветы, сколько «удостоился» получить от своих врагов Николай Константинович. Кем только ни называли Рериха его враги и нанятые ими пасквилянты в газетных статьях – то агентом ОГПУ и Коминтерна, то главой Международного ордена розенкрейцеров (Античного международного ордена Розы и Креста – АМОРК), то масоном (а иногда и руководителем мирового масонства). Помимо этого, художнику приписывали участие в заговорах то с американцами, то с японцами, то с большевиками, то с белогвардейцами. В Харбине нанятые японцами клеветники дошли до утверждений о том, что Рерих приехал в Харбин, чтобы основать в Сибири масонско-розенкрейцерское государство и объявить себя его императором. Одновременно раздавались голоса о том, что художник перешёл в буддизм и не является больше христианином; наконец, кое-кто, не мелочась, объявил Рериха самим Антихристом.

Николай Константинович, отличавшийся удивительной выдержкой и философским отношением к жизни, стоически выносил все направленные против него потоки лжи. В своих эссе он писал о том, почему его не пугает обилие врагов и клеветников, распространяющих о нём самые чудовищные сплетни.

Но самое удивительное состоит в том, что некоторые сплетни о Рерихе, пущенные в ход в то время, пережили его эпоху и «воскресли» уже в наше время – в основном, конечно, в работах публицистов, заведомо отрицательно относящихся к художнику и его идеям. Это касается сплетен о причастности Рериха к деятельности советской разведки, о его членстве в масонских организациях и «неправославных взглядах», а также о политических амбициях, якобы свойственных художнику.

 

 

Первый этап экспедиции

По возвращении из Синьцзяна в Харбин Рерихов ждали новые неприятности со стороны американских ботаников. Первый этап экспедиции должен был начаться в начале августа в степных районах Хайлара, Барги и западного нагорья Хинганского хребта. Но поскольку в этих местах (как и на всей территории Маньчжурии и соседних стран) в то время действовало множество вооружённых банд хунхузов[38] , Макмиллан и Стефенс, боясь за свою жизнь, наотрез отказались следовать намеченным маршрутом вместе с основным составом экспедиции. Макмиллан пытался получить в департаменте земледелия США разрешение проводить самостоятельные исследования в более спокойных и безопасных местах (в частности, в Советской Сибири и Туркестане), находящихся вблизи от населённых пунктов, но официального разрешения на это он так и не получил. Тем не менее, американские ботаники сочли за благо держаться подальше от опасных территорий и выбрали себе другой маршрут. Они наняли японских специалистов по сбору гербариев и начали самостоятельные исследования. Таким образом, состав экспедиционной группы распался, не успев по-настоящему приступить к исследованиям.

Е. И. Рерих, прекрасно осведомлённая обо всех обстоятельствах экспедиции мужа, в своих письмах американским сотрудникам не раз касалась проблем, возникших у Рерихов во время экспедиции. Подчеркнём, что письма Е. И. Рерих являются источником ценных сведений о Маньчжурской экспедиции Рерихов, равно как и о произошедших вслед за ней событиях в истории Нью-йоркского музея Рериха.

В частности, относительно поведения Макмиллана и его коллеги Елена Ивановна писала сотруднице, что «...представитель восходящей страны[39] очень тонко и насмешливо определил шестифутовых сборщиков[40] , как «виз вэри сенситив мэн»[41] , ибо, как пишет Юрий, помимо неуважения к главе экспедиции они проявили такую недостойную трусость. Не хотят ехать из страха перед хунхузами в самую интересную местность. Неужели они так наивны, что представляли себе экспедицию в этих местах как прогулку по заповедным лесам и прериям Америки? Нет, все такого рода экспедиции, особенно в этих местах, всегда сопряжены с величайшей опасностью, ибо местности эти кишат разбойниками. Они должны были бы знать это до принятия назначения. Но невежественность американцев относительно всего, что лежит за пределами страны, всегда удивляла нас»[42] .

Впрочем, причина вызывающего поведения Макмиллана и его коллеги состояла не только в их опасениях за свою жизнь. Конфликт с самого начала «вдохновлялся» непосредственным начальником американского ботаника Райерсоном, невзлюбившем Рериха с первой же встречи с ним в Вашингтоне. Духовный Учитель Рерихов Махатма Мориа, для которого, благодаря его духовным способностям, не существовало ничего тайного, сразу же передал Елене Ивановне, в чём состоит одна из основных причин провокационного поведения американцев. «Мне было Указано, что сборщики получили тайные инструкции от сослуживца, отсюда всё их хамское поведение»[43] , – писала Е. И. Рерих в одном из писем.

После выхода американских ботаников из состава экспедиции Н. К. Рерих пригласил для работы в ней русских учёных из Харбина – известного ботаника и почвоведа, профессора Т. П. Гордеева, который согласился присоединиться к экспедиционной группе в качестве волонтёра (то есть без жалования), и сотрудника Института изучения Северной Маньчжурии А. А. Костина в качестве ассистента ботаника. Кроме того, в состав экспедиции вошли представитель министерства иностранных дел Японии С. Китагава, живший в Харбине средний брат Н. К. Рериха В. К. Рерих (биолог по специальности), который должен был работать в качестве секретаря руководителя, начальник охраны экспедиции и ответственный за снабжение В. И. Грибановский и несколько русских казаков для охраны.

 

Н. К. и Ю. Н. Рерихи во время Маньчжурской экспедиции, 1934

 

Первый полевой сезон экспедиции длился недолго, около месяца, и продолжался с первых чисел августа по начало сентября. Экспедиция работала в окрестностях Хайлара на Баргинском плато и западных склонах Хинганского хребта. Как отмечал Н. К. Рерих, «Попутно был посещён один из самых больших монгольских монастырей Ганджур. Само название укрепилось за этим монастырем с XVIII века, когда китайский император пожертвовал туда полное собрание тибетских священных книг «Ганжур». Мы видели эти тома и любовались прекрасным пекинским изданием, доски которого по несчастью были уничтожены во время одного из очередных потрясений.

В Ганджурском монастыре Юрий нашёл у старого ламы тибетский лекарственный манускрипт и успел списать его»[44] .

Вскоре экспедиционная группа перебазировалась к станции КВЖД Барим и работала в её окрестностях.

 

Н. К. Рерих во время Маньчжурской экспедиции, 1935

 

Несмотря на короткий полевой сезон, были собраны семена и гербарии множества наименований засухоустойчивых и лекарственных растений, а также образцы почв. Уже в сентябре 1934 года Рерих с сотрудниками вернулся в Харбин. Там члены экспедиции систематизировали собранные за полевой сезон материалы и готовили научный отчёт по результатам исследований.

 

 

Второй этап экспедиции. На землях Внутренней Монголии.

Отправив в США посылки собранных семян и гербариев, собранных во время первого полевого сезона, экспедиционная группа отправилась в конце ноября в Пекин для подготовки к новому, более длительному этапу экспедиции. В Пекин Рерихи прибыли в декабре 1934 года. Всю зиму велись подготовительные работы для начала нового полевого сезона, приобреталось всё необходимое для этого. Безудержные потоки клеветы, обрушенные на Рериха харбинскими пасквилянтами, ни в чём не поколебали его настроя. Не обращая внимания на упорно тиражируемые сплетни о «заговорщике и масоне Рерихе», собирающемся «завоевать Сибирь», художник и его старший сын готовились к продолжению экспедиции.

Однако вся эта лавина клеветы, обрушенная на художника, не осталась без последствий: в обстановке столь широкомасштабной травли и мощного противодействие со всех сторон нельзя было думать об организации кооперативного движения в среде харбинской эмиграции. Проект «Алатырь», как и в своё время «Белуха», стал неосуществимым. Но художник не сдавался. Он решил перенести идею организации сельскохозяйственного кооператива в другой регион, на земли Внутренней Монголии, где проходил основной этап Маньчжурской экспедиции – такой вариант изначально предполагался Учителем. Так родился проект «Канзас», поначалу тоже поддержанный Г. Уоллесом. Забегая вперёд, скажем, что и этому плану не суждено было воплотиться в жизнь – силы тьмы перешли в наступление и прорвали «фронт» сотрудников Рерихов, найдя в их среде слабое звено. Из-за чудовищного предательства лучшие планы Учителя М. на Дальнем Востоке так и не удалось реализовать.

В марте 1935 года начался новый этап экспедиции, проходивший весной и летом 1935 года на землях Внутренней Монголии. Участниками этого этапа экспедиции, помимо Н. К. и Ю. Н. Рерихов, стали А. Я. Моисеев (он был ботаником по специальности, но в экспедиции работал в основном секретарём-стенографистом), В. И. Грибановский (ответственный за снабжение), водители М. Н. Чувствин и Н. В. Грамматчиков. В районе Тимур Хада к экспедиции присоединились китайские ботаники из Нанкинского университета, член Китайской Академии Наук доктор Кенг (Y. L. Keng) и его ассистент Янг. В своих дневниковых записях, сделанных в это время и позднее названных опубликовавшим эти материалы В. А. Росовым «Дневником Маньчжурской экспедиции», Н. К. Рерих писал: «Оба китайских ботаника оказались очень приятными для кооперации. Невольно думалось, если бы Макмиллан был им подобен, – насколько многое было бы проще»[45] .

Экспедиционный отряд достиг юго-западной части Внутренней Монголии и остановился в провинции Чахар, где продолжил работу на окраинах Гобийской и Алашаньской пустынь[46] . Около трёх месяцев, с марта до июня 1935 года, экспедиция пробыла в Цаган Куре. Затем, в связи с происходившими в Монголии военно-политическими событиями, связанными с японской экспансией, экспедиционная группа перебазировалась на запад провинции Суйюань, в местность Наран Обо (она называлась также Тимур Хада[47] , по названию находящейся там горы). По дороге члены экспедиции побывали возле монастыря Шара-Мурен и провели 3 дня недалеко от Батухалки, столицы Внутренней Монголии.

 

На землях Внутренней Монголии, как везде и всегда, несмотря на крайнюю загруженность работой, художник создал десятки новых картин, запечатлевших самобытную красоту монгольских степей и архитектурных памятников.

 

«Цаган-Куре. Внутренняя Монголия. Стоянка экспедиции», 1936

 

Конечно, программа работы экспедиции оказалась шире, чем это оговаривалось договорными обязательствами её руководителя, Н. К. Рериха, с департаментом земледелия США. Так, члены экспедиции не только искали ценные сорта засухоустойчивых трав, пригодных для корма скота, но и занимались составлением гербариев местных лекарственных растений. В этих краях было собрано множество малоизученных лекарственных растений, что входило в программу исследований института «Урусвати».

Помимо ботанических изысканий, Н. К. и Ю. Н. Рерихи занимались и другими видами исследований. Николай Константинович отдал дань любимому занятию – археологическим раскопкам и изучению местного фольклора. Юрий Николаевич помимо своих экспедиционных обязанностей находил время для занятий лингвистическими, историческими, этнографическими исследованиями. Несмотря на крайне напряжённый темп исследовательской деятельности, Николай Константинович не прекращал занятий творчеством. Во время этой экспедиции появилось на свет множество новых картин мастера, запечатлевших своеобразную красоту равнинных пейзажей этих мест. Помимо этого, находясь на Дальнем Востоке, художник написал сотни очерков и статей. Литературные работы, написанные Рерихом в 1934–1935 годах, впоследствии составили огромную по объёму книгу[48] .

При этом следует отметить, что условия жизни и работы Н. К. Рериха и его спутников во время Маньчжурской экспедиции отнюдь не напоминали экзотическое путешествие по Востоку. Маньчжурская экспедиция Рерихов была едва ли менее опасной, чем Центрально-азиатская. Если в гималайском высокогорье главную опасность представляли собой экстремальные природные условия (не считая нескольких нападений вооружённых банд кочевников и постоянных козней английских властей, чуть было не погубивших экспедицию), то в Маньчжурии художнику и его сотрудникам постоянно угрожали рыскавшие по всем окрестностям банды хунхузов. Помимо этого, немало опасных приключений подбрасывала Рерихам и его спутникам сама экспедиционная жизнь в постоянных разъездах. Но Провидение и незримая помощь таинственного духовного Учителя Рерихов с завидным постоянством выручали членов экспедиции в самых экстремальных ситуациях.

Интересные воспоминания о необычных случаях, нередко происходивших с Рерихом и его сотрудниками в Маньчжурии, оставил один из членов экспедиции, харбинский инженер, ставший последователем Н. Рериха, Николай Васильевич Грамматчиков. Помимо двух русских шофёров (в качестве одного из них как раз и работал Н. Грамматчиков), Рерихи нередко нанимали на работу хорошо знающих окрестности местных водителей со своими машинами. Грамматчиков в своих воспоминаниях описывал характерный случай, произошедший на одном из маршрутов экспедиции: «Сарат гонит. Его «фордик» даёт всё, что может, стрелка спидометра подходит к 50 и колеблется около этой цифры. <...> Вдруг становится заметным и быстро приближается к нам оказавшийся за поворотом большой камень, уютно примостившийся в нашей колее. Затормозить нет времени. Сарат делает лёгкий рывок – хочет перескочить в другую колею, но случается то, что обыкновенно случается в большинстве таких случаев: передок машины подпрыгивает и идёт по другой колее, а зад заедает, и машина со скрипом и шипением задом начинает залетать в сторону.

По всем соображениям мы должны перевернуться.

Кузов у машины старенький, разбитый – лопнет обязательно. Слышу, как правый скат отдаляется от земли, крен всё больше и больше... Но вот машина замедляет своё вращательное движение, хлопается поднявшимся на воздух скатом о землю и останавливается.

Поднятая пыль застилает всё кругом, шумит на холостом ходу мотор.

– А здорово, – прерывает молчание Ю.Н.[49] , – задом встали.

Здорово-то не то, что задом встали, мелькает у меня в мозгу, а то, почему мы вверх ногами не встали.

Сарат тоже шофёр, и по его побледневшему лицу и изумлённым глазам вижу, что и у него в голове то же.

Н.К. спокойно сидит и поглаживает свою серебристую бороду.

Случаев, подобных этому, когда так просто можно было выйти из состояния равновесия по той или иной причине и когда Н.К. оставался всё тем же ровным и спокойным, как будто ничего не произошло, можно привести столько, что получится целая книга. Никакие обстоятельства никогда не влияли на его настроение»[50] .

Н. Грамматчиков также отмечал, что «Невольно приходится обратить внимание и на то, что, несмотря на наличие шаек в окрестностях нашего расположения, на убийства, несколько раз происходившие вокруг, с нашим составом не произошло ничего, хотя по всем обыкновенным рассуждениям, пожалуй, и должно было произойти»[51] .

Между тем так везло далеко не всем исследователям, занимавшимся полевыми работами в этих неспокойных местах. Упоминая в своих письмах знакомым об экспедиции мужа и сына в Маньчжурию, Е. И. Рерих отмечала: «Вероятно, они[52] писали Вам, как была захвачена в плен хунхузскими разбойниками экспедиция, состоявшая из японцев и русских, работавшая в одном районе с ними. Многие полагают, что разбойники охотились за иной дичью. Конечно, Щит Св[ятого] Сергия хранит Н.К. и Юрия. Всё же рада буду, когда экспедиция их кончится в тех краях»[53] .

А мужа и сына озабоченная Елена Ивановна спрашивала в одном из писем: «Неужели на всю экспедицию у Вас было только четыре ружья и два кольта?!! Но как же можно отбиваться от шаек хунхузов с таким ничтожным количеством оружия?![54] »

Помимо необычного везения, сопровождавшего членов экспедиции в их полной опасностей жизни, спутники Рерихов обратили внимание и на необычные способности руководителя экспедиции, не раз проявившиеся в самых разных обстоятельствах. Приведём ещё один интересный случай из воспоминаний Николая Грамматчикова, дающий представление и о методах работы экспедиции, и о роли её руководителя: «Долгое время находимся на одном месте, исколесили порядочные пространства вокруг, но ничего не могли найти. <...>

Предстоят дальние поездки за семенами. Всё, что было поблизости от лагеря, выбрано в «пешем и конном строю[55] », теперь очередь наших машин. Кругом горы и степи; куда поехать, где найти интересующие нас виды? За день можно исколесить сотни миль и не найти ничего.

«Поезжайте за Олон Суме, на север, поищите там».

Еду на своём «додже» в указанном направлении. Могучая машина по гладкой степи проходит милю за милей, то взлетая на холмы, то спускаясь в распадки.

Вот вправо остаётся Олон Суме. Беру направление на север и несусь по прямой, насколько возможно.

Десять, пятнадцать, двадцать миль; монотонно гудит мотор.

Сидящий рядом со мной в кабине китаец ботаник напряжённо всматривается в окно кабинки на мелькающие мимо кустики и травинки. Нужного ничего нет, одна кургана да чий.

Стараясь перекричать гул машины, ботаник кричит, что ничего мы в этой стороне, вероятно, не найдём.

Цифра за цифрой выползает под зеркальным стеклом счеёчика.

Вдруг ботаник оживился, замахал руками, высунулся в окно: «Стоп, стоп».

Н.К. сказал ехать на север от Олон Суме, распоряжение выполнено, найден новый, очень ценный вид агропирума. Сам он туда никогда не ездил»[56] .

Николай Грамматчиков не состоял в числе ближайших сотрудников, тем более, друзей Рериха, и у него не было оснований фантазировать и приписывать Рериху необычные способности только из желания польстить. Грамматчиков, несомненно, привёл реально имевший место факт из экспедиционной жизни художника, лишний раз доказывающий, что Н. К. Рерих обладал определённым видом ясновидения, или способностью духовного познания, дающей ему возможность дистанционного восприятия любых явлений. В Учении Агни-Йоги говорится, что подобными способностями владеют все сотрудники гималайского Братства духовных Учителей.

О том же говорит и одно из писем Елены Ивановны мужу, в котором она, отвечая на его письмо, писала: «Как замечательно, что ты пишешь о твоей прогулке по нашему дому. Видел ли ты меня спящей? Или только мою рабочую комнату?[57] »

Очевидно, способность дистанционного восприятия проявлялась у Николая Константиновича не только в познавательной деятельности, но и в обыденной жизни.

Но вернёмся к событиям экспедиции.

В апреле 1935 года пришло долгожданное и радостное известие – в Вашингтоне президентом Рузвельтом и представителями 21 государства Панамериканского Союза (в который входили страны Южной и Северной Америки) был подписан Пакт Рериха, или Пакт Культуры. Выдающееся событие произошло 15 апреля 1935 года – в этот день над экспедиционным лагерем взмыло в небо Знамя Мира.

Осуществление заветной мечты об объединении светлых сил и Запада, и Востока для культурного строительства в международном масштабе казалось таким близким. Но... силы зла не дремали. В годы Маньчжурской экспедиции на Н. К. Рериха была начата, вероятно, самая мощная за всю его жизнь атака сил зла.

Ещё в июле-августе сотрудники рериховских учреждений в Нью-Йорке заметили негативные перемены, произошедшие в отношении к ним со стороны Г. Уоллеса, и проинформировали об этом Рерихов. Эти перемены скоро отразились в соответствующих действиях министра. В конце августа Рерихи неожиданно получили телеграмму от департамента земледелия США, извещавшую их о необходимости немедленно переместиться в район Синина в Кукуноре, что отнюдь не было связано с первоначальными планами экспедиции. Следующая телеграмма от Уоллеса, полученная в начале сентября, информировала, что Н. К. Рериху надлежит срочно направиться в Пекин, где как можно быстрее завершить все экспедиционные работы, а затем не позднее середины октября отправляться в Индию по самому прямому маршруту.

Маньчжурская экспедиция Рериха достигла впечатляющих результатов исследований уже к концу августа: было изучено более 300 видов засухоустойчивых растений, способных эффективно противостоять эрозии почвы; собрано более 1000 видов гербариев и множество образцов почвы. В ходе исследований было обнаружено несколько новых видов растений, до этого неизвестных науке, а также новые разновидности растений, уже известных. В США было отправлено около 2000 посылок семян ценных засухоустойчивых растений[58] .

Тем не менее, художник рассчитывал провести на Дальнем Востоке больше времени, необходимого ему для завершения не только ботанических исследований, но и общественных и организационных задач, параллельно выполняемых им в этом регионе. Но из-за распоряжения Г. Уоллеса о досрочном прекращении экспедиции план создания Маньчжурского сельскохозяйственного кооператива, которому Н. К. Рерих придавал столь большое значение, так и не успел осуществиться. Как потом выяснилось, за этой телеграммой Уоллеса стояла настоящая драма – предательство трёх из ближайших сотрудников Рерихов в Нью-Йорке, положившее конец не только Маньчжурской экспедиции, но и многим лучшим планам Учителя М. и Рерихов как в Азии, так и в Америке.

 

В соответствии с распоряжением Уоллеса 7 сентября Рерихи вернулись в Пекин, подготовили к отправке в США последние посылки семян и гербариев, и в конце сентября через Шанхай отправились домой в Индию.

 

 

Примечания:

[1] Эта структура в русскоязычной литературе называется также министерством сельского хозяйства США. – Прим. авт.

[2] Росов В. А. Николай Рерих. Вестник Звенигорода. Экспедиции Н .К. Рериха по окраинам пустыни Гоби. Книга II: Новая Страна. sites.google.com/site/rerihi/biblio/rosov-vladimir

[3] Росов В. А. Николай Рерих. Вестник Звенигорода. Экспедиции Н. К. Рериха по окраинам пустыни Гоби. Книга II: Новая Страна. sites.google.com/site/rerihi/biblio/rosov-vladimir

[4] Речь шла о Г. Уоллесе. – Прим. авт.

[5] Фосдик З. Г. Воспоминания о Рерихах. М.: ЭКСМО, 2013. Запись от 21.04.34.

[6] Там же.

[7] В. Росов в своей книге «Николай Рерих. Вестник Звенигорода» (книга вторая) сообщает, что Макмиллан узнал о том, что официально главой экспедиции является Рерих, только по прибытии обоих американских ботаников в Японию. – Прим. авт.

[8] Высокий путь. Т.2. Запись от 23.09.34.

[9] Внутренняя Монголия – существующая с древности на севере Китая область, населенная монголами. С 1 мая 1947 года имеет статус автономного района КНР. – Прим. авт.

[10] Так в древнерусских легендах назывался чудесный камень, дающий его обладателю силу и возможность для осуществления любых желаний. – Прим. авт.

[11] Записи Учения Живой Этики. Т.5. Запись от 07.09.24.

[12] Росов В. А. Николай Рерих. Вестник Звенигорода. Экспедиции Н. К.Рериха по окраинам пустыни Гоби. Книга II: Новая Страна. sites.google.com/site/rerihi/biblio/rosov-vladimir

[13] Выделено мной. – Авт.

[14] Рерих Е. И. Из письма от 04.02.35. // Рерих Е. И. Письма. Т.3. М.: МЦР. 2001.

[15] Речь идёт о Серии Радонежском. – Прим. авт.

[16] Высокий путь. Т.2. Запись от 04.01.34.

[17] С 1932 по 1945 гг. на территории Манчжурии существовало марионеточное государство Маньчжоу-го, всецело подчинявшееся японскому правительству. – Прим. ред.

[18] Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) была построена Россией в 1897–1903 годах, фактически являясь южной веткой Транссибирской магистрали. Дорога обслуживалась русскими специалистами и до 1952 года принадлежала России. Затем была передана Китаю. – Прим. авт.

[19] Рерих Е. И. Из письма от 31.10.34.

[20] Беликов П. Ф. Последняя научно-исследовательская экспедиция Н. К. Рериха. // Рериховские чтения. 1976 г. Новосибирск, 1976.

[21] Рерих Е. И. Из письма от 31.10.34.

[22] Понятие, которым обозначалась русская эмиграция зарубежных стран. – Прим. авт.

[23] Рерих Н. К. Свет неугасимый. // Рерих Н. К. Листы дневника. Т.1.

[24] Там же.

[25] Высокий путь. Т.2. Запись от 12.06.36.

[26] Беликов П. Ф., Князева В. П. Николай Константинович Рерих. С. 175.

[27] Беликов П. Ф., Князева В. П. Николай Константинович Рерих. С. 174.

[28] Беликов П. Ф. Последняя научно-исследовательская экспедиция Н. К. Рериха. 1934-1935 гг. http://grani.agni-age.net/biograph/05_pfb.htm

[29] Рерих Н. К. Свет побеждает тьму. // Рерих Н. К. Листы дневника. Т.1. С. 640.

[30] Там же. С. 640-641.

[31] Имеется в виду японская сторона. – Прим. авт.

[32] Рерих Е. И. Из письма от 02.07.35.

[33] Другом Рерихи именовали в письмах Г. Уоллеса. – Прим. авт.

[34] Рерих Е. И. Из письма от 27.02.35.

[35] Так Рерихи называли в письмах Госдепартамент США. – Прим. авт.

[36] Рерих Е. И. Из письма от 14.06.35.

[37] Рерих Н. К. Самоотвержение зла. // Рерих Н. К. Листы дневника. Т.1. С. 40–41.

[38] Хунхузы – члены организованных преступных группировок, состоящих в основном из китайцев и действовавших во второй половине XIX – первой половине XX века на территории Маньчжурии, а также в соседних районах советского Дальнего Востока, Монголии и Кореи. – Прим. авт.

[39] Имеется в виду Япония. – Прим. авт.

[40] Так Е. И. Рерих называла американских ботаников. – Прим. авт.

[41] «These very sensitive men» (англ.) – «эти очень чувствительные люди».

[42] Рерих Е. И. Из письма от 05.09.34.

[43] Рерих Е. И. Из письма от 05.09.34.

[44] Рерих Н. К. Да процветут пустыни. // Рерих Н. К. Священный дозор.

[45] Рерих Н. К. [Дневник Маньчжурской экспедиции (1934–1935)]. Запись от 21 августа 1934 г. // Ариаварта, 1999, № 3, с. 56-119. Публ. и прим. В. А. Росова.

[46] Беликов П. Ф. Последняя научно-исследовательская экспедиция Н. К. Рериха. // Рериховские чтения. 1976 г. Новосибирск, 1976. http://grani.agni-age.net/biograph/05_pfb.htm

[47] Варианты написания названия местности – Тимур-Хада, или Тимур Кхада. – Прим. авт.

[48] См. Рерих Н. К. Листы дневника. Т.1. М.: МЦР, 1995.

[49] Юрий Николаевич Рерих. – Прим. авт.

[50] Грамматчиков Н. В. [Великий художник и мыслитель]. // Рерих: жизнь, творчество, миссия. М., 2007. С. 104–105.

[51] Грамматчиков Н. В. [Великий художник и мыслитель]. // Рерих: жизнь, творчество, миссия. М., 2007. С. 104–105.

[52] То есть Н. К. и Ю. Н. Рерихи. – Прим авт.

[53] Рерих Е. И. Из письма от 31.10.34.

[54] Рерих Е. И. Из письма от 06.10.34.

[55] В поисках нужных растений члены экспедиции нередко перемещались по местности верхом на лошадях. – Прим. авт.

[56] Там же. С. 101–102.

[57] Рерих Е. И. Из письма от 06.10.34. // Рерих Е. И. Письма. Т. 2. М.: МЦР, 2013.

[58] Беликов П. Ф., Князева В. Н. Николай Константинович Рерих. С. 176.

 

 


№63 дата публикации: 01.09.2015

 

Комментарии: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020