Е. П. Блаватская

 

Размышления о Новом годе и фальшивых носах

Привет, 1890!^[1]

 

«Annum novum faustum felicemque tibi!»^[2]

 

Эта сакраментальная фраза слетала с губ всех гоев, больших и малых, богатых и бедных в день первого января за много веков до наступления христианской эры; и сегодня мы так же часто слышим её, особенно в Париже. Этим взаимным приветствием люди обменивались друг с другом весь этот день во всех городах и весях Римской империи. Оно эхом отзывалось во дворцах цезарей, приносило радость в бедные лачуги рабов, поднималось к облакам в открытых и просторных галереях Колизея, Капитолия и Форума, – повсюду под синим небом Рима. В этот день, во имя двуликого Януса, каждый надевал более или менее длинный фальшивый нос доброты, сердечной искренности и честности.

«Пусть Новый год принесет тебе счастье и процветание!» – говорим мы каждому нашему читателю. «Да снизойдёт на вас свет», – говорим мы нашим врагам и клеветникам. «Братья, – говорим мы теософам всех стран мира, – братья, давайте сбросим, хотя бы на сегодня, все наши персональные фальшивые носы, чтобы пожелать друг другу здоровья и успеха и, самое главное, чуть больше добросердечного взаимопонимания, нежели в году 1889, ныне благополучно почившем».

Но как бы мы не переиначивали это старое латинское приветствие, переводя его то на французский, то на английский, оно всё равно останется только вариацией древней языческой фразы. Поскольку Новый год, как и любой другой праздник, есть только наследие, переданное христианским народам почитателями олимпийских богов. Давайте, во что бы то ни стало, обменяемся благопожеланиями и подарками (etrennes), но не будьте неблагодарными, вы, теософы! Не забывайте о том, что эти традиции пришли к нам из язычества и что поздравления и подарки мы позаимствовали из того же самого источника.

По сути дела, подарки (etrennes) – это те же самые strenae, дары, которыми латиняне обменивались первого января^[3] – в первый день Нового года. Каждый знает (или не знает, это ничего не меняет), что этот день был посвящён Янусу, в честь которого весь месяц был назван Januarius, или январь (и не только месяц, но и известный Святой, покровитель Неаполя, а также нищих этого города, лаццароне). Но, как бы то ни было, добродушный Святой являет собою всего лишь один из фальшивых носов двуликого бога. Этот древний язычник в своей ранней юности назывался, на ведический манер, Дьяус и был прекрасным богом дня и света. Иммигрировав в Фессалию, а оттуда – в Италию, где он обосновался в маленькой деревушке Яникулум, на берегу Тибра, Дьяус латинизировал своё имя и стал Dianus’ом, богом света (отсюда – Диана). У него много фальшивых носов; так что история уже потеряла им счёт. Именно в те дни он позволил подвергать себя превращениям. И теперь, вот уже более восемнадцати столетий, сменив свой последний, скромный фальшивый нос на более респектабельную и ещё более непроницаемую маску, он называется Святым Петром.

Пусть читатель соблаговолит воздержаться от протестов и, особенно, от оскорбительных эпитетов в наш адрес, ибо нам это всё равно не повредит, а его самого уронит в наших глазах. Я – всего лишь скромная истолковательница более или менее завуалированных истин и символов, хорошо известных каждому, кто изучал Виргилия, Горация и Овидия. Ни фальшивый нос, ни маска не могли бы помешать древнему язычнику узнать своего двуликого Януса в апостоле, который отрёкся от своего Учителя. Ибо эти двое идентичны, и каждый, язычник и христианин, имеет право объявить любого из них своим, под каким бы обличьем он его не нашёл. Святой Пётр служит в должности coeli Janitor только потому, что ранее её занимал Янус. Древний небесный швейцар, дергавший дверную верёвку во дворце Солнца каждый раз на заре нового дня и в Новый год и снова закрывавший двери, когда приходило время выпроваживать их со двора, хорошо узнаваем в своей новой роли. В звёздах, управляющих судьбою как смертных, так и богов, записано, что Янус, державший в одной руке ключ к небесам, а в другой – алебарду, точно так же, как это делает сейчас сменивший его Св. Пётр, откажется от своей роли привратника Солнца в пользу того, кто станет стражником у ворот Рая, обители Христа-Солнца. Новый coeli Janitor унаследовал все функции и привилегии своего древнего предшественника, и мы не видим в этом никакой беды. Соломон говорил: «Ничто не ново под Солнцем», – и был прав. Было бы глупо выдумывать новые функции и новых богов, коих мы создаём по своему подобию, если наши праотцы, оставшиеся по ту сторону потопа, уже позаботились о том, чтобы мы были избавлены от такой необходимости. Вот почему всему, что было прежде, позволено оставаться и впредь; и, похоже, ничто не изменилось в этом мире за исключением имён.

Во всех религиозных церемониях имя Януса всегда произносили первым, ибо только через его посредничество молитва набожного язычника могла достичь слуха бессмертных богов. То же происходит и сейчас. Каждый, кто вознамерится пробиться к кому-либо из персонажей Троицы в обход Св. Петра, непременно будет перехвачен по дороге. И его молитва разделит печальную судьбу всякой петиции, которую проситель оставляет в кабинете секретаря после того, как поругается с ним и обзовёт «старым Цербером», разумеется, в более высокие инстанции эта петиция никогда не пробьётся.

Вообще-то, великая армия «Пипелетов» и «Анастасий»^[4] могла бы признать двуликого Януса своим покровителем, так как все они были созданы по образу и подобию этого бога. Ведь только в этом случае они официально получат право на получение даров первыми в году, тогда как их великий патрон будет получать свою лепту от начала года и до конца. Всё относительно в этом иллюзорном мире, и всё-таки должна оставаться какая-то качественная разница между небесным привратником и земным. Что же касается подарков, то они существовали во все века как для маленьких людей, так и для великих. Калигула хотя и был императором, но не брезговал караулить весь первый день Нового года в прихожей своего дворца в ожидании strenae от своих дрожащих от страха подданных, отнимая иногда, вместо положенных даров, их головы. А Королева-девственница, английская «Королева Бесс»^[5], оставила после смерти три тысячи парадных платьев, полученных ею в последние годы жизни в качестве подарков. Люди как знатные, так и незнатные продолжают вести себя точно так же даже сейчас, в год 1890 от Рождества Господа нашего, на этом безумном балу, который называется Terra и служит «скамеечкой для ног» Божиих.

Разве того же Бога Авраама и Иакова невозможно разжалобить подарками и обещаниями, так же как и богов других народов? Этот Бог и те боги – разве не получали они, на манер смертных, подарки за оказанные или ожидаемые от них услуги? И разве сам Иаков не заключил со своим Богом сделку, пообещав ему в качестве даров «десятую часть» «из всего, что Ты [Боже] даруешь мне»? А ещё этот добрый патриарх добавил в Лузе («Вефиле»): «...Если Бог будет со мною, и сохранит меня в пути сём, в который я иду, и даст мне хлеб есть и одежду одеться... будет Господь моим Богом». Говоря это, он не забыл совершить приношение (etrenner) камню «Вефилю»^[6], который он воздвиг, возлив на верх его елей и совершив тем самым простую, но трогательную фаллическую церемонию (Быт., XXVIII, 18, 20–22).

Эту красивую церемонию израильтяне заимствовали непосредственно из Индии, где камень Шивы, лингам, до сих пор выступает в роли объекта точно такого же экзотерического ритуала с использованием масла и цветов всякий раз, когда почитатели этого бога разрушения (грубой материи) и йогов устраивают празднество в его честь.

Всё осталось таким же, как и во время оно. В христианских странах, и особенно во Франции, пришествие Нового года отмечается так же триумфально, как и две тысячи лет тому назад, когда язычники наживали себе, по случаю его прихода, расстройство желудка, из-за обилия фиг и позолоченного чернослива, который они ели в этот день. Этот самый чернослив перекочевал впоследствии на рождественскую ёлку, что, впрочем, никоим образом не опровергает тот факт, что вынесен он был из храмов Януса. Разумеется, жрецы не приносят более в жертву на своих алтарях молодых белых бычков, но зато их заменили агнцы того же цвета, и целые гекатомбы четвероногих и домашней птицы по-прежнему ежегодно приносятся в жертву по случаю наступления этого великого дня. И не приходится сомневаться в том, что для удовлетворения ненасытного аппетита только одной парижской улицы сейчас проливается больше невинной крови, чем в целом римском городе во времена Цезарей. Кроткий Юлиан^[7] – язычник, который вновь отыскал своих возлюбленных богов в Лютеции после того, как боги Галлии были замаскированы по приказу Цезаря с помощью фальшивых носов под римские божества, посвящал часы досуга приручению голубей во славу Венеры. А свирепые монархи, пришедшие ему на смену, старшие сыновья церкви, приручали только Венер, которые потом сами превращали их в голубков. Раболепная история назвала первого Отступником, дабы угодить церкви, а к именам последних добавила такие высокопарные эпитеты, как «Великий», «Святой», «Красивый». Но Юлиан, возможно, потому и стал «Отступником», что пришёл в ужас при виде фальшивых носов, тогда как его христианские последователи вряд ли смогли бы выглядеть презентабельно в приличном обществе без этого искусственного дополнения. Фальшивый нос, когда в нем есть нужда, становится ангелом-хранителем, а при случае даже богом. Такова история. Ведь одним только превращением божеств варварской Галлии в богов Олимпа и Парнаса дело не ограничилось. Эти олимпийцы, в свою очередь, тоже подверглись обработке по велению последователей Януса-Св.Петра, а именно – принудительному крещению. Мы видим, как при помощи мишуры и меди, глины и цемента возлюбленные боги Юлиана были воскрешены, после своей насильственной смерти, в Золотом Предании и в календаре доброго папы Григория под именами канонизированных святых.

Мир похож на море: он часто меняет свой облик, хотя в основе своей остаётся прежним. Однако фальшивый нос цивилизации и фанатизма вряд ли способен его украсить, напротив, с каждым Новым годом он становится всё более отвратительным и всё более опасным. Мы размышляем и сравниваем, но в глазах философа сравнение с древностью отнюдь не делает чести современному новогоднему дню. Те миллионы, что хранятся в сейфах и в подвалах государственных банков, не делают счастливее ни богатого, ни бедного. Десять бронзовых монет с изображением Януса, данные в подарок, ценились в те дни дороже, чем ценятся сейчас десять золотых монет с изображением республики или королевы, а корзины с позолоченным черносливом ценою в несколько центов не так способствовали расстройству желудка, как коробки с конфетами, коими торгуют под Новый год сейчас. В одном только Париже этих конфет продают на полмиллиона франков. Пять сотен тысяч франков в конфетах и такое же число мужчин и женщин, умирающих от голода и лишений! Давайте мысленно вернёмся на пятнадцать столетий назад и попытаемся сравнить новогодний обед в 355–360 годах с современным обедом 1890 года. Давайте разыщем всё того же старого, доброго Юлиана в его дворце в Термах, известном ныне как «Отель де Клюни» (конечно, не сам дворец, а только то, что от него осталось). Вот он, главный генерал, за обедом, в окружении своих солдат, которых он любит как никто другой в этом мире, отрёкшемся от его богов, и которые видят в нём своего идола! Сегодня первое января, и они празднуют день Януса. А через два дня, третьего января, они будут воздавать аналогичные почести Изиде – покровительнице доброго города Lutetia Parisiorum. С тех пор непорочная мать древнего Египта была перекрещена в Женевьеву; и эта Святая и Мученица (жертва Тифона?) так и осталась покровительницей доброго города Парижа, являя собою пример фальшивого носа – одного из многих, состряпанных Римом для христианского мира. Мы не видим на императорском столе ни ножей, ни вилок, ни серебра, ни Севрского фарфора, ни даже салфеток, но зато мясо и другие продукты, которые гости поглощают с таким аппетитом, не нуждаются в том, чтобы химики из системы здравоохранения проверяли их под микроскопом. В их хлебе и вине нет никаких искусственных или ядовитых ингредиентов. Мышьяк не добавляет их овощам фальшивый нос мнимой свежести, в уголках их консервных банок не прячется ржавчина, и к красному перцу в то время не подмешивали истолчённый в ступке красный кирпич. Их сахар (или то, что его заменяло в древности) не извлекали из колёсной мази их боевых колесниц, а выпивая свои ликёры и коньяки, они не глотали пойло, настоянное на старых ботинках полисмена, извлечённых из корзинки старьёвщика. Они не жевали с небрежной улыбкой сгущённую массу из жира покойников (как животных, так и людей) и использованных тряпок, свезённых со всех парижских больниц, выдаваемую за суррогат масла. Ибо все это продукты современной культуры, дары цивилизации и научного прогресса, тогда как Галлия во времена Юлиана была всего лишь дикой, варварской страной. И всё-таки то, что они ели в Новый год, могло бы быть съедено без опаски и даже с пользой (для всех, кроме докторов) за обедом в первый день 1890 года.

«У них не было ни вилок, ни серебра, – скажут те же доктора, – эти варвары ели руками!»

Да, это так; вилок у них не было, да и носовых платков, наверное, тоже, но, с другой стороны, им не приходилось есть своих предков вместе с кухонным жиром и кости своих собак вместе с белым хлебом, как это ежедневно приходится делать нам.

Если бы у нас был выбор, мы, не задумываясь, променяли бы праздничный новогодний обед благословенного 1890 года в Париже на такой же обед тысячелетней давности в Лютеции. Вот вам и варварские вкусы! Смешное и нелепое (по мнению большинства) предпочтение естественности в четвёртом столетии на самом деле привлекает нас намного больше, чем фальшивые носы и искусственность века девятнадцатого.

 

Источник текста: Библиотека сайта Теопедия

 

Примечания:

[1] Статья впервые опубликована в журнале «La Revue Theosophique», Paris, Vol. II, № 11, 21 January, 1890, p. 193–198; на русском языке – Блаватская Е. П. Космический разум. – М., Сфера, 2001. С. 82–90. Пер. Ю. А. Хатунцева.

[2] Annum novum faustum felicemque tibi! – Пусть сопутствуют новому году счастье, успех и благополучие! (лат.)

[3] От слова janua – «дверь», или «вход»; т.е. дверь, открывающая год.

[4] «Пипелеты» и «Анастасии» – мосье и мадам Пипелет – персонажи книги Эжена Сю «Тайны Парижа» (1842 г.), олицетворяющие специфические привычки и причуды французских portiers, или привратников. Об упоминаемой Е. П. Блаватской «Анастасии» ничего не известно.

[5] «Королева Бесс» – Елизавета I Тюдор (годы правления: 1558–1603) – так и не вышла замуж и не родила наследника, за что была прозвана «Королевой-девственницей». Бесс – уменьшительный вариант имени Елизавета.

[6] «Вефиль» – на иврите – «бет-эл», «дом божий».

[7] Юлиан Отступник (331–363) – римский император

 

 

---

№96 дата публикации: 01.12.2023

 

Оцените публикацию: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore