Грани Эпохи

этико-философский журнал №79 / Осень 2019

Читателям Содержание Архив Выход

Владимир Калуцкий,

член Союза писателей России

 

Пшеница золотая

Люблю я эту песню у Лемешева. Есть в ней что-то личностное, неуловимо моё, пережитое. Её особенно красиво поёт мой дядя – Митрофан Родионович. Бывало – затянет от своего крыльца – всё село замирало:

 

И в час, когда над нашей стороною

Вдали заря вечерняя горит–

Родное поле говорит со мною,

О самом главном мире говорит.

 

Дядю так и зовут – наш Лемешев.

…Звали. На той неделе позвонил двоюродный брат, огорчил: умер Митрофан Родионович. Но я на похороны не сумел вырваться, поехал только вчера. Когда повернул свои «жигули» с республиканской трассы на грунтовку, то и выкатился на знаменитое поле.

Чем знаменито – старики помнят. Это молодёжи «Пшеница золотая» ни о чём не говорит, а мне тут можно день бродить. В каждом уголке, у каждого куста на обочине своё повествование.

Вот тут, на взгорке, ещё в семидесятые годы стояла ветхая деревянная вышка со смотровой площадкой. Мы, пацаны, о её предназначении не знали, а дядька Митрофан Родионович отмахивался: «Оно вам надо?»

Он отходил вдоль лесополосы и пел:

 

Всю ночь поют в пшенице перепёлки

О том, что будет урожайный год,

Ещё о том, что за рекой в посёлке

Моя любовь, моя судьба живёт.

 

Мы так слышали, что он о жене поёт, об учительнице Анне Прокофьевне. Любовь их и впрямь была – на зависть округе. Они и созданы были половинками друг друга. Красивые, добрые, певучие.

Но чувствовалась в их завидной любви какая-то щербинка. Мы, молодое поколение, в разговорах взрослых ловили отголоски какой-то истории, бывшей в судьбе супругов до войны. Смутной, недоброй истории. Но в подробностях её мне рассказала моя матушка Варвара Алексеевна, уже когда приняла соборование.

Там никакой тайны не оказалось, просто не хотели люди омрачать любовь хороших людей недобрым прошлым. А нынче уже расскажи кому – не поверят, что такое было возможно.

Было. Я пустил машину с поля вниз, к селу, и словно нарочно приёмник на радиостанции «Звезда» вернул меня к Лемешеву:

 

Мы с ней тогда в одной учились школе,

Пахать и сеять выезжали с ней.

И с той поры моё родное поле

Ещё богаче стало и родней.

 

…На кладбище у свежего холмика сидел двоюродный брат Максим. Он не поздоровался, ничего не спросил. Лишь плеснул водку в стакан, протянул мне. Что ж, – не хотел, но придётся ночевать в селе.

– Сердце во сне остановилось, – словно продолжая оборванное предложение, объяснил брат. – С вечера говорит: – Пойду, свою Прокошину навещу. Ты ж знаешь – он мать Прокошиной звал, как некогда известную певицу. Он все последние дни к ней ходил.

Максим мелко сглотнул из стакана и продожил:

– Ты ж не знаешь, а мама ему много горя принесла.

– Да знаю я. Мать рассказывала…

– Да что твоя мать знала! – отмахнулся брат. – А мне оба родителя рассказывали. Хошь правду, как это было?

– Ну?

Максим закурил, разогнал перед собой пыль и тут же придавил сигарету о траву:

– Бросаю. Второй день не курю… А у них любовь со школы была. Отец после семи классов учётчиком в МТС устроился. А мать оставили в школе старшей пионервожатой.

У отца семья – мать-колхозница и четверо братишек поменьше. Отца, моего деда, на Халхин-Голе убили. Жили – голь перекатная. Хата-столбянка под соломенным карнизом – два слепых окна на улицу. К тому лету, когда беда случилась, корову в колхоз забрали без всяких причин. Ребятишки в школу ходили в одних и тех же штанах и рубахах, благо – занятия в две смены велись.

А время стояло страшное. Сказал в сердцах на председателя колхоза крепкое слово – в тюрьму. Налила детишкам на ферме бутылку молока – в тюрьму. И друг друга боялись, потому что доносы никто не проверял, а сразу брали. Втянули детей сказкой о Павлике Морозове. Предательство стало называться любовью к Родине и Сталина все школьники любили крепче родителей.

Учила нашу ребятню этому и старшая пионервожатая Нюра Балакина – моя мама. Несколько лет к ряду выводила она пионеров по ночам сторожить колхозные поля. Вышки тогда подняли смотровые, колхозных объезчиков пустили конных…

…Да. А у отца с матерью любовь. Отец повестку в армию в сороковом получил, а мама – направление в педагогический техникум. Вот и решили на летних каникулах свадьбу сыграть. Ну, чтоб навеки вместе, чтоб ни случилось.

Семья у мамы – такая же голь. Там начали последних гусей на перину в приданное забивать, а отцова мать, моя бабушка, продала в Новом Осколе на рынке последние понёвы, что ей от её матери достались. Ну, колхоз обещал помочь сахарной свёклой – от прошлого года гниль осталась. Все же понимали, что на водку денег у молодых нет, так пусть хоть самогонки втихую нагонят. Ну – райнаробраз по школьной линии выписал маме на свадьбу сто рублей и выдал отрез на платье.

Всё, словом, как у людей. Всем селом готовились. А за три дня до свадьбы эта беда и грянула.

Нюра Балакина, старшая пионервожатая, этот уездный Робеспьер, этот Павлик Морозов в юбке, ночью со старшеклассниками поймала за стрижкой колхозных колосков свою завтрашнюю свекровь, женихову мать.

Напрасно бабушка ползала перед нею на коленях. Напрасно умаляла за голодных детей – мольбы не тронули каменного сердца. Моя мать под протокол тут же сдала мою бабушку колхозному обходчику.

Её даже домой не пустили, тут же на подводе поднятый с постели участковый повез её в район, в милицию.

С тех пор о судьбе бабушки мы ничего не знаем.

Отец узнал о беде утром. Он кинулся к милиционеру, потом, сельсовет, потом к невесте... Не знаю, каким было их объяснение, но свадьбы не отменили. Они и поженились в тот день, когда наметили. И гуляли на свадьбе председатели колхоза и сельсовета, полевые объезчики, участковый милиционер, колхозники и учителя. А из района грузный заведующий отделом образования вручил невесте грамоту с профилями Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина и за подписью начальника межрайонного НКВД. За успехи в деле защиты социалистической собственности.

Ещё через день младших братьев отца тот же грузный дядька увёз на «полуторке» в район, в детский дом. А отец через неделю ушел в Красную Армию и навсегда потерял малышей.

Брат Максим достал сигарету, прикурил и опять поспешно, как-то воровато притушил о траву:

– Бросил. Два дня не курю… Так-то брат. Мать так всю жизнь и отработала в школе. Отец, ты знаешь, воевал, а после войны три года пел в ансамбле у Александрова. С его голосом можно было далеко пойти. Не захотел! Вернулся к своей Прокошиной.

– Ты, вроде, недолюбливаешь покойную мать?

– Да нет, тут другое. Она ведь до конца дней верила в коммунизм и прочие сказки. Даже гордилась тем, что общественное всегда ставила выше личного. Слышал бы ты, как она выводила песню:

 

Раньше думай о Родине,

А потом о себе!

 

Так пела, словно себе доказывала что-то. А отец – он гордый был. Ни разу не попрекнул, не укорил. И ни мать, ни братьев искать даже не пытался. Знаешь, я даже думаю, что он тоже верил в коммунизм до последнего своего дня. Все на алтарь Отечества – колоски, себя, Лемешева!.. Пошли к машине, брат – вечереет.

Я остался ночевать у Максима. Уже под утро разбудили меня непонятные звуки. Я сбросил одеяло и прислушался.

На улице звучала гармошка и негромкое пение. Я вышел на крыльцо, прислонился к косяку. Над селом сияло и переливалось звёздное небо, и восточный край его великий художник уже тронул алой кистью. Максим сидел, поставив ноги на первую ступеньку, и пел:

 

Спой мне, спой, Прокошина,

Что трава не скошена…

 

В уголке рта Максима торчала зажжённая сигарета. Он обернулся ко мне, пьяно и криво улыбнулся и сказал, гася окурок о крыльцо:

– Всё, бросил. Два дня не курю…

А потом развернул меха на всю ширь и пропел красиво, как пел сам Митрофан Родионович:

 

Стеной стоит пшеница золотая

По сторонам дороги полевой…

 

 


№75 дата публикации: 01.09.2018

 

Оцените публикацию: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020