№77 / Весна 2019
Грани Эпохи

 

 

Александр Херсонов

 

Уолт Уитмен – патриот человечества

«Уитмен – это земля, это весь земной шар: все страны, моря, леса, всё, что озаряется солнцем, всё, что орошается дождями. Унтмен – это все народы, города, языки, все религии, искусства, все мысли, эмоции, верования. Он наш целитель, наш брат милосердный, наш возлюбленный“ и т.д. „Walt Whitman“, by John Addington Symonds. London, 1893 (Джон Эддингтон Саймондс, «Уолт Уитмен»).

 

Из энциклопедии: Уолт Уитмен – американский поэт, публицист. В литературную жизнь Америки пришел поздно. Рождение: 31 май 1819 r. West Hills, Нью-Йорк. Смерть: 26 марта 1892 r. Камден, Нью-Джерси. Рост: 1,82 м.

«С радостным сердцем я принял достижения Современной Науки, без малейших колебаний я стал одним из её самых лояльных приверженцев, и всё же, по моему убеждению, существуют ещё более высокие взлёты, более высокая ценность – Бессмертная Душа Человеческая» (Предисловие к «Двум ручейкам» («Two Rivulets», 1876)).

«Клянусь, я постиг, наконец, что каждая вещь в мироздании обладает бессмертной душой… Душа! это ты управляешь планетами, Время твой собрат и товарищ, ты радостно улыбаешься Смерти, Ты заполняешь собою всю ширь мирового простора» (Книга «Листья травы» («Тростник»)).

 

«Уолт Уитмен был кумир моей молодости. Он встал предо мною во весь рост ещё в 1901 году – шестьдесят восемь лет тому назад. Я купил за четвертак его книгу у какого-то матроса в одесском порту, и книга сразу проглотила меня всего с головой.

Это была книга великана, отрешённого от всех мелочей нашего муравьиного быта. Я был потрясён новизною его восприятия жизни и стал новыми глазами глядеть на всё, что окружало меня, – на звёзды, на женщин, на былинки травы, на животных, на морской горизонт, на весь обиход человеческой жизни. Всё это возникло предо мною, озаряемое миллионами солнц, на фоне бесчисленных тысяч веков».

«Теперь, когда мы завоёвываем космос, нам с необыкновенной поэтической силой всё ближе, всё роднее становится великий заокеанский поэт, который ощутил и воспел в самобытных стихах беспредельную широту мироздания. Здесь самая суть его личности. Здесь источник его вдохновений и литературных побед» (Корней Чуковский «Мой Уитмен»).

 

По масштабу мировосприятия Уолт Уитмен невольно напоминает автору Владимира Маяковского. В духе американского поэта восклицает поэт русский: «Я крикнул Солнцу дармоед, занежен в облаках ты…» Имеются сведения, что Владимир Маяковский живо интересовался творчеством Уолта Уитмена. И неспроста!

А. Старцев, рецензируя в 1936 году книгу переводов из Уолта Уитмена, пишет в «Литературной газете» от 10 января 1936 года:

«Читатель, впервые знакомящийся с Уитменом, неизбежно будет воспринимать его через Маяковского (в первую очередь раннего Маяковского, но не только). Читатель, уже знающий Уитмена, тоже с величайшим интересом отнесется ко всем материалам, свидетельствующим о том или ином влиянии поэзии Уитмена на Маяковского».

«Космизм Уолта Уитмена питался не только эволюционными теориями естественных наук того времени, но в равной степени, а пожалуй, и больше – идеалистической философией Гегеля, Шеллинга, Канта. Так же явственно слышатся в «Листьях травы» отголоски священных мистических книг древней Индии и современных ему трансцендентных учений Карлейля и Эмерсона. Преуменьшать или замалчивать эти влияния – значит сильно отклоняться от истины. Влияния эти сказываются на сотнях страниц. Вся поэзия Уитмена – от первого до последнего слова – проникнута благоговейным восторгом перед божественной гармонией вселенной.

«Конечно, я люблю Америку и желаю видеть её процветающей. Но я не могу заставить себя любить Америку и желать ей процветания за счёт какого бы то ни было другого народа». Кто-то спросил: «Разве не следует раньше всего заботиться о своём собственном доме?» Уитмен ответил: «Но что такое дом, свой собственный дом для того, кто любит человечество» (“With Walt Whitman in Camden“, by Horace Traubel, Boston, 1953 (Хорес Траубел, С Уолтом Уитменом в Кемдене)).

 

«Мы не знаем другого поэта, который до такой степени был бы проникнут ощущением бесконечности времён и пространств. Это было живое, реальное чувство, постоянно сопутствовавшее всем его мыслям. Любого человека, любую самую малую вещь, какие встречались ему на пути, он видел, так сказать, на фоне космических просторов. На этом же фоне он воспринимал и себя самого: «Я лишь точка, лишь атом в плавучей пустыне миров…». Потому-то его стихи так часто кажутся стихами космонавта: «Я посещаю сады планет и смотрю, хороши ли плоды, Я смотрю на квинтильоны созревших и квинтильоны незрелых». Характерна его любовь к астрономическим цифрам – к миллионам, квинтильонам, миллиардам: «Триллионы вёсен и зим мы уже давно истощили, Но в запасе у нас есть ещё триллионы, и ещё, и ещё триллионы… Миллионы солнц в запасе у нас…»

Из «Песни о себе»:

 

«Нет ни на миг остановки, и не может быть остановки,

Если бы я, и вы, и все миры, сколько есть, и всё, что

на них и под ними, снова в эту минуту свелись к

бледной текучей туманности, это была бы

безделица при нашем долгом пути,

Мы вернулись бы снова сюда, где мы стоим сейчас,

И отсюда пошли бы дальше, всё дальше и дальше…

Несколько квадрильонов веков, несколько октильенов

кубических миль не задержат этой минуты,

не заставят её торопиться,

Они – только часть, и всё – только часть.

Как далеко ни смотри, за твоею далью есть дали,

Считай, сколько хочешь, – неисчислимы года».

 

«Долго трудилась вселенная, чтобы создать меня… Вихри миров, кружась, носили мою колыбель… Сами звёзды уступали мне место… Покуда я не вышел из матери, поколения направляли мой путь. Мой зародыш в веках не ленился, ничто не могло задержать его».

Он внушал себе суровую заповедь: «Вот что ты должен делать: люби землю, солнце, животных; презирай богатство… отдавай свой заработок и свою работу другим; ненавидь угнетателей; не думай о боге; не кланяйся никому и ничему, известному и неизвестному, – и самое тело твоё станет великой поэмой, и даже молчащие губы будут у тебя красноречивы».

Он не хочет слагать стихи, он хочет в любого из нас вдохнуть свой могучий дух, чтобы мы вместо него стали творцами стихов:

«Побудь этот день, эту ночь со мною, – и ты сам станешь источником всех на свете поэм».

 

 

Генри Торо об Уолте Уитмене

В 1856 году Уолта Уитмена – опять-таки по совету Эмерсона – посетил замечательный американский писатель Генри Дэвид Торо. В письме к другу Торо описывает свои впечатления так:

"Быть может, Уитмен – величайший в мире демократ… Замечательно могучая, хотя и грубая натура. Он в настоящее время интересует меня больше всего… Я только что прочитал его книгу, и давно уже никакое чтение не приносило мне столько добра. Он очень смелый и очень американский. Я не думаю, чтобы проповеди, все, сколько их было, могли бы сравняться с его книгой. Мы должны радоваться, что он появился. Порою мне в нем чудится сверхчеловеческое».

 

 

Письмо о России

«Милостивый государь! Сейчас я получил Ваше письмо, где Вы просите у меня разрешения перевести на русский язык мои "Листья травы". Спешу ответить Вам, что я горячо и охотно соглашаюсь на Вашу просьбу и от всей души желаю Вам удачи.

Вы, русские, и мы, американцы! Такие далёкие и такие несхожие с первого взгляда – так различны социальные и политические условия нашего быта, такая разница в путях нашего нравственного и материального развития за последние сто лет, – и всё же, в некоторых чертах, в самых главных, наши страны так схожи. И у вас, и у нас – разнообразие племён и наречий, которому во что бы то ни стало, предстоит спаяться и сплавиться в единый Союз; несокрушённое веками сознание, что у наших народов, у каждого, есть своя историческая, священная миссия, свойственно вам и нам; пылкая склонность к героической дружбе, вошедшая в народные нравы, нигде не проявляется с такой силой, как у вас и у нас; огромные просторы земли, широко раздвинутые границы, бесформенность и хаотичность многих явлений жизни, всё ещё не осуществлённых до конца и представляющих собою, по общему убеждению, залог неизмеримо более великого будущего; – кроме того, и у вас, и у нас есть своё независимое руководящее положение в мире, которое и вы, и мы всячески стремимся удержать и за которое в случае надобности готовы выйти в бой против всего света; бессмертные стремления, живущие в глубине глубин обоих великих народов, такие страстные, такие загадочные, такие бездонные – всё это присуще в равной мере и нам, американцам, и вам, русским.

Так как заветнейшая мечта моя заключается в том, чтобы поэмы и поэты стали интернациональны и объединяли все страны, какие только есть на земле, теснее и крепче, чем любые договоры и дипломатия, так как подспудная идея моей книги – задушевное содружество людей (сначала отдельных людей, а потом, в итоге, всех народов земли), – я буду счастлив, что меня услышат, что со мною войдут в эмоциональны и контакт великие народы России.

Этим народам я здесь и теперь (обращаясь в Вашем лице к России и к русским и предоставляя Вам право, если Вы найдёте удобным, напечатать моё письмо в качестве предисловия к Вашей книге), – этим народам я шлю сердечный салют с наших берегов от имени Америки».

Уолт Уитмен, Кемден, Нью-Джерси, 20.12.1881 года, США.

 

 

Что же случилось в 1855 году?

«Ему было уже за тридцать, и голова у него поседела, а никто, даже он сам, не догадался, что он гений, великий поэт. Приближаясь к четвёртому десятку, он не создал ещё ничего, что было бы выше посредственности: вялые рассказцы в стиле Готорна и Эдгара По, которым тогда все подражали, с обычными аллегориями, Ангелами Слёз и лунатиками да дилетантские корявые стихи, которые, впрочем, янки-редактор напечатал однажды с таким примечанием: «Если бы автор ещё полчаса поработал над этими строчками, они вышли бы необыкновенно прекрасны», – да мелкие газетки, которые он редактировал, истощая терпение издателей, вот и всё его тогдашние права на благодарную память потомства. И вдруг вся его жизнь изменилась, как в сказке. Он стал как бы другим человеком. Вместо того чтобы плыть по течению, лениво отдаваясь волнам, он впервые в жизни наметил себе далёкую, трудно достижимую цель и отдал все силы на преодоление преград, которые стояли между ею и им. Впервые обнаружилась в нём упрямая, фламандская воля. Начался наиболее трудный, наиболее важный, подлинно творческий период его биографии – единственно интересный для нас. Самое странное в биографии Уитмена – это внезапность его перерождения. Жил человек, как мы все, дожил до тридцати пяти лет – и вдруг ни с того ни с сего оказался пророком, мудрецом, боговидцем. Ещё вчера в задорной статейке он обличал городскую управу за непорядки на железных дорогах, а сегодня пишет евангелие для вселенского демоса! «Это было внезапное рождение Титана из человека»,– говорит один из его почитателей. «Ещё вчера он был убогим кропателем никому не нужных стишков, а теперь у него сразу возникли страницы, на которых огненными письменами начертана вечная жизнь. Всего лишь несколько десятков подобных страниц появилось в течение веков сознательной жизни человечества».

Сам Уитмен об этом своём перерождении свидетельствует так:

 

«Скажи, не приходил к тебе ни разу

Божественный, внезапный час прозрения,

Когда вдруг лопнут эти пузыри

Богатств, книг, обычаев, искусств,

Политики, торговых дел, любви

И превратятся в сущее ничто?»

(«Скажи, не приходил к тебе ни разу»)

 

К нему, по его словам, этот «божественный час прозрения» пришёл в одно июльское ясное утро в 1853 или 1854 году.

Единственным человеком, который верил тогда в счастливую судьбу этой книги, был её обесславленный автор. Отвергнутый, осмеянный, он один продолжал утверждать, что его книгой начинается новая эра в истории американской поэзии, и воскликнул, обращаясь к Нью-Йорку: «Ты, город, когда-нибудь станешь знаменит оттого, что я в тебе жил и пел» («Тростник»).

 

 

Астрология свидетельствует

В поиске причины чудесного превращения Уолта Уитмена из «гадкого утёнка в птицу-Лебедь» обратимся к астрологии, к символическому гороскопу рождения Уолта Уитмена.

 

 

Луна рождения занимает в гороскопе координату чуть больше 4 градусов Девы (точно – 4 градуса 09 минут). Чудесное событие произошло в 1853, 1854 или 1855 годах, когда Уитмену было либо 34, либо 35, либо 36 лет. Когда же именно? Обратимся к «услугам» метода «Точка Жизни». Рассуждения таковы. Круг Зодиака это 360 градусов или цикл жизни человека в 84 года. Следовательно, на один год приходит 4,3 градуса. Для 34 лет из приведённых расчётов «Точка Жизни» (ТЖ) занимает на круге Зодиака координату 26,2 градуса Льва (34х4,3 коэф.) и не даёт информации о вероятном чудесном преображении, так как не имеет аспектов. Для 35 лет (35х 4,3) ТЖ занимает координату 0,5 градусов Девы и начинает приближаться к координате Луны рождения. В этой ситуации в судьбе Уитмена начитают «просыпаться» заложенные с рождения благотворные аспекты Луны. Но максимальное по силе воздействие этих аспектов приходится на 36 год жизни Уитмена, когда ТЖ занимает координату 4,8 градусов и таким образом «крепко обнимает Луну», сливается с Луной. Вот и ответ на вопрос чудесного превращения Уолта Уитмена из заурядного писаки в поэта-пророка, охватывающего сознанием Космос. Летом 1854 года в микрокосме писателя мощно проявилось гармоничное и стабильное влияния на Луну Венеры и Нептуна, которые достигли наибольшей силы к 1855 году. Первый аспект сформировал ситуацию чуткого восприятия красоты, гармонии, артистизма, художественных способностей вероятный талант в изобразительном искусстве. Второй аспект индуцировал в микрокосме Уитмена медиумические и парапсихологические способности, ясновидение, интуитивные озарения относительно судеб людей и будущего, проявление живого воображения и таланта в искусстве. Кроме того отметим соединение Урана и Нептуна в стабильной гармонии с Марсом и Лунным узлом, Сатурн в соединении с Плутоном.

Конечно, в этой уникальной ситуации особый интерес вызывают Сабианские картины градусов гороскопа рождения Уитмена. О чём расскажут картины – символы? Явятся ли они исследователю в «духе» поэта-провидца? Сабианские градусы таковы: Солнце – 9 Близцецы, АSC – 13 Девы, МС – 10 Близнецы, VII дом – 13 Рыб.

Символическая картина Солнца: «Колчан, полный стрел», за которым стоит «агрессивное отношение человека к естественной жизни, как основа для выживания и захвата». Лук и стрелы – символ способности человека «расширить область своего захвата природы». То есть, качества человека – Стрельца, стрела которого направлена на достижение истины, духовной истины. В результате чего происходит «пронзание цели». Это архитипический символ человека-захватчика.

Картины момента рождения впечатляет: «Влиятельный государственный деятель преодолевает состояние политической истерии». Под символом следует понимать «сосредоточение коллективной потребности в порядке и структурной независимости в человеке, который воплощает удовлетворение этой потребности». Дейн Радьяр пишет: «Перед нами персонаж наделённый харизмой, неуловимой и таинственной силой, приходящей к человеку, открытому к планетарной эволюции».

Картина славы и репутации (МС): «Самолёт, выполняющий пикирование». В чём же заключается слава и репутация поэта-философа? Оказывается, в «высшей способности бросать вызов природе и играть с опасностью». Согласно Радьяру, это «противостояние духа и материи, или человеческой воли и судьбы, которую гравитация удачно символизирует».

И, наконец, картина момента партнёрства и сотрудничества: «Древняя шпага, побывавшая во многих битвах, выставлена в музее». И это указывает на «посвящённого человека, который благодаря использованию воли, становится символом мужества для всех, кто следует за ним».

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

№63 дата публикации: 01.09.2015