№76 / Зима 2018-2019
Грани Эпохи

 

 

Ольга Ерёмина

 

Записки экскурсовода

Часть 5

Часть 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10.

 

Плещеево озеро, начало июля

Водитель по имени Эрвин привёз нас туда вечером в субботу, когда в Переяславле-Залесском было 8 градусов. Штормовой ветер гнал волну с озера в устье Трубежа, бурые валы вскипали белыми бурунами на границе глубины и отмели, заплёскивали на парапет вокруг Сорока Мучеников. Бакштак на яхте, зачаленной на правом берегу Трубежа, не звенел поэтично, а выл – надсадно и свирепо. «Помутилося синее море. Стал он кликать Золотую рыбку...»

Неколебимо стоял отмеченный морскими картушами красный храм.

– Ну и что? – изрёк Эрвин. – Что я, мыса Доброй Надежды не видел?

Так теперь и буду звать это место.

 

Где осетры зимуют

В Алексине дело было. Осень. Дегустация на осетровой ферме закончилась в 7 вечера. Как раз сесть в автобус и к десяти приехать в Москву. (Микроавтобус был.) Все усаживаются, водитель собирается включать зажигание – и вдруг валится набок. Лицо его зеленеет. Я выскакиваю, открываем дверь, доходим до лавочки у входа на рыбную ферму – и он буквально заваливается набок.

У меня в группе оказываются две женщины – врачи. Одна – кардиолог. Они говорят: дело плохо. Вызываем скорую. Это большая проблема. Потому что на ферме работники все не алексинские. Но как-то дозваниваемся – и машина через полчаса приходит. Водителя увозят в больницу.

Я, конечно, сразу звоню менеджеру. Дескать, так и так. Через полчаса, после того как увезли водителя, звоню ещё раз. Менеджер думает, что всё в порядке, водителю стало лучше. Нет, говорю, всё, водитель в больнице. Даже если его отпустят, вести машину он не может. Срочно присылайте другую машину.

Ещё через полчаса стало ясно, что другой машины нет.

Автобус всё это время стоит открытый. Люди сидят, ждут, что я им скажу делать дальше. Стремительно темнеет. Ферма эта на окраине города, и адрес её не высвечивается в яндекс-карте. Вызываем такси – они не приезжают: говорят, такого адреса нет. А мы не можем точно объяснить, где мы, назвать ориентиры, так как не знаем города. Вокруг деревья и вдалеке один частный дом. И какая-то промзона.

Некоторые впадают в панику: наличных денег ни у кого нет, все купили – кто осетров, кто икры чёрной. Потратились основательно.

Наконец, какие-то такси приезжают, звонят, что не могут нас найти, я беру белый лист бумаги и в полной темноте выхожу к какому-то перекрёстку, чтобы меня увидели. Женщины скидываются и партиями уезжают в Москву.

Кстати, был у меня в этой экскурсии мужчина-стажёр. Он поступил просто: сказал, что у него в Алексине родственники, и исчез.

Я связываюсь, наконец, со старшим менеджером. Она обещает, что такси будут оплачены, и присылает ещё одно такси.

Уже 11 часов вечера. Со мной остались одна пожилая женщина с десятилетним внуком и ещё одна туристка.

Подъезжает машина – оказывается, это вернулся водитель. Его отвезли сначала в одну больницу, потом в другую, рентген, кардио, обкололи обезболивающими, поставили жуткий диагноз – и отпустили. Он сел на ступеньку, покачивается, тихо говорит, что позвонил своему шефу и пусть он решает.

Тут подъезжает нанятое старшим менеджером такси. Парень был оторва. Гнал, мне казалось, под двести. К закрытию метро мы успели. Вбежали в последние минуты.

Я с заболевшим водителем микроавтобуса больше не пересекалась, но другие гиды мне рассказывали эту историю от его лица – значит, он выздоровел.

 

21 апреля 2019 года

2 недели назад ехала в Вязьму – горит трава, едкий дым, гибнут тысячи мелких существ. Вчера ехала в сторону Ярославля – горит трава, вспыхивают деревья. Сизый дым клубами. Доколе?

И ещё. Вот я везу туристов, показываю им красивые места, церкви, фотографирую первых бабочек, крокусы, вербу. А в это время в Донецке гибнет, спасая товарищей, юная девушка-санинструктор. Сердце рвётся.

 

Новая метла

Самый недружелюбный по отношению к людям – музей-усадьба Абрамцево.

К ним приезжаешь – надо отстоять огромную очередь, чтобы взять билеты. Система прохода через калитку очень тягомотна и сложна. Группа приезжает – все хотят в туалет, а туда попасть можно лишь тогда, когда гид уже взял билет, и подошёл музейный экскурсовод. Это только деталь.

2018 год, сентябрь. Привожу группу, говорю в кассе, как у них принято, взяв билеты на группу: теперь один билет бесплатный на сопровождающего. То есть на меня. И вдруг мне говорят: а мы сопровождающих не пускаем на территорию! Я говорю: как это? Всегда пускали, а теперь вдруг нет? Мне говорят: никогда не пускали! Я: как так? Две недели назад была – проходила с группой. Вообще, необходимо, чтобы с группой был гид. Он отслеживает отставших, помогает при большом наплыве понять, где кончается одна группа и начинается другая. Носит с собой билеты, которые на каждом объекте на территории проверяют. Тем более в группе часто не все туристы покупают посещение объектов, только главный дом, и список у гида.

Но меня поражает другое: зачем врать? Пусть у вас изменились правила, но зачем вы пытаетесь доказывать, что никогда не пускали сопровождающих? И куда сопровождающим деваться? А если они в туалет хотят – им в кусты бегать? И если у вас изменились правила, почему не предупредили менеджеров?

Тут прискакивает какая-то заведующая чем-то и требует, чтобы я ей сказала свою фамилию, и она позвонит в фирму, чтобы меня больше не присылали. В разговоре кассирш проскакивает, что неделю назад назначен новый директор музея. Ага! Новая метла по-новому метёт! Поменялись и правила встречи с экскурсоводом. Раньше группа входила, все шли в туалет, а через 10 минут экскурсовод подходил к сувенирной лавке. Теперь местный экскурсовод встречает у калитки и вынужден ждать, пока все сходят народной тропой.

Я отправляю группу и ухожу в автобус, он далеко, на стоянке. Там сразу звоню менеджеру, сообщаю о странных изменениях. Меня действительно год после этого не отправляли в Абрамцево. Но я и не рвалась: остался очень неприятный осадок. А менеджер благодарила меня за понимание её решения ставить меня на другие маршруты.

Потом съездила – и, отправив группу, ушла по тропе в глубину леса. И было мне там хорошо.

 

Мокрая Табола

Куликово поле подарило потрясающий по красоте закат – от врат храма Сергия Радонежского, щусевские башни которого засияли розовым. Глубочайшее звёздное небо в ночь под новолуние – каким я его давно не видела. И чистейшее жаворонковое утро.

И ещё – радугу над речкой Мокрая Табола, где ещё до нашествия татарского стоял вятичский город Дорожень.

 

Архитектурная доминанта

Боровск. Улица Ленина. Музей русского купечества. Официально – не музей, не ИП, вообще ничто – его нет.

Начинается экскурсия у наружной ободранной двери, ведущей в убогий подвал. Хозяйка, наследница рода Полежаевых, говорит звенящим молодым голосом:

– Вот этот дом и двор принадлежали нашей семье. Сейчас здесь коммунальные квартиры, во дворе – сараи. Там, где стояла когда-то беседка, высится архитектурная доминанта.

Все поворачивают головы: за разваливающимися сараями, на возвышении среди зарослей бурьяна, гордо царит сортир.

Восьмидесятилетняя энтузиастка, потомок старинного купеческого рода, выпросила у городских властей две крохотные комнатушки в подвале особняка, который когда-то принадлежал их семье. Там она собрала свои драгоценности – посуду, безделушки, столовые приборы, фотографии, вырезки из газет, образцы продукции фабрики, основанной её предками и в течение всего советского периода бывшей градообразующим предприятием. Затхлый воздух, следы протечки на потолке, кривые ступени, прогибающиеся в глубь земли половицы. И одухотворённые глаза женщины, пытающейся сберечь дорогое сердцу прошлое. Городские власти в стороне – их всегда сажали из Калуги, этим людям безразлична история города и его люди.

 

Готовлюсь

«Ясная Поляна в жизни Толстого» – документальный фильм 1982 года. «Центрнаучфильм». Почти полчаса – монтаж документальных кадров со съёмками Ясной Поляны. С прекрасным закадровым текстом. И голосом самого Толстого на фонографе.

Ещё фильм про Толстого – «Полустанок». Выдержанный, цельный, мудрый. Режиссёр Галина Михайловна Евтушенко.

 

Василий Александрович Кокорев

Готовилась к экскурсии в Абрамцево. Углубилась в биографию Василия Александровича Кокорева. Вот человек – воистину великий подвижник экономики!

Вчитываюсь: книга «Экономические провалы»:

«Равно нет сомнения и в том, что только то может развить в жизни жизнь, что исходит прямо из самой жизни, а не из губительных канцелярских измышлений».

Такую книгу надо делать для чиновников от экономики не просто настольною, а в мозг вживлять. Все страшные ошибки современной экономики повторяют то, что описано Кокоревым. У него фигурирует группа лиц под названием «они»:

 

Свершилось! Мы разорились, обеднели и погрязли в неоплатных долгах, а влияние Европы стало нас придавливать самою ужасною тяжестью – тяжестью благоволения. И пошла русская жизнь, кое-как путаясь с нога на ногу, с поддержкою её милостивыми благодеяниями европейских банкиров, которые до того вошли во вкус порабощения нас своей денежной силе, от нас же ими заимствованной, во всё время всех предыдущих провалов с 1837 г., что при последних займах, как было это слышно, требовали уже обязательств от русского правительства о невыпуске денежных беспроцентных бумаг».

«Кто не знает, что большинство законопроектов исходит не из потребности жизни, а из желания пишущих лиц создать для себя служебную карьеру?»

 

Чудовищные экономические провалы современности – не ошибки, а именно акты вредительства – уже имеют страшные последствия. И ком будет стремительно расти. Изменение пенсионной системы приводит к массовой смертности в новом предпенсионном возрасте, к нерождению детей (ибо нет бабушек, которые помогут), к снижению доходов населения в массе (если человек имел пенсию и работал одновременно, его доход был выше), к огромному росту безработицы, ибо старых людей на работу брать не хотят! К снижению квалификации взрослого населения вследствие болезней и потери рабочих мест, соответствующих квалификации. Беды неисчислимы. А вредители благоденствуют.

 

Терпение

Майские праздники выдались чрезвычайно длинными. Народ дико устал сидеть безвылазно в Москве.

Последняя экскурсия у меня была в Годеново. Большой автобус полон под завязку.

В Переяславле есть Никольский монастырь. В нём благоуханный Корсунский крест. Годеново сейчас – подворье этого Никольского монастыря, и там липовый Животворящий крест. А монастырь Животворящего креста в Антушкове, на краю Сахотского болота. Туда мы тоже едем, там крест когда-то явился, а в советское время его перевезли в Годеново. Короче: два монастыря, два креста и одно подворье.

Так вот: половина народу покупала экскурсию заранее и знала про то, куда мы едем. Вторая половина – человек двадцать – покупали в последний день и даже последнюю ночь – что подешевле и чтобы хоть куда-то поехать, чтобы не сидеть все праздники в Москве. Некоторые вообще не знали, куда они собрались ехать.

Так мироздание тренировало моё терпение. Когда мне пришлось стопицот раз объяснять, что крест Животворящий явился в монастыре на Сахотском болоте, сейчас он находится в Годенове, которое подворье Никольского монастыря, который в Переяславле, а в нём благоуханный Корсунский крест.

А вы разобрались?

 

Продолжение следует

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

№84 дата публикации: 01.12.2020