№76 / Зима 2018-2019
Грани Эпохи

 

 

Владимир Калуцкий,

член Союза писателей РФ

 

Трещина

Мы даже не можем представить себе потрясения, пережитого протопопом Верхососенского благочиния Афанасием, когда он получил царское распоряжение "Како есть новое правило служебное от Патриархы Никона".

Начинался 1651 год.

То было время стремительного расширения России к югу. Ведь, хотя к Московскому государству уже присоединилась Сибирь, Дикое Поле оставалось почти ничейным. А там лежали коренные торговые пути – крымские сакмы, Рыбный и Панфутьев шляхи, речные русла и протоки. Именно ради того, чтобы оседлать эти доходные дороги, Алексей Михайлович и заложил на ничейных землях свою Белгородскую засечную черту. А поскольку всё это царь проделал явочным порядком, помимо Международного права, то ни одна страна за Московией самовольного захвата земель не признала.

Вот почему церкви по крепостям Засечной черты возводились не патриаршие, а государственные. Надо помнить, что канонически весь наш тогдашний северский край относился к Киевской митрополии. А та, в свою очередь, являлась частью Константинопольского патриархата.

То есть – московская Белгородская Засечная черта располагалась на канонических землях Османской империи.

В Москве же уже существовала своя Патриархия, и Русская православная церковь была равноправной церковью среди вселенских православных церквей.

Вот почему церкви в Ахтырке, Белгороде, Яблонове, Верхососенске, Ольшане и до самой Челновой не принадлежали к Московскому патриархату. Они были канонически ничьи, а во всей своей деятельности подчинялись напрямую Государю. Государь же, в свою очередь, негласно переподчинил порубежные благочиния Патриарху.

А Патриархом Московским в те поры был Его Святейшество Никон, которого царь велел именовать ещё и Государем.

Надо ли говорить, что верхососенский благочинный протопоп Афанасий служил в Верхососенске, "како от отец наших повелось"? И конечно, краеугольным камнем живой веры для Афанасия был сам Патриарх.

Но церковный приказ, полученный им в феврале того года, поставил его в тупик. Как? Патриарх велит попрать догмы?!

А надо вам заметить, что в Верхососенске в том году только что построили, но пока не освятили, в черте крепости огромный Троицкий собор. Поднимали его плотники мастера Морейки Самсонова, нарочно для того присланные из Каргополя. Кудесники северного стиля, они подняли шатровый храм на манер тех, что и поныне ещё можно видеть в Кижах.

Это было чудо южного порубежья. А уже отец Афанасий сколотил при соборе церковный совет, подобрал и обучил осмогласию дюжину городских певчих.

Всё только налаживалось. Город-воин ещё отбивался от степных набегов, ещё зыбка и опасна была жизнь на посадах. Только и упования оставалось, что на Бога.

А тут – такой приказ...

Ну, во-первых, указывалось отныне самому Афанасию именоваться не "протопоп", а протоиререй. Ибо "ноне нету попей а како заведено посеред православных оне объявляются чином иереи". Во вторых – "ходем крестным отныне шед супротив солнца а не еретическим строем посолонь".

И ещё "гнусаво осмогласие языческо заменить пение благолепное партесное".

Да много новшеств принёс царский приказ. И правила богослужения менялись в корне, и церковное письмо подлежало глубокой правке.

А тут ещё знамения. Городской юродивый Ухналёк нашёл огромное рябое яйцо – да и сел насиживать прямо у столба, при соборной паперти. Дескать – жду, пока Антихрист вылупится. На городской стене в ночи медный единорог сам выстрелил, да и разорвался на куски. Двух пушкарей убил, да пятерых ранил. А неделю назад влетела в собор огромная ворона. Поднялась в купол, к самому Саваофу. И никак выгнать не получается.

Неспроста всё.

А с другой стороны – с чего отцу Афанасию слушаться Московского Никона? Может – Патриарх с ума сдвинулся?

...Не сдвинулся. В собор заявился оружный греховодник – стрелецкий полковник, с караулом. Назвался Исай Астафьевич Владычин. Ещё добавил, что он теперь – воевода Верхососенска. Ещё сказал, что назначен в добавку к царскому приказу, ради исполнить приказа до последней буквы. А чтобы протоиерей не бузил, оставляет ему воевода в соборе полдесяток стрельцов.

– Петь я, что ли, с ними по-новому буду? – пробовал возмутиться Афанасий.

– Будешь, – подтвердил Владычин. – И противу солнца пойдёшь, и козлом заблеешь, если прикажу.

Первым делом стрельцы сняли с яйца дурачка, да и выпороли прямо на паперти. Потом разбили яйцо. Оказалось – не от дрофы, а меловое, рукодельное.

Потом долго палили из пищалей по Саваофу, застрелили ворону.

Ну – а дальше всё пошло, как по маслу. Пригнали дюжину случайных жёнок, велели Афанасию учить их новому пению по присланному с приказом выправленному "Прологу". А когда Афанасия признал, что ничего не смыслит в непривычных нотных знаках – учить жёнок взялся стрелец – тульский дьячков сын Еремей.

Словом – отца Афанасия сломали в неделю. А вот город долго пребывал в недоумении. Нет – Верхососенск не бунтовал. Скорее – ошарашенно вбирал в себя церковные новшества, не успевая их осмысливать. И когда на Сретенье освещали Троицкий собор – по тому же недоразумению столкнулись за соборной стеной два крестных хода. Один – из служилых людей и воеводиной челяди с о. Афанасием – шедший против солнца. И второй – из горожан, с крестцовым попом Хризостомом. Чуть не подрались прямо у собора.

Вот и весь бунт. Да и до церковного неустройства ли было городу, что держал порубежье? В эти дни уже шёл с полудня на Москву крымский Гирей в восемьдесят тысяч сабель. Справа, под боком, бурлила Украина гетмана Хмельницкого, то и дело выталкивая в Россию волны беженцев.

А беженцы украинские уже давно придерживались новогреческой веры. Они, по главному счёту, и погасили церковный протест на Белгородской Засечной черте. Надо ещё помнить, что в городах Засечной черты великорусское население было пришлое, оно ещё не вошло в тот субэтнос, который нынче населяет Слобожанщину.

Но сопротивление, всё-таки тлело. Некоторые церкви ещё долго служили по "древлему" обряду, где крестились двумя перстами. Именно на порубежных старообрядцев рассчитывал через несколько лет после раскола атаман Степан Разин, попытавшийся утвердиться на Слобожанщине. Но примкнула к нему одна только Острая Гоща с малороссийским полковником Дзиньковским.

А в 1676 году, по Андрусовскому перемирию, Европа признала земли по Белгородской Засечной черте и всё Дикое Поле за Россией, и канонически вся наметившаяся Новороссия перешла под руку Московского Патриарха. И это окончательно погасило здесь искорки старообрядчества.

Хотя доныне в наших местах сохранились единичные храмы и приходы. В нашем, Красногвардейском районе, Белгородской области, по сути старообрядческий уклад и богослужение сохранились в селах Валучик и Старокожево. И хотя внешне там всё подаётся, как привычное православие, в селах этих живёт дух строй веры. Здесь, в селе Валуйчик, до революции староверы построили свой Михайловский храм, по канонам древних шатровых церквей. В середине XIX века, при гонениях на старообрядцев от чиновников Николая Второго, этот храм пытались обложить кирпичом так, чтобы внешне он не отличался от прочих.

Так валуйчанские староверы в одну ночь разобрали кладку, и храм сиял в первозданной красоте.

И так случалось несколько раз.

В советские годы храм безжалостно уничтожили.

Но сохранился, в неповторимых очертаниях, храм Иоанна Богослова в небольшом старообрядческом селе Ровны, Вейделевского района. Триста с лишним лет официальное православие так и не осилило горстку упорных староверов. Сюда попадаешь – как в иную Россию. Здесь живут навсегда утраченные нами представления праотцов о чести, о любви, о Боге.

На этом выросли два полных кавалера Ордена Славы и Герой Советского Союза.

Нынче храм в селе Ровны почти в запустении. Хотя, по сути, он единственный в округе свидетель и документ той первой русской революции, что называлась Раскол.

Это как крейсер "Аврора" от протопопа Аввакума.

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

№80 дата публикации: 02.12.2019