№75 / Осень 2018
Грани Эпохи

 

 

Дмитрий Бунтин

 

Отзыв на статью А. Н. Анненко
«РЕРИХ И ЕГО ПРЕДКИ:
История одной легенды»

В журнале «Грани Эпохи» №59 2014 г. опубликована статья А. Н. Анненко «РЕРИХ И ЕГО ПРЕДКИ: История одной легенды» (http://grani.agni-age.net/index.htm?issue=59&article=5904). Я внимательно ознакомился со статьёй, как и с отзывами на неё, предоставленными редакцией журнала, и с единственным комментарием. Должен сказать, что статья вызвала ряд вопросов, а ключ, в котором она написана – недоумение. Сначала коснёмся исторической части статьи.

Итак, статья доказывает, что род Н. К. Рериха никакой не древний и не дворянский. И здесь сразу возникает первый вопрос. Де факто в статье с полной убедительностью доказывается лишь одно – до того момента, когда мы можем с большой долей уверенности (и то не с полной) проследить родословную Рериха, его предки не были дворянами. Однако судить о его древности на основании предоставленных документов совершенно невозможно. Ведь куда уходит корнями его родословная, осталось загадкой. Однако автор статьи фактически ставит знак равенства между дворянством и древностью, что, на мой взгляд, не является корректным. Те же купеческие рода могли быть очень древними и совсем не дворянскими. Да и упоминающаяся в некоторых биографиях связь с викингами абсолютно не означает дворянства. Ведь викинги в 99% случаях были простыми воинами, а никак не знатными дворянами. Кстати, в перечисленных биографиях нигде не упоминается про дворянство. Говорится лишь о месте происхождения (скандинавский, датско-норвежский и пр.) и о древности рода.

Далее, в статье много претензий к тому, что Н. К. Рерих связывал свою фамилию с родом Рюрика или Рёрика Ютландского и т.п. Однако, что же здесь удивительного? Ни для кого не секрет, что фамилия имеет свойство наследоваться. И если в древности существовал род с той же фамилией, то вполне вероятно, что этот род и носитель фамилии связаны. Именно для установления этой связи Николай Константинович проводил свои генеалогические исследования и обращался к барону Таубе. Кроме того, непонятно, почему автор статьи обвиняет Рериха и его биографов в желании быть в прямом родстве с Рюриком или Рёриком Ютландским и пр. Ведь принадлежность к роду не означает прямого наследования от конкретного его представителя. Как мы видим из статьи, представителей фамилии Рериха (Рёрика) в истории было множество, и как ветвился и какие коллизии испытывал этот род (или несколько родов со схожей фамилией) и его потомки на протяжении сотен лет – мы не знаем. Из предоставленных в статье данных никак не следует, что Николай Константинович считает своими предками Рюрика или Рёрика Ютландского, или Фредерика Рериха. Да и автор статьи пишет: “Сам Н. К. Рерих нигде и никогда не написал, что свой род ведёт от Рюрика”. Насколько же Дювернуа был точен в изданной им биографии, пусть даже и издала его труд Э. Лихтман, остаётся неясным, в особенности, учитывая факт предательства данной особы спустя буквально пару лет. Ведь при этом вскрылись многочисленные факты лжи и подлога со стороны Э. Лихтман и Хоршей. Но даже если Дювернуа основывался на словах Рериха, в статье, увы, автор так и не смог доказать, что это не соответствует действительности. И вывод А. Анненко, что это всего лишь легенда, повисает в воздухе. Из одного из приведённых писем видно, что Н. К. был подвижен в своих изысканиях и при появлении новых сведений охотно принимал их в расчёт: “Помнится, я упоминал Курляндию. Нынче мне пришлось заняться нашей генеалогией и оказалось, что Курляндия для нашего рода чистая случайность. Род шведский, шёл через Померанию, а Курляндия – просто ничего не значащая остановка”. Рерих всего лишь ищет любые свидетельства и упоминания фамилии и рода в истории, собирая по крупицам исторические свидетельства. Все данные имена всплывают как исторические вехи рода (или родов) Рерихов и как гипотезы возможного родства. Но, поскольку прямых доказательств связи Н. К. так и не находит, то, как человек честный, он “не пишет: «Скажу лишь, что впервые мой (наш) род появляется в скандинавских хрониках восьмого или девятого века в Ютландии и Исландии». Нет, он пишет: «Скажу лишь, что впервые имя появляется в скандинавских хрониках восьмого или девятого века в Ютландии и Исландии»”. А также: “сам художник гордится тем, что, возможно, его род имеет скандинавские корни” (выделено А. Анненко) и т.д.

Разбирая вопрос о командоре Friedrich von Rörike, автор статьи справедливо отмечает, что “однако в записке М. А. Таубе не говорится о том, что этот род продолжался и привёл к петербургским Рерихам”. Однако точно также у нас нет никаких оснований говорить, что этот род НЕ привёл к петербургским Рерихам. Для строгого доказательства этого необходимо отследить род Н. К. Рериха до XIII века или отследить все ветви древних родов Roerich’ов. Что в настоящий момент не сделано. И сам автор об этом упоминает в статье: “Хотя фамилия «Roerich» (и её варианты) известна с давних времен, до грани XVIII-XIX веков документально ничего неизвестно о родословной линии, непосредственно ведущей к художнику” (выделено Д. Б.). Поэтому утверждение Анненко: “Имя (Рёрик), действительно, появляется, но к семье Рерихов оно не имеет никакого родственного отношения…” – никак не следует из приведённой работы и является лишь следствием собственной убеждённости автора в данном факте. И это не единственное категоричное и не соответствующее логике фактов высказывание автора статьи.

Так, например, обращая внимание на противоречие пяти гипотез происхождения рода Рериха, автор пишет: “Каждая из них, принятая за достоверную, отрицает остальные.” Однако данное утверждение является ошибочным, т.к. если вторая гипотеза действительно противоречит всем остальным, то этого нельзя никак сказать про первую и третью гипотезы, про первую и четвёртую, про первую и пятую, про третью и четвёртую… Поскольку между Рёриком Ютландским (VIII-IX вв., первая гипотеза) и шведским генералом (начало XVIII века, гипотеза 4) или “шведом, пришедшим в Россию с Бироном при Анне Иоанновне (после 1730 года, гипотеза 5) прошло более восьми (!) веков, то почему же потомки Рёрика Ютландского (или Фредерика Рериха, хоть разница “всего” пять веков) не могли прийти в Россию? Ведь нам просто ничего не известно о том, что происходило эти сотни лет с родами Рёриков-Рерихов. А может это был совсем другой род, до которого не смогли докопаться ни барон Таубе, ни сам Н. К.? Мы не знаем ответов на эти вопросы, и потому категоричный тон некорректных и нелогичных высказываний А. Анненко остаётся непонятным и звучит диссонансом на фоне замечательно проделанной кропотливой работы по изучению архивных материалов.

Вот ещё один интересный вопрос: разбирая масонский след в эссе «Дедушка», Анненко утверждает, что “приведённые в нём образцы взаимоотношений старого человека и детворы представляют из себя художественное обобщение автора, но никак не биографические факты реального деда художника”. Интересно, на каком основании автор не доверяет свидетельству Николая Константиновича и мнению П. Ф. Беликова? Ведь аргумент не вызывает ничего, кроме недоумения: “До и после этого очерка в серию вошли «Города пустынные» и «Граница царства», которые при всём желании нельзя отнести кдокументальным” (??). То, что автор не смог найти никаких подтверждений этому (масонскому следу), строго говоря, ещё ни о чём не говорит.

Подобные вопросы, возникающие при чтении научного исследования – дело вполне нормальное, как и дискуссии по материалу или выводам. Именно таким путём движется наука. Возможно, автор в чём-то не прав, а может, не совсем ясно выразил свою мысль, возможно, что-то из обширного материала не вошло в статью и осталось “за кадром”, возможно, я где-то невнимательно прочитал и что-то упустил из виду, и потому многие вопросы могут быть легко разрешены. Но всё это касается научной части статьи. Теперь же я хочу коснуться другого аспекта.

Любой материал можно представить в разной тональности и с разным оттенком. И кому как не журналисту об этом знать. И тот ключ, в котором подан материал, вызывает лично у меня крайнее удивление. И, судя по отзывам, не только у меня.

Так, на основании прочитанного материала у меня сложилась следующая картина.

По-видимому, существовали семейные предания о древности и, возможно, даже знатности рода Рерихов, которым, разумеется, Николай Константинович не имел основания не доверять:

 

  • “Не в семейных преданиях, а благодаря изысканиям барона М. А. Таубе...”;
  • прим. 2. “...интервью латвийским СМИ директора музея А. А. Бондаренко: «–...Прадед Рерихов стал служить российскому императору Петру I, дед перебрался в Петербург. К сожалению, восстанавливать всё это приходится больше по воспоминаниям и семейным легендам. К несчастью, при пожаре дома Рериха-прадеда сгорели все документы”;
  • прим. 4. «Н. К. Рерих как-то заметил: “Жаль, что отец не оставил записей. Если бы и прапрадед описал свои военные дела времени Петра, было бы чрезвычайно ценно”»…

 

Увлекаясь стариной, причем, не просто увлекаясь, а занимаясь ей на высоком научном уровне (см. книгу академика Молодина: О. В. Лазаревич, В. И. Молодин, П. П. Лабецкий «Н.К. Рерих – археолог». Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2012), Николай Константинович исследует исторические свидетельства о родах Рерихов, надеясь найти связь своей семьи с этими родами. Причём исследует не очень интенсивно и, судя по всему, без особого энтузиазма – из письма барону Н. Н. Врангелю от 9 сентября 1904 года: “Это такая скука отыскивать старые бумаги и сведения”. И понятно почему – сам Н. К. Рерих не придаёт большого значения своей родословной: “В огромном литературном наследии художника мы находим лишь несколько кратких, случайных упоминаний о своей родословной“. Не найдя никаких прямых доказательств связи своей семьи с древними фамилиями Рерихов, “в ответах на вопрос о родословной Николай Константинович использовал приблизительные формулировки («довольно прозрачно намекал», «он не говорит об этом прямо»)”. Кроме того, примем во внимание, что Николай Константинович, как и Елена Ивановна, обладали развитой интуицией, которая, если верить некоторым источникам, их никогда не подводила. Конечно, это не является научным аргументом, однако может послужить важным фактом при объяснении вопроса, почему Н. К. был уверен в древности своего рода. Также есть ещё одно обстоятельство, которое никак не связано с научной аргументацией, но, тем не менее, является важным для определённого круга людей. Известно, что Учитель, ведший Рерихов по духовному пути, отвечал на разные вопросы Рерихов, в том числе и земного, и даже бытового характера. Из дневников Е. И. Рерих мы знаем, что, в частности, выдавались некоторые подробности прошлых воплощений Рерихов и их сотрудников. Кто знает, может быть были и какие-то указания на род Рерихов? Основываясь на семейном предании, а также, возможно, интуиции и чём то, о чём нам не известно (или, другими словами, на фактах, которые для нас скрыты), Н. К. рассказывает своим биографам то, что сам знает и в чём уверен. Ведь современных исследований, очевидно, не было в его распоряжении. Так появляются биографии с указанием древности рода и скандинавских корней. Ещё раз подчеркну: никаких упоминаний о знатности рода в биографиях нет. Проводятся, скорее, аналогии/параллели с известными древними родами Рерихов.

Куда же уходят корни родословной Н. К., так и осталось не выяснено.

И, казалось бы, что в этом такого? Но, оказывается, по версии г-на Анненко, Николай Константинович сам создаёт и придумывает эту легенду, по-другому говоря, обманывает всех вокруг по непонятной лично для меня причине. И эта глубокая убеждённость А. Анненко в том, что Рерих эдакий выдумщик, при условии, что категоричные выводы автора статьи, оказывается, сами не имеют под собой прочного основания, вызывает крайнее удивление.

У меня сложилось стойкое впечатление, что господин Анненко, по каким-то своим причинам, глубоко убеждён в следующем.

Во-первых, самим Рерихам ни в коем случае нельзя доверять по поводу родословной Н. К. – ведь все свидетельства Н. К. и Е. И. автор отметает как не заслуживающие доверия. Тогда, позвольте спросить, а в чём автор вообще доверяет Рерихам? Ведь, используя подобные “аргументы”, можно поставить под сомнение вообще всё, о чём они писали!

Во-вторых, что род Рериха не древний и, уж конечно, не знатный, поэтому автором всячески отметаются любые другие возможности и факты интерпретируются исключительно в одну сторону. Так, например, случай, описанный в приведенном письме Н. К. от 1911 г., кажется весьма обыденным: “«Гауши рассказывали, что их grand-oncle [двоюродный дедушка] – барон фон Гауф, что их фамилия только испорчена; тогда я пустил им такого Рориха Первого и всех скиольдунгов, что даже они присмирели…»” Николай Константинович, владеющий обширным материалом по исследованию фамилии “Рерих”, будучи отличным рассказчиком, поразил своих собеседников. Причём, как и что было рассказано, совершенно не ясно из приведённого отрывка. И, вроде бы, ничего особенного в описанном эпизоде нет. Однако, помещённый в контекст статьи, данный отрывок интерпретируется автором однозначно как доказательство (?!) того, что Николай Константинович всё выдумал про свою биографию. Хотя лично я никакого даже намёка на такое доказательство не вижу.

Я не возьмусь судить о том, насколько данное исследование является ценным с точки зрения исторической науки, ведь для меня, как и для большинства последователей идей Н. К. Рериха и его супруги, сословная принадлежность дедушки и прадедушки Николая Константиновича не играет никакой роли. И я даже не задумывался над этим вопросом. Однако претензия автора на научность данного исследования меня, как учёного, вначале подкупила, а затем глубоко разочаровала. Ведь для меня так и остался открытым вопрос, зачем, основываясь уже не на художественном воображении Н. К., а на собственном, автор делает выводы, никак не следующие из предоставленного материала, да ещё обвиняет давно ушедшего старца в том, в чём он уже не сможет оправдаться.

Статью предваряет фраза: “140-летие со дня рождения Н. К. Рериха“. Однако же сомнительный получился подарок ко дню рождения одного из самых замечательных людей нашей страны. Закончу же я словами, имеющими “религиозный оттенок догматичности” и “обывательско-научного знания”, взятыми из письма Елены Ивановны Рерих:

 

Ежедневно говорится об охранении основ и жемчуга мудрого Гуру: ежедневно напоминается, что всякое умаление имени мы должны будем искупить (выделено Е.И.Р.).

«Кто наносит удары Гуру, наносит их Мне. Кто умаляет Гуру, тот умаляет и Меня. Кто считает позорным золотом, тот потеряет доспех духа. Кто не понимает огненного насыщения сердца, тот наносит удар Мне. Кто являет трудность и колебание перед Рукою Водящей, тот не Наш. Так, каждый камень обратится для того, кто швыряет в Иерархию, удушием! Так, каждый решает свою судьбу. Так, Наш светоносный Фуяма не может уложиться в сознании колеблющегося духа...» [т. 1. 1919-1933 гг. (МЦР), стр. 189. // №88. ам. сотрудникам. 13.05.1931].

 

“Когда среди Космических Решений страна перерождается и когда послан вам Наш Вестник, то знайте – не устлать Его путь мелким щебнем. Вестника посланного Мы утвердили как Учредителя Нашего Задания…” [т. 1. 1919-1933 гг. (МЦР), стр. 067. // №51. ам. сотрудникам. 17.12.1929].

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

№59 дата публикации: 10.10.2014