№74 / Лето 2018
Грани Эпохи

 

 

Владимир Калуцкий,

член Союза писателей России

 

Ябеда на воеводу

Я не нашёл официального государственного документа, закрепляющего за названием "Верхососенск" формы "Верхососна". Просто на заре советской власти, когда наша местность входила в полосу насильственной украинизации, название за селом оставалось историческим, а когда решили оставить Бирюческий край за Россией – ниоткуда вытравилось на печатях уничижительное "Верхо-Сосна".

Нынче и совсем упростили – Верхососна. Я вхожу на руины городского Троицкого собора Верхососенска – и хочется плакать. Насколько же надо упасть, сдаться, потерять память, чтобы довести свою Родину до такого, извините, скотского состояния!

А ведь каждый камень руин, извините за пафос, историей дышит. Вот он у меня в руках – ярко-красный на изломе, очень тяжёлый и почти лёгкий на вид. Именно этот кирпич некогда вылепили здесь, на местном кирпичном заводе из местных красных глин. Это случилось в середине XIX века, когда храм возводили на месте деревянного собора, поднятого в городе в середине XVII века.

Гляньте окрест. Видите этот удлинённый холм? Это остатки городского вала, в который вокруг города переходила Белгородская засечная черта. В нашем углу области нигде больше так не сохранилось остатков черты.

Но напрасно будете искать памятный знак. Заодно с исконным названием, забыли верхососенцы славное своё прошлое. А ведь каким грандиозным оно было! Мы и теперь можем назвать по именам многих из тех, первых верхососенцев, кто в красных стрелецких шапках поднимали грунт из канавы на насыпь. Вот как величает их Российский государственный архив Древних актов "Города Гремячей стрельцы Михаил Андреев, Верханин Костянтин, Григорьев Степан, Демешев Семен.... а города Дедилова стрельцы Васильев Киприан, Исаев Арефий, Катеринин Григорий да два сына....". Перечислены тут и города, пославшие своих служилых на горячую точку, в Дикое поле – Новосиль, Данков, Тула, Дедилов, Томск... Да-да, и сибирский Томск, почти на сто лет раньше присоединённый к Московской Руси, чем наш Верхососенск.

И вот я стою на гребне, насыпанном этими людьми почти четыре века назад. Где-то на сельских кладбищах покоятся теперь и их кости – казаков Осипа Завалишина и Клима Ширяева, пушкарей Мины Булгакова и Евсея Карпасова...

А когда служилые собирались на Майдан – они решали сообща внутригородские дела. Майдан – это вот здесь, где сейчас разбросаны камни Троицкого собора.

О чём шумели они?

Тогда о демократии и слыхом не слыхивали. Тогда руководством к делу была одна книга – Номоканон. Церковное и мирское право. И по этому праву город каждый год менял воевод. Очень редко, при военной надобности, воевода мог задержаться у кормила на два срока.

А по правилам – только один. Вот как это происходило тут, на Верхососенском Майдане, внутри деревянного кремля.

Весной 1648 года прибыл в Верхососенск новым воеводой Панкратий Пущин. Прибыл с государевыми дьяками-ревизорами расследовать бывшее правление Василия Львова.

А после ревизии крикнули сход. И на площади всякий житель Верхососенска мог выкрикнуть ябеду на старого воеводу. И Львову крепко досталось. Ябеды были столь вескими, что старого воеводу на Москве обезглавили.

А уже через год всё это отсутствие демократии проявилось вновь. На этот раз деятельность Пущина проверял новый воевода Воин Анненков. И опять кричали горожане ябеды на старого воеводу, и уехал он с понижением полковником в Мангазею.

Да что рассказывать о каждом воеводе? Вот неполный их список за XVII век, годы их воеводства и короткие строки о судьбе после кормления в Верхососенске:

 

1650. Панкратий Пущин. Погиб в бою.

1649–1650. Исай Владычин. Переведён вторым воеводой в Тобольск.

1659–1660. Яков Мяснов. Кончил жизнь в остроге.

1660–1663. Изосим Маслов. Сослан стоялым головой на поле в г. Челновой.

1663–1669. Зиновий Львов. Обезглавлен.

1669–1670. Совет Полянской. Переведён посадским головой в Тулу.

1670–1675. Микита Телегин. Четвертован по стрелецкому делу.

1675–1677. Микифор Люшин. Переведён в дьяки Разбойного приказа.

1678–1682. Данила Еремеев. Казнён на Москве.

1682–1684. Трофим Веснин. Переведён в Воронеж по лесному Приказу.

1684–1685. Данила Еремеев. Пострижен в монахи по Разинскому делу.

 

Далее чередой прошли не прижившиеся в городе воеводы, пробывшие на кормлении по несколько месяцев: порутчик Трофим Веснин, полковой подъячий Дмитрий Переверзев, голова кружечного и таможенного двора, порутчик Матвей Переверзев. Все трое отправлены в Москву "с ертаулом".

 

1685. Дмитрий Мясново. Погиб в Крыму.

1685–1886. Митрофан Данилов. Казнён четвертованием.

1686–1690. Пётр Быков. Умер на дыбе.

1691. Иван Карпов. Пострижен в монахи.

1692–1694. Леонтий Казначеев. Переведён в стрелецкие полковники. Обезглавлен.

1695. Михаил Алешков. Умер в Пустозерской тюрьме.

1696. Леонтий Зыков. Переведён воеводой в Сызрань.

1697. Микифонр Люшин. Переведён в царские стольники.

1698. Прокофий Глинкин. Убит в крепости.

1699. Иван Кувязев. Отправлен на покой награждённым шубой с царского плеча.

1700 Григорий Капустин. Отправлен в каторжные работы.

1702. Фёдор Фощенский. Произведён в армейские капитаны Петром Первым и переведён в рейтарский полк.

 

Вот такие судьбы решались здесь, где я стою теперь среди обломков памяти и державного величия. Где-то здесь находится и вход в подземелье, которое тянулось на 12 вёрст, до села Прилепы, и о котором известно, что "монаси же задонские его ведают".

Много ли могут рассказать камни? Это как их спросить. Кирпич в моей руке рассказывает и о работниках завода, выкопавших глину, и обжегших его в печи. Он рассказывает о немолодом каменщике из слободы Данковка, у которого больная грудью жена и семь девок-дочерей, что никак не удаётся пристроить замуж. Каменщик сильной ладонью в широкой рукавице снимает кирпич со спинной полки у дюжего малого-носчика и ненароком прикидывает, что малый этот вполне мог бы сойти ему в зятья... А сам мастер почти бездумно, но точно и не глядя кладет кирпич в линию кладки. Он заделывает его крутым раствором, и кирпич на века прочно ложится в стену Троицкого собора. И теперь я как бы взял этот кирпич из рук старого мастера. Хотя вряд ли в те поры и рабочие на кирпичном заводе, и каменщики, и кто-либо из горожан мог подумать, что их неразумные потомки безжалостно взорвут творение рук безвестных верхососенских мастеров.

...Взорвали. В тридцатые годы прошлого века. Их не остановило даже то, что росписи в храме сделаны по эскизам великого русского художника Ивана Крамского. И эти иваны, родства не помнящие, на остатках храма устроили колхозный автогараж.

А в девяностые годы того же проклятого века и гаража здесь не стало. Исчез колхоз имени Кирова заодно с его безбожным именем, аки не было. И последним его деянием было уничтожение остатков Троицкого собора. Но даже взорвать здание до конца у них не хватило ума. Так и лежит теперь груда намоленного кирпича у остатков державной Белгородской черты.

И вот что обидно. В области сейчас модно говорить о возрождении патриотизма. И неподалёку от исторических руин сегодня верхососенцы создают полную нелепость под названием сельский кластер (кто не знает – kloster – монастырь, нем.). И одной его составляющей стало создание так называемой "зелёной столицы". Это когда жителей сгоняют на посадку деревьев, и когда никого не заботит – приживутся ли они? Вот и в Верхососне новый парк их хилых ростков призван закрыть собой мерзость разрушения.

Я знаю, что в ХХ и начале нашего веков никого из сельских – да и районных – градоначальников не четвертовали, не сослали в каторгу, не ставили на Майдане к отчёту. Теперь у нас настоящая демократия, мы "Номоканонов" не читаем.

А жаль.

 

http://proza.ru/pics/2016/03/26/1777.jpg

Троицкий собор в Верхососенске

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

№69 дата публикации: 01.03.2017