№73 / Весна 2018
Грани Эпохи

 

 

Владимир Калуцкий,

член союза писателей РФ

 

Нормальные герои

У меня был одноклассник, Серафим Тур. Сын священника. Что в шестидесятые годы было равно пытке. Помню, как застал его за развалинами церкви, где он плакал от того, что его не приняли в пионеры. Может, в силу и моей, не очень-то общительной натуры, мы сошлись, и я иногда бывал в доме Туров. Там в первый раз листал книги со стариной орфографией и видел сумрачные иконы, которые меня пугали.

И там я близко увидел дедушку Серафима – жилистого старика, с бородой, словно сделанной из проволоки. Дед выглядел бесплотной тенью – он как будто двигался не по комнате, а распластавшись по стенкам и мебели. И я всякий раз старался выскочить из комнаты прежде, чем там появлялся старик.

А к 9 мая 1965 года – ко дню 20-летия Победы, учительница, сама фронтовичка, Елена Васильевна, попросила нас принести в класс награды отцов. Тогда мы готовили юбилейную выставку.

И Серфим Тур принёс Георгиевский крест деда. Это много позже я понял, что награда называлась – Георгий с бантом, и награждение ею прекратилось с победой большевиков.

Понятно, креста рядом с советскими орденами не разместили. Но я от Серафима не отстал, выпытал, откуда и чей крест.

История Фимы была настолько неправдоподобной, что я обиделся. В ответ обиделся Фима и предложил обратиться к первоисточнику – самому деду Феликсу Варламовичу Туру.

Опущу свои опасения по поводу тёмных икон и проволочной бороды деда. К нашему повествованию имеет отношение лишь суть события. А уж верить старику и мне – дело ваше.

А само дело, по рассказу старика, выглядело так.

В Первую мировую войну унтер-офицер Феликс Тур служил в авиации. Нет, он не грезил с детства небом и не прыгал с крыши с самодельным парашютом. Сын приходского батюшки, он и сам готовился служить Богу. Но вот призвали его по возрасту в Армию и приставили к самолётам. Хочешь – не хочешь, а летать пришлось.

Летал успешно, воздушным стрелком-наблюдателем на двухместных аэропланах. Особенно удачно пошла служба, когда попал в экипаж амфибии поручика Михаила Михайловича Сергеева.

Служили на Южном фронте, против Турции. К концу 1916 года всё шло к тому, что к Российской империи отойдут Босфор и Дарданеллы с Константинополем. Турецкая империя трещала по швам.

Не изменила положения и мартовская революция в России. Царя уже не было, а Константинополь – вон он, в нескольких армейских бросках. Казалось – ещё усилие – и войне конец.

За два дня до отречения Николая наш боевой экипаж вылетел на разведку сухопутных подходов к Стамбулу. Летели, едва не касаясь поплавками верхушек деревьев, лавируя между минаретами. Унтер-офицер Феликс Тур израсходовал почти все фотопластины, собрав бесценные разведсведения. На что турки были морально подавлены, но и они возмутились такой наглостью.

По самолёту начали бить из всего, что способно стрелять. И перебили тягу рулей. Поручик с трудом увёл машину от города и опустил на воду, в виду города. Лётчики принялись чинить рули.

А в это время от города к потерпевшим аварию сорвалась шхуна турецкой береговой охраны. Шхуна от скорости буквально стлалась над водой, оставляя за собой шлейф угольного дыма.

Всё решали минуты.

– Держите трос! – сунул в руки Туру концы оборванной тяги поручик. – Когда почувствуете, что я переложил рычаг – тяните противоположенный конец! Авось – оторвёмся от погони!

И на виду уже ликовавших преследователей аэроплан взлетел! Ставший частью проволочной тяги, Феликс Тур ловко передавал усилия рычага на рули, и самолет, хоть и неуклюже, но планировал.

...Если вы думаете, что русские полетели на базу, в Севастополь – вы плохо знаете русских.

Поручик Сергеев, кружа над нею, расстрелял шхуну из пулемётов. Он видел, как турки прытко опустили две шлюпки и под прикрытием копоти на вёслах пошли прочь, к городу.

Но и самолёту досталось. Аэроплан плюхнулся рядом со шхуной, разливая вокруг себя бензиновое пятно. Лётчики сняли с аэроплана пулемёты, перенесли на шхуну кассеты с фотопластинами и взяли на буксир свой аэроплан.

И только тогда пошли к Севастополю.

Они не были моряками, но с механизмами шхуны разобрались быстро. На борту нашли продукты, воду. Спустили турецкий флаг и шли так, без опознавательных знаков. Это было очень опасно, потому что Чёрное море перенасыщено боевыми кораблями и подводными лодками всех воюющих сторон.

Шли шесть суток. Уже под Севестополем их едва не расстреляла своя же береговая артиллерия, ибо они не могли подать ответа на запрос. А с берега не могли понять: что это за спарка – шхуна-самолёт? Вдруг новое оружие врага?

Но – пришли.

В штабе наступающей группировки штабной полковник рассмотрел их фотопластинки и равнодушно бросил в корзину:

– Теперь это ни чему. Нет у России царя, а у нас нет России. Улыбнулся нам Константинополь. Впрочем, господа авиаторы, ваш личный подвиг по спасению боевой техники армия отмечает Георгиевскими крестами с бантом. С чем и поздравляю.

...Мы с Серафимом послушали деда Феликса, и я спросил:

– А что же было с Вами дальше.

Неожиданно от дверного косяка, где он стоял, очевидно во время всего рассказа, ответил батюшка Михаил:

– А дальше поручик Сергеев служил в авиации Красной Армии, участвовал в войне с фашистами и стал Героем Советского Союза. Он и нынче живёт в Москве, на заслуженном покое.

– А дедушка Феликс?

– А Феликс Тур принял священнический сан. И долгие годы служил в нашей церкви. Тут и я родился, перенявший у него престол, а у его боевого товарища имя. Наверное, и сын Серфим служил бы тут же, кабы нашу церковь не сломали.

На что Серафим надул щеки и пробурчал:

– Бога нету.

– Теперь – да, – согласился батюшка.

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

№77 дата публикации: 01.03.2019