№73 / Весна 2018
Грани Эпохи

 

 

Роман Овчинников

 

Ангелогласное пение

Очерк об эстетике богослужебной музыки в древнерусской христианской традиции

 

«В начале было Слово…» – говорится в Евангелии от Иоанна. «Всё сущее Бог создал Словом… В Нём был и есть источник жизни…»

Слово – звучание. Ведь какой бы возвышенный и сокровенный смысл ни несло это понятие, оно не лишено и чисто звукового значения.

Так начало Вселенной, непостижимая причина её существования – сопряжены со звуком. Мир явленный как бы наследует изначальный первозвук, – и так всё сущее исполняется звучанием.

 

* * *

Идеальное, наиболее гармоничное выявление звукового Начала христианская традиция Древней Руси видела в пении Ангелов – Существ Мира Высшего, Обитателей Божественных Сфер.

Ангельское пение, насколько оно могло быть интуитивно, сердечно постигнуто, служило прообразом пения христианского культа, мелодии которого выступали средством связи и единения мира земного и – Надземного.

Идея ангелоподобного пения была воспринята Русью из Византии.

Подобие культового пения Ангельскому считалось высшим критерием музыки: она тогда совершенна, когда человеку «cопоют Ангелы» – когда, по выражению Иоанна Златоуста (ок. 350–407), «Ангелы витают с пением вокруг наших хоров».

Образ совместного служения-пения на Небе и на земле встречается в самих текстах песнопений: «Со Архангелы воспоем Христово Воскресение» (стихира Великой вечерни), «Ныне Силы Небесные с нами невидимо служат» (литургия Преждеосвященных Даров).

 

Божественная Литургия. Ангел со Святым Потиром (фрагмент). Греция, XVI в.

(Греция. Афон, монастырь Дионисиат)

www.ruicon.ru

 

Напевы, сопричастные Миру Божественному, осознавались обладающими очистительной и воспитательной силой. Музыка наделялась облагораживающим нравственным воздействием, способностью побудить человека к добрым поступкам, повести к Богу, помочь «небесному восхождению». «Ничто так не возвышает душу, ничто так не окрыляет её, не удаляет от земли, не освобождает от телесных уз, не наставляет в философии и не помогает достигать полного презрения к житейским предметам, как согласная мелодия и управляемое ритмом божественное песнопение», – писал Иоанн Златоуст.

Приведённое высказывание святого взято из его толкований на псалмы Давида, библейского царя, пророка и псалмопевца, – который, как он (Иоанн Златоуст) замечает, «обращаясь к нам с духовной и небесной мелодией, делает нас самих посредством этого напева духовными…»

 

Царь Давид. Новгород, ок. 1497 г.

(Москва, Государственная Третьяковская галерея)

 

Похвалу псалмам возносит Василий Кесарийский (ок. 330–379), считая мелодии таковых даром Духа Святого. «Лады псалмов» – созданы для того, «чтобы и дети, и люди, юные духом, увлекшись пением, воспитывали свою душу». «И как часто человек, совсем озверевший от гнева, лишь только услышит чарующие звуки псалма, отходит от этого места, уже укротив в один миг свою свирепую душу мелодией». «Псалом – тишина души, посредник мира, успокаивающий мятеж и бурю рассуждений. Ибо он смягчает гневливую часть души и вразумляет невоздержанную. Псалом – союз дружбы, единение разобщённых, примирение враждующих».

И ещё: «О мудрый замысел учителя, через пение заставившего нас учиться полезному! Наставления оставляют таким путём ещё больший след в душе. Ведь прочно не насильно заученное, но то, что впитывается с наслаждением и отрадой, не изглаждается из наших душ».

Пение псалмов упоминается в литературе эпохи Киевской Руси. С его помощью святые, подвижники укрепляют свой дух в испытаниях, утверждаются в мужестве в трудных жизненных ситуациях. Так, в повести «Об убиении Бориса», в «Сказании о Борисе и Глебе» говорится, что святой князь Борис, узнав о приходе убийц, «нача пети Псалтырю». Преподобный Нестор-летописец, сообщая о духовной брани со злыми духами преподобного Феодосия Печерского, несколько раз упоминает главное его оружие – «распевание псалмов Давидовых».

Некогда Псалтирь стала одной из самых любимых на Руси книг Священного Писания, получив широкое распространение.

 

* * *

Музыка христианского богослужения, в соответствии с древнерусскими эстетическими представлениями, открывает человеку красоту окружающего мира и в то же время сама преисполнена ею. Примечательно, что особые (сложные и зашифрованные) мелодические обороты («фиты») древнерусские певцы именовали «совершенной красотой».

Эстетический аспект певческого искусства был тесно связан со священным, сакральным аспектом. Так Божественное и Прекрасное сливались воедино, незаметно переходя друг в друга. Самый исток-основание красоты материального мира возводился к Высшей – Абсолютной Красоте, – знаменующей Божественное Начало.

 

* * *

Выявлением и утверждением Высшей Красоты может стать сама жизнь человека. Так будет, когда каждое действие, слово и чувство, каждый помысел будут соотнесены и приведены в соответствие с Образом Божьим, сокрытым в глубине души человека, и настроены, подобно музыкальному инструменту, по закону высшей гармонии.

К этому призывает Иоанн Златоуст: «Станем же флейтой, станем кифарой Святого Духа… подготовим себя для него, как настраивают музыкальные инструменты. Пусть он коснётся… наших душ! Звучите согласным напевом, на радость не только людям, но и Силам Небесным!»

 

 

Опубликовано в другой редакции в журнале «На Восходе» (2000, № 12).

 

Литература

  1. Музыкальная эстетика западноевропейского средневековья и Возрождения / Составление текстов и общая вступит. ст. В. П. Шестакова. М.: Музыка, 1966, 575 с. (Памятники музыкально-эстетической мысли).
  2. Музыкальная эстетика России XI–XVIII веков / Составление текстов, пер. и общая вступит. ст. А. И. Рогова; Ред. Н. Г. Шахназарова и В. П. Шестаков. М.: Музыка, 1973, 246 с.
  3. Художественно-эстетическая культура Древней Руси XI–XVII века / Руководитель проекта, отв. ред. В. В. Бычков. М.: Ладомир, 1996, 560 с. [Кн. первая, гл. 10: Церковно-певческое искусство, с. 267–299].

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

№73 дата публикации: 05.03.2018