№73 / Весна 2018
Грани Эпохи

 

 

Владимир Калуцкий,

член Союза писателей России

 

На поклон к древлему Iсусу

Ещё за деньги люди держатся,

Как за кресты держались люди

Во времена глухого Керженца,

Но вечно этого не будет

Николай Асеев

 

Раскольничий Спас, XVII век

 

Студенты близнецы Пётр и Павел Ореховы к курсовой работе по теме церковного раскола искали у меня в бумагах описание старообрядческого богослужения. И тут из Вейделевки позвонила директор тамошнего музея Марина Ушатова, пригласила на интересную встречу. А я к месту вспомнил, что в тамошних краях есть целое раскольничье село – Ровны называется. Недолго собираясь, с братьями-историками, Надеждой Леонидовной Ивановой из Белгородского государственного музея народной культуры и ребятами из литературного клуба «Календарь», бирюченского Дома детского творчества, мы подрядили микроавтобус – и отправились в путешествие к неведомому раскольничьему Iсусу. Так и пишется доныне Божье имя в книгах старого письма.

 

* * *

…И вот оно – село Ровны! Лежит себе на пологих холмах, от края до края открытое Божьему взору. А Бог тут свой, древлий, византийский. И храм в селе непривычный глазу, будто оставшийся от старинных былин. Верьте – стоит побывать и в селе, и у храма. И в самой церкви Покрова, надо постоять под суровым взорами аскетичных святых, написанных так, как писали Асклепий, Парамша и Андрей Рублёв ещё до времён Нила Сорского и Степана Разина.

Об этом селе с духом византийского двуперстного православия знал из рассказов всё той же Марины Михайловны. Она тоже приехала с нами. Мне показалось тогда, что и для самой госпожи директора музея ровненский храм и вся строобрядческая округа – terra incognita. Она, как и мы, пока ещё не знала, что храм недавно обворовали и прихожане настороженно относятся теперь ко всякому стороннему человеку.

Встретили нас в местной школе, провели в музей. Сошлись сюда и учителя, и дети, и сельские жители. И пока учительница-экскурсовод рассказывала нам историю села и храма, мы, гости, начали осознавать, что погружаемся в некую неведомую бытийность. Ну, во-первых – здесь не просто краеведческий музей – а музей старообрядчества. Осознание того, что находишься среди прямых продолжателей дела протопопа Аввакума, придавало нашей встрече налёт таинственности, ощущение провала во времени. И говор хозяев, и степенность детей и взрослых, и умиротворённость, разлитая по коридорам школы – всё было непривычно, хрупко… И лишь звонок моего мобильника, как злой сигнал другого мира, на миг расколол хрусталь встречи. Но я укоротил аппарат, а хозяева сделали вид, что ничего не слышали.

В храм от школы двинулись пешим порядком. А нам попутно рассказали, что село Ровны возникло ещё в XVII веке как протест приверженцев неистового протопопа на церковный раскол . И тогда же они срубили свой храм по образцу тех, что сияли некогда куполами по все Великой, и Малой, и Белой Руси.

И вот она перед нами – церковь Покрова Пресвятой Богородицы. Даже обшитая недавно грубыми железными полосами, церковь хранит очертания шатрового строения в контурах пирамиды (такая на всю епархию есть ещё только в селе Верхососна – там она сохранилась первозданно). Покровский храм в Ровнах даже внешне выпадает из общей картины известных нам по Белгородчине храмов. А уж изнутри!..

На паперти встретили нас старообрядцы – мужчины и женщины. Не скажу, чтобы костюмами они сильно отличались от крестьян окрестных деревень – но в их обычном одеянии виделась удивительная опрятность. В движениях и речи легко читаемые самодостаточность самоуважение. Объяснить этого не могу – но гостеприимные ровненцы как-то сразу обозначили грань между собою нам – людьми иного мира.

А что мир тут особый – это мы поняли сразу за порогом храма. Если слово боголепие имеет особое содержание, то тут мы его и увидели. У меня нет таланта Лескова для описания рукотворных ликов, сияющих в церкви (не к месту будь помянуто, я мельком вспомнил о ворах, отсохни им руки). А хранительница церкви, матушка Матрона Ефтихиевна указала взором на тёмные квадраты от недавних икон среди золотой россыпи образов: «Тут был Иоанн Богослов. С краю – малая иконка Аввакума. Ушли старцы работать в стан разбойников».

Боже мой! Я только что жестокосердно бранил в душе воров – а святая женщина жалеет их, потому что они нуждаются в том, чтобы украденные иконы «работали в их стане»!

Одно православие – а какая разная любовь!

В храме – смиренное молчание. А нарочно под телекамеру (с благословения матушки допущенную под купол) церковный хор устроил песнопения.

И сколь согласны были звуки мужских и женских голосов – надо было слышать! Но меня просто заворожили и голос, и деяния регентши хора. Женщина пела, ведя пальцем и глазами по странице громадной книги с особой музыкальной записью. Я впервые видел такую нотную грамоту, хотя уже знал о крюковом письме. Над слогами церковнославянских букв стояли большие значки, вроде флажков (отсюда и название – знаменный распев), и касаясь каждого знака регентша брала свой звук. Под её управлением рождалась молитва. Да такая, что образное выражение мороза по коже становилось совершенно ощутимым.

…Мои студенты не выключали диктофоны. И у этих людей, векам гонимых и властью, и официальной церковью, мы не заметили и тени обиды на наш мир. Они нас простили! За пожарища бесчисленных скитов, за изгнание с Родины. За нынешнюю бытовую скудость их храма, в который богатеи нового времени не вкладывают денег (отдачи в долларах не будет). И живёт храм Покрова в Ровнах лишь на молитвах да малых возможностях самих прихожан. Ещё одна матушка – Матрона Ивановна – и тут находит только добрые слова:

– Объявился добрый человек. Я как-то пожалилась новому купцу. Дескать – гниёт дерево – да и забыла об этом . А Господь не забыл – через время глядим – едут машины с железом. Храни его Бог, купца. Хоть как-то – залатали мы дыры железными листами. Нету лепоты – да хоть почти не дует.

И главная тревога стариков даже не о храме. Они уходят – носители древлей веры. А молодёжь, хлебнув запредельной жизни, часто не возвращается к убеждениям Аввакума. «Уже и наши девки ходят с голым пупками», – сетует приход. А как удержишь островок веры, если даже священник сюда приезжает лишь по большим праздникам?

…Воистину, что имеем – не храним. Мы возвращались с ощущением возвышенности, и пристыженности. Мы ехали из села, где в сердцах хранят любовь вселенскую, бескорыстную. Их молитвы – за себя и за нас. В их мире доллар ничего не стоит, а лик Иоанна Богослова тёмной ночью уходит с ворами из храма, чтобы проповедовать заблудшим. Их поп совершает Таинства не за деньги, а в силу самого Таинства, как это делал Iсус Христос. Ведь первая буква в имени Спасителя – это не грамматическое расхождение с официозом, а имя совсем другого Христа – Нищего Человека и Всемогущего Бога.

В руках Iсуса и остаётся приход Покрова. На Него Единого уповают прихожане. И я сопереживаю им в надежде, что перетерпят они и нынешнее лихо, что с карты Родины не исчезнет золотое пятно ровненского прихода. Без него она, Родина – станет тускнее. «И где чада мои претерпевают, претерплю и аз, грешный». – сказал Аввакум, погребаемый в земляной яме.

 

* * *

Братья Ореховы написали свои курсовые, но защитить их не получилось. Я прочёл преподавательскую резолюцию по углу работы Петра: «Представленный материал не соответствует богословской трактовке, исследователь игнорировал работу к.и.н. Е. В. Аникеевой «Отличия в богослужебной практике старообрядческой и современной православной церквей». Подпись: к.и.н. Е. В. Аникеева».

И вот что я подумал. Ровны в целом не отвечают сложившимся представлением о современном селе. Подумать только: около сотни дворов – а дали Родине Героя Советского Союза и двух полных кавалеров Ордена Славы!

Самоё село явно не вписывается в нынешнюю историческую трактовку. И это ему приговор.

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

№64 дата публикации: 09.12.2015