Николай РЕРИХ

 

ВОСТОЧНАЯ ЛЕГЕНДА

01

 

Саранайа Мозор был одним из Мудрых. Казалось, ничто не было сокрыто от него. Он так же легко читал книгу человеческой души, как легко и свободно читал небесную книгу, где слова - огненные созвездия. Эту вечную книгу, которая для тех, кто её понимает и может её толковать, заключает в себе судьбы народов и развёртывает перед нами циклическую жизнь Миров.

Уже в течение многих, многих лет Саранайа не испытывал ни в чём нужды, ни одно земное желание не приходило к нему. Он двигался, углублённый в свою медитацию*. Мудрость излучалась от него, и пещера, где он жил на вершинах Гималаев, превратилась в цель для пилигримов. Все, кто нуждался в совете, кого мучили вопросы Бытия, кто стремился восстановить исчезающее здоровье - шли к нему и возвращались утешенными, ободрёнными и с новыми силами принимались за свой труд.

Мудрец принимал всех, разрешал самые запутанные вопросы и давал мудрейшие ответы. Он делал это всё безвозмездно, и в силу этого бескорыстия слава о его святости всё росла и росла.

Никто не знал его возраста, но все были согласны с тем, что больше чем сто зим прошло над его головой, ибо он давал советы и помогал ещё прадедам своих посетителей. Но сколько бы ему не было лет, ему нельзя было дать больше 60-ти. Борода его поседела, но глаза оставались молодыми и огненными, и каждое движение указывало на силу и здоровье. Физические недостатки и слабости, которые преследуют человечество, для него не существовали. Его всегда можно было застать в пещере, погружённым в медитацию, всегда он готов был приветствовать добрым словом каждого, кто приходил к нему.

И тем не менее, он устал жить. Устал от своих огненных знаний, ибо жизнь не имела уже никаких тайн от него. Он устал от своей известности и славы, которые с каждым днем всё разрастались. Люди провозгласили его даже Брамой новой инкарнации** и, веря тому, стали обращаться с ним как с божеством, отягощая его поклонением и приношениями. Спокойно и ритмично текли его дни среди пустынных и величественных Гималайских вершин, но его душа, освобождённая от всех земных оков, уже была готова возноситься к Высшим Планам Бытия и непрестанно беседовать с Высшими Силами, которые окружают трон Брамы***. Его огорчало, что он ещё не присоединён к Ним; его огорчало, что он не сбросил ещё телесные оковы, что он не может находиться непрестанно вблизи Господа и занять место, которое он заслужил своей долгой и примерной жизнью на Земле.

Так думал он: «Почему должен я так долго оставаться прикреплённым к этому телу, которое моя воля уже давно привела в подчинение духу и которое больше не представляет для меня ни малейшего интереса? Почему другим, менее продвинувшимся по тропе Мудрости, чем я, посылается дар перехода и разрешается предстать перед Создателем? Для меня невозможно знать уже больше. Почему меня не зовут?»

Рассуждая так, Дух его предстал перед Вратами Вечного Сада и постучался.

Появился Хранитель и спросил, что привело его в Обитель Высших.

«Мне хотелось бы войти», - прошептала душа Саранайи.

«Не время ещё, брат мой, - ответил Хранитель. - Твоего имени нет в Списке тех, кто имеет право войти Сюда».

«Может быть, обо мне забыли? - возразил Саранайа. - Я устал на абсолютных высотах знания на Земле, достигнув всего, чего только человеку возможно достичь. Разве могу я что–либо сделать больше?»

«Тебя нет в Списке, и я не могу тебе позволить войти. Иди, и продолжай работу. Тебя позовут, когда свершится Судьба».

Так Саранайа вернулся на Землю и снова принялся за своё служение. Его чудеса стали ещё поразительнее, и слава о нём расходилась всё дальше.

Безостановочно нёс Ганг потоки своих вод. Огромное количество песку медленно пересыпалось в Вечность, а Саранайа всё продолжал жить на вершинах Гималаев, тщетно ожидая Призвания. Но никто не призывал его.

И вот он снова решил постучаться во Врата обители, но ему снова сказали, что время ещё не наступило и что он должен продолжать свою работу на Земле до тех пор, пока не получит Указаний.

Снова вернулся Саранайа на Землю и ещё ревностнее стал творить добрые дела. Его тело стало почти нематериальным, а отрешение от всего земного настолько изменило его физический облик, что те, кто видел его, думали, что видят Диву.

Но Зова - не было.

Тогда однажды он возмутился. «Для чего я работал? - воскликнул он. - Я достиг Высочайшей Мудрости; я подчинил себе все земные желания; и я должен влачить это безотрадное существование, тогда как многим другим, которые даже ничего не знают, и вся заслуга которых состоит лишь в том, что они покорно носят ведра с водой для орошения своего сада, - разрешено уйти отсюда и они допускаются быть поблизости трона Брамы. Правда, они не ропщут и не жалуются, ибо ничего лучшего не знают. Но я, который достиг абсолютных высот познания? Где же моя награда? Почему меня не призывают? Я заслужил этого долгими годами. Это несправедливо».

И пока он возмущался, он почувствовал вдруг, что душа его начала куда-то уходить, отделяясь от тела.

Вот, наконец-то ему был разрешён Вход.

Он почувствовал невыразимую радость и подумал: «Наконец-то меня поняли».

Но вдруг он осознал, что Дух его, вместо того, чтоб возноситься к Высшему Саду, летел со страшной быстротой куда-то вниз. Падение было стремительное и ужасное. Всё вертелось и кружилось перед его внутренним взором, и, наконец, он потерял сознание…

Когда он пришёл в себя, он был подавлен своим безвыходным положением. Он был скован цепями. Кругом был полнейший мрак, и ледяной холод сковывал его члены; он не мог сделать ни малейшего движения, не мог издать ни малейшего звука.

Напрасно старался он объяснить себе то странное состояние, в котором находился…

Прошли века, в течение которых его дух испытал невероятные мучения. Он возмущался, он роптал на Создателя. Он находился в полнейшей прострации, вызванной абсолютным молчанием, непроницаемым мраком и пронизывающим холодом. Но на его возмущение - никакого ответа. Не было ответа и на его ропот, как не было и наказания за возмущение.

Пробежали ещё столетия. Наконец, Саранайа начал успокаиваться и размышлять над своим положением. Вся его прошлая жизнь развернулась перед ним. Он снова пережил в памяти годы смятения, когда он искал путь к мудрости; он снова пережил медленное и трудное восхождение по той высшей лестнице, что ведёт к Знанию. И снова пережил он те времена, когда страдающие шли к нему за помощью; и вспомнил он, как позволял им обоготворять себя; вспомнил то чувство духовного безразличия, с каким он помогал своим братьям, и вспомнил, как, стремясь от них освободиться, искал успокоения и отдыха в Высших Сферах…

И он понял…

Он понял - почему его не призывали; понял причину, побуждавшую его стучаться в Обитель Величайших, и понял, почему ему отвечали, что он ещё не готов. И понял он, почему его прошлая работа ничего не стоила, ибо им руководила только гордость. Он считал себя выше всех братьев; он смирял себя перед ними, но он не любил их своим сердцем, и единственной его целью было личное самосовершенствование и честолюбие, но не Любовь. И вот это-то отсутствие в нём Любви и Сердца и непомерная гордость его и низвергли его на самую низшую ступень в шкале Мироздания.

Он понял молчание… Он понял неподвижность и мрак…

Он был превращён - в камень…

Это осознание пробудило в нём чувство острого страдания и раскаяния. И по мере того, как уходили столетия, эти чувства в нём возрастали. С радостью вернулся бы он к своей прежней жизни, чтоб иметь возможность доказать своё раскаяние и покорность. Но холод сковывал его движения. А окаменелость и пассивность его новой формы бытия давали доступ только его собственным грубым и печальным мыслям.

Наконец, его раскаяние достигло таких размеров, что он вдруг почувствовал облегчение и заплакал…

В тот день, один бедный пастух, немой от рождения, пас своих овец на склоне Гималаев среди безводной и скалистой местности. Он был свидетелем чуда. Огромная скала, без признака какой-либо на ней растительности, вдруг раскололась надвое, и из трещины её заструился прозрачный и чистый родник. Поражённый пастух, подойдя к источнику, выпил воды и немедленно обрёл дар речи. Он побежал в деревню и всем, кто хотел слушать, он рассказывал о свершившемся чуде. С того дня бесчисленное множество странников идут к этому чудесному источнику, дающему всем, кто верит, чудесное исцеление недугов и меру Божественной Благодати.

 

Примечания:

* Медитация - сосредоточенное размышление, созерцание.

* Инкарнация - здесь: новое рождение. Новое воплощение.

*** Брама (Брахма) - в индийской мифологии Бог-творец, созидатель мира.

 

Публикуется по:

Газета «Абакан». - 1995. - 15 августа. - №№ 123-124 (553-554);

Газета «Абакан№. - 1995. - 25 октября. - №№ 171-172 (601-602).

 

 

 

ЗАГАДКА «ВОСТОЧНОЙ ЛЕГЕНДЫ»

 

Публикация «Восточной легенды» Н. К. Рериха в газете «Абакан» произошла в два этапа. Почему? История такова.

В августе 1995 года произведение сопровождалось послесловием:

 

«Огнями сердца

 

Рерих-литератор и Рерих-художник начинались одновременно - в гимназические годы. До наших дней сохранились рисунки 1885 - 1890 годов, сделанные рукой будущего всемирно известного мастера в семейном имении Извара. Это не только бытовые наброски - «Лошадь», «Головы птиц», «Извара», но и предвосхищающий дальнейшую тематику - «Дракон в полёте».

Стихи, написанные в тринадцать-четырнадцать лет, объединённые в рукописный сборник, хранящийся в Третьяковской галерее, также содержат темы и сюжеты, разрабатываемые впоследствии на протяжении всей жизни: «По бурным волнам океана», «Битва», отрывок из поэмы «Корсар», «Песнь ушкуйника», «Блистает поле Куликово», «Поход Игоря»...

В эти же годы появляются прозаические опыты, отражающие охотничьи увлечения гимназиста, его общение с природой. На этом пути Рериха ждали первые вехи общественного признания - его литературные миниатюры печатаются в петербургских периодических изданиях - «Охотничья газета», «Русский охотник», «Звезда» (не случайно, видимо, отсчёт своей творческой деятельности Николай Константинович вёл от 10 декабря 1890 года, когда до первой общепризнанной картины «Гонец» оставалось ещё семь лет).

Этот литературный ручеёк к концу жизненного пути Pepиха превратился в полноводный поток, не вычерпанный издателями до сегодняшних дней. И это несмотря на то, что только при жизни Н. К. Рериха (1874 - 1947) вышли тридцать книг, включающих археологические отчёты, стихи, повести, очерки, сказки, притчи, путевые записки.

Только что в Международном Центре Рерихов в Москве вышел в свет первый том «Листов дневника», содержащий 266 очерков, написанных, в основном, в 1934 - 1935 годах во время последней, Маньчжуро-Монгольской экспедиции. Прекрасно изданная книга включает в себя первую подборку, сгруппированную самим автором. На очереди выпуск ещё двух подборок - «Моя жизнь. Листы дневника» (92 и 659 очерков).

Но даже с изданием этого основного, неизвестного пока, литературного наследия Н. К. исследователей ждёт ещё немало открытий. Сегодня читатели «Абакана» имели возможность познакомиться с впервые публикуемым произведением Н. К. Рериха «Восточная легенда».

В моём архиве, посвящённом жизни и творчеству семьи Рерихов, находятся 57 авторизованных машинописных произведений Николая Константиновича. В основном, это «Листы дневника», продиктованные им во время последней экспедиции, а также «Восточная легенда», эссе «АУМ», «О дерзновении». Читателям будет небезынтересно узнать, каким образом они оказались в моём распоряжении, в Абакане…

В апреле 1934 года Николай Константинович прибывает в Харбин. Здесь он формирует  экспедицию по поиску и сбору засухоустойчивых трав, способных предотвращать эрозию почв. Здесь, в городе, построенном русскими строителями Китайско-Восточной железной дороги, переполненном выходцами из России, в среде почитателей творчества художника, мыслителя, общественного деятеля возникает содружество имени Н. К. Рериха (в 30-е годы в странах мира действовало около ста таких обществ). Сюда с маршрутов экспедиции, а впоследствии из Индии, где жил художник, посылались письма, «Листы дневника», литературно-философские произведения.

«Структура нашего коллектива, - вспоминал один из участников Содружества Альфред Петрович Хейдок, - была примечательна тем, что в нём не проводилось никаких выборов, не было ни председателя, ни казначея, ни членских взносов. И тем не менее, собрания наши проводились с завидной аккуратностью. После отъезда Николая Константиновича из Харбина оно просуществовало долгие годы, пока его члены, ведомые различными судьбами, не разъехались по белу свету» (Альфред Хейдок. Память сердца. - В сб. «Держава Рериха». - М, 1993, с. 35).

Судьба привела в Новосибирск Наталью Дмитриевну Спирину, где я познакомился с ней в середине 70-х годов. Тогда я разыскивал бывшего харбинца Николая Васильевича Грамматчикова, участника той самой Маньчжуро-Монгольской экспедиции Н. К. Через Наталью Дмитриевну я вышел на её харбинскую «содружницу» Зинаиду Николаевну Чунихину, а затем познакомился с Н. В. Грамматчиковым. Оказалось, что после отъезда из Харбина они поселились... в Черногорске! О Николае Васильевиче, его воспоминаниях о Н. К., с которым он провёл в экспедиции почти год, рассказ впереди. (Сведения, которыми он делился со мной в переписке, встречах, пока использованы лишь в моём очерке «Для своего, для русского народа», опубликованном в «Советской Хакасии» 11 февраля 1979 года, в предисловии вице-президента Meждународного Центра Рерихов, директора Музея имени Н. К. Рериха Людмилы Васильевны Шапошниковой к упомянутому первому тому «Листов дневника».)

Зинаиде Николаевне с большими предосторожностями (дело происходило в середине 50-х годов, когда, несмотря на «оттепель», позволившую немалому числу русских вернуться из Китая на родину, отношение к ним было в определённой степени настороженное) сумела привезти в Советский Союз дорогие её сердцу издания книг «Живой Этики», сборников произведений Н. К., копии не публиковавшихся писем Елены Ивановны Рерих, подлинники «Листов дневника», а также «Восточную легенду», и эссе «АУМ» и «О дерзновении».

До конца своих земных дней она находила в них утешение своей одинокой старости, а затем, согласно её пожеланию, рериховские раритеты перешли ко мне.

С выходом в свет издания Международного Центра Рериха эти «Листы дневника» опубликованы. Однако упомянутые выше три произведения пока ещё не известны исследователям творчества Н. К. Более того, они даже не включены в списки литературного наследия замечательного художника, составленные П. Ф. Беликовым в 1968 и Д. Н. Поповым в 1993 годах. Сегодняшняя публикация в «Абакане», следовательно, вводит в литературный обиход одно из последних художественных произведений Н. К., написанных им в жанре притчи.

Жанр этот был близок Рериху-литератору с юных лет. «Восточная легенда» напоминает нам об общечеловеческих ценностях, о том, что у человека, лелеющего самость, с безразличием относящегося к ближним своим, видящего в них лишь средство для собственного возвышения, любые, самые высокие духовные накопления «каменеют». Жанр притчи, легенды избран Рерихом потому, что читая их: «молодёжь научится мечтать, - писал он, - это великое качество, ибо оно наполняет сердце лучшими, мощными огнями. Этими огнями сердца молодёжь познаёт, как различать, где истина… Легенда, которая освобождает нас от подавляющих условий каждодневной рутины, обновляет наше мышление, позволяет погрузиться в новые глубокие знания, полные неисчерпаемого молодого задора» (Н. К. Рерих. Держава Света Нью-Йорк, с. 86-87)».

 

 

***

 

После этой публикации в августе я послал номер газеты Н. Д. Спириной в Новосибирск, где к тому времени газета «Перед восходом» стала выходить в цветном исполнении. 9 сентября 1995 года я писал:

«…Веду в газете «Абакан» страничку «Рериховские университеты». Кое-что печатаю (посылаю Вам две публикации). По республиканскому радио прошла моя передача, посвящённая 60-летию окончания последней экспедиции Н. К., основанная на воспоминаниях Н. В. Грамматчикова. Кстати, когда-то Вы предложили мне сделать материал на их основе. Кажется, сейчас пришло время и, если предложение остается в силе, готов послать Вам такой материал для публикации… Конечно, все восхищены изданием «Перед восходом» в этом году. Яркий сплав прекрасных картин и вдохновенных текстов. Кроме Ваших статей обратил внимание на капитальную статью Л. Цесюлевича. Он писал мне, что также доволен публикацией у Вас. Если могу рассчитывать на место для рассказа об экспедиции 1934 - 1935 годов на основе впервые публикуемых источников, буду рад выполнить эту работу. 24 сентября - день окончания экспедиции (Н. К. и Ю. Н. уезжают из Шанхая в Кулу). Думаю, что и публикация в «Перед восходом» «Восточной легенды» с исправленным послесловием дала бы широкому читателю-рерихолюбу великолепное философское произведение Н. К. Я жалею, что сразу не предложил её Вам. Но уверен, что публикация в провинциальной газете не может воспрепятствовать этому. Ведь «Восточная легенда» - прекрасный урок современным лжеучителям и «посвящённым». Был бы очень рад, если бы Вы приняли мое предложение. Также готов предложить для публикации впервые «АУМ», «О дерзновении», «Сознание красоты спасёт», полный текст «Толстой и Тагор». Как Вы понимаете - это от З. Н. Чунихиной…»

21 сентября 1995 года пришел ответ (впервые в нашей многолетней переписке не собственноручно написанный Н. Д., но с её хорошо знакомой подписью):

«Спасибо за письмо и присланные газеты. Ваша статья на основе воспоминаний Н. В. Грамматчикова была бы интересна для нашей газеты… «Восточная легенда», которую Вы упоминаете, уже публиковалась в нашей газете с тем окончанием, которого в Вашей газете нет (этот номер газеты прилагаем). Мы публиковали её без фамилии, потому что нам неизвестен был автор. Мы хотели бы знать, откуда Вам известно, что она принадлежит Н. К. Рериху. Мы были бы признательны, если бы Вы прислали упомянутые статьи Н. К. для ознакомления, но нам надо уточнить, имеем ли мы право для их опубликования…».

В присланной мне газете Сибирского Рериховского общества «Перед восходом» (1994, № 3, с. 3) «Восточная легенда» имела другое окончание. А текстологическое различие заключалось в том, что если в подлиннике моего архива было напечатано: «ему нельзя было дать больше 60-ти», то в копии из архива Н. Д. Спириной (или в редакторской обработке при публикации) - «ему нельзя было дать больше шестидесяти».

В ответ 7 октября 1995 года я писал:

«…Теперь, что касается «Восточной легенды». Прежде всего напомню, что в Ак-городке я получил историческое образование, где мы изучали, в т.ч., методы определения подлинности и характера документов. 1) Подлинность и принадлежность Н. К-чу произведений, завещанных мне З. Н. Чунихиной, несомненна; 2) по внешним признакам (бумага, шрифт, скрепление) они делятся на две группы - присланные из экспедиции и из Индии; 3) ко второй группе относится «Восточная легенда» - отпечатанная полностью идентично произведениям Н. К. «Александр Бенуа», «Толстой и Тагор», «Оттуда», «Глаз верный» и др. Трудно предположить, что «Восточная легенда» была подложена из другого источника. Я уж не говорю, что по стилю и духу это, конечно, Н. К. Но прежде всего меня убеждает идентичность машинописной рукописи «Восточной легенды» другим пр-ниям Н. К., находящимся у меня. А что касается окончания, то, видимо, 4-ый лист был утрачен. Можете быть уверены - «Восточная легенда» принадлежит Н. К-чу… Что касается публикаций «впервые» - «не впервые», то сейчас это (что показал наш случай, в частности) представляется проблематичным. Действительно, в стране столько изданий и центров (и прекрасно!). Приоритет трудно проследить….».

Возражений не последовало.

В октябре в газете «Абакан» в очередном выпуске тематической страницы «Рериховские университеты» была опубликована колонка:

 

 

«В дополнение к напечатанному

«ВОСТОЧНАЯ ЛЕГЕНДА»

 

15 августа в «Абакане» была опубликована «Восточная легенда» Н. К. Рериха. Как сообщила мне почётный председатель Сибирского Рериховского общества Н. Д. Спирина, существует другой вариант окончания этого произведения. Напомню, что «Восточная легенда» рассказывает об одном из Мудрых, Саранайе Мозоре, который устал давать мудрейшие советы и захотел быстрее попасть в Обитель Высших. Дважды ему было отказано, а когда, как ему показалось, он был призван, то очутился в странном состоянии. Прошли века, прежде чем он понял:

«Он понял - почему его не призывали; понял причину, побуждавшую его стучаться в Обитель Величайших, и понял, почему ему отвечали, что он ещё не готов. И понял он, почему его прошлая работа ничего не стоила, ибо им руководила только гордость. Он считал себя выше всех братьев; он смирял себя перед ними, но он не любил их своим сердцем, и единственной его целью было личное самосовершенствование и честолюбие, но не Любовь. И вот это-то отсутствие в нём Любви и Сердца и непомерная гордость его и низвергли его на самую низшую ступень в шкале Мироздания.

Он понял молчание… Он понял неподвижность и мрак…

Он был превращён - в камень…

Так заканчивалась наша публикация. Но вот другой вариант - продолжение:

 

«Это осознание пробудило в нём чувство острого страдания и раскаяния. И по мере того, как уходили столетия, эти чувства в нём возрастали. С радостью вернулся бы он к своей прежней жизни, чтоб иметь возможность доказать своё раскаяние и покорность. Но холод сковывал его движения. А окаменелость и пассивность его новой формы бытия давали доступ только его собственным грубым и печальным мыслям.

Наконец его раскаяние достигло таких размеров, что он вдруг почувствовал облегчение и заплакал…

В тот день, один бедный пастух, немой от рождения, пас своих овец на склоне Гималаев среди безводной и скалистой местности. Он был свидетелем чуда. Огромная скала, без признака какой-либо на ней растительности, вдруг раскололась надвое, и из трещины её заструился прозрачный и чистый родник. Поражённый пастух, подойдя к источнику, выпил воды и немедленно обрёл дар речи. Он побежал в деревню и всем, кто хотел слушать, он рассказывал о свершившемся чуде. С того дня бесчисленное множество странников идут к этому чудесному источнику, дающему всем, кто верит, чудесное исцеление недугов и меру Божественной Благодати».

На мой взгляд, в этом варианте красив заключительный аккорд. Красив и логичен. Но кардинально он не меняет сути произведения. Ведь идея его в предупреждении всем земным «учителям» и «пророкам», что, повторю: «У человека, лелеющего самость, с безразличием относящегося к ближним своим, видящего в них лишь средство для собственного возвышения, любые, самые высокие духовные накопления «каменеют».

 

ВОСТОЧНАЯ ЛЕГЕНДА-АБАКАН-1.jpg   ВОСТОЧНАЯ ЛЕГЕНДА-АБАКАН-2.jpg

ВОСТОЧНАЯ ЛЕГЕНДА-ПЕРЕД ВОСХОДОМ-1994-3.jpg

 

***

 

В октябре 1996 года в Москве, где я был по приглашению Л. В. Шапошниковой на Международной конференции «Духовный образ России в философско-художественном наследии Н. К. Рериха и Е. И. Рерих», передал ей часть материалов для сравнения и оценки «Восточной легенды».

 

Прошли годы и пришлось обратиться со следующим заявлением:

 

 

19 августа 2013 года

Руководителям Международного центра Рерихов

Л. В. Шапошниковой,

А. В. Стеценко,

А. В. Постникову

от члена Союза журналистов России

А. Н. Анненко

 

ЗАЯВЛЕНИЕ

 

В октябре 1996 года мной директору Музея имени Н. К. Рериха Л. В. Шапошниковой была передана папка с 19 (девятнадцатью) подлинниками (авторизованная машинопись) очерков «Листов дневника» Н. К. Рериха 1934 - 1937 годов (список прилагается). Это часть «ЛД», которые посылались в Харбин, привезены в СССР в середине 1950-х годов членом харбинского «Содружества» З. Н. Чунихиной и были завещаны мне. После её ухода в 1986 году 59 документов (в основном, подлинники «Листов дневника») переданы мне Н. Д. Спириной. Среди той части, что находится в МЦР - два произведения «АУМ» и «Восточная легенда», сведения о которых отсутствуют в каталогах литературных произведений Н. К. Рериха. Но есть основания полагать, что авторство принадлежит Н. К. Рериху. «Восточная легенда» под его именем была опубликована мной в газете «Абакан» в середине 1990-х годов.

Моё предложение МЦР заключалось в проведении анализа этих двух документов сотрудниками Музея, в сравнении с переданными мной и имеющимися в архиве Музея.

Во время пребывания в Москве в 2009 году я передал А. В. Стеценко следующее заявление:

«17 февраля 2009 г.

г. Москва.

Дорогая Людмила Васильевна,

меня интересует судьба тех материалов (подлинники «Листов дневника» Н. К. Рериха), которые я Вам передал лично 10 октября 1996 г.

Особенно - «Восточная легенда».

У меня есть предложение по этому поводу.

С уважением А. Анненко».

Ответа я не получил.

19 мая 2010 года помощник Л. В. Шапошниковой Т. В. Логинова в разговоре со мной в МЦР пояснила, что об этих документах был разговор с Л. В. Шапошниковой, она знает, но в МЦР их не могут найти. И пообещала сообщить мне о результатах поиска.

Однако, до настоящего времени никакой информации я не получил.

Настоящим заявлением требую незамедлительно возвратить мне много лет незаконно удерживаемые в Международном центре Рерихов ценнейшие документы литературного наследия Н. К. Рериха.

Надеюсь, заявления в современной форме переписки достаточно. Если нужно традиционное бумажное заявление - сообщите.

С надеждой на понимание

Анненко Алексей Николаевич.

г. Абакан

 

Просьба подтвердить получение, чтобы не дублировать через СМИ–Интернет.

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

ПОДЛИННЫЕ «ЛИСТЫ ДНЕВНИКА» Н. К. РЕРИХА

(ПРИВЕЗЁННЫЕ З. Н. ЧУНИХИНОЙ ИЗ ХАРБИНА)

ИЗ СОБРАНИЯ А. Н. АННЕНКО,

НАХОДЯЩИЕСЯ В МЦР С 1996 г.

 

1/ № 19. Свет неугасимый. 30 декабря 1944 г. Пекин.

2/ 32. «O QVANTA ALLEGRIA». 11 января 1935 г. Пекин.

3/ 35. Болезнь клеветы. 14 января 1935 г. Пекин.

4/ 37. Ценность прекрасного. 16 января 1935 г. Пекин.

5/ 45. Безумия. 24 января. Пекин.

6/ 49. Помощь. 28 января 1935 г. Пекин.

7/ 82. Напутствие. 6 марта 1935 г. Пекин.

8/ 83. Удача. 7 марта 1935 г. Пекин.

9/ 84. Бережливость. 8 марта 1935 г. Пекин.

10/ 139. Промедление. 9 мая 1935 г. Цаган Куре.

11/ 169. «И это пройдёт». 10 июня 1935 г. Цаган Куре.

12/ 193. Расстояния. 11 июля 1935 г. Наран Обо.

13/ Толстой и Тагор. 1936. Урусвати. Гималаи.

14/ «Сознание красоты спасёт». 1936. Урусвати.

15/ Александр Бенуа. 14 декабря 1936 г. Гималаи.

16/ Латвия. 1937. «Урусвати» - Гималаи.

17/ Священное древо. Без даты.

18/ АУМ. (В каталоге П. Б. нет.)

19/ Восточная легенда. (В каталоге П. Б. нет.)

 

Ни подтверждения, ни ответа не получил до настоящего времени.

 

 

***

К тому, что написано было и опубликовано почти двадцать лет назад, небольшое добавление. Зинаида Николаевна Чунихина (1900 - 1986) являлась членом «Содружества» в Харбине, возникшего в 1934 году в связи с пребыванием там Н. К. Рериха. В него входили П. А. Чистяков, В. К. Рерих, А. П. и Е. С. Хейдоки, Б. Н. и Н. И. Абрамовы, В. Н. Грамматчиков, Е. П. Инге, М. А. и З. Н. Чунихины и другие. Это содружество постепенно стало называться старшим «Содружеством», когда вокруг А. П. Хейдока, Е. П. Инге, Б. Н. Абрамова возникли группы учеников - младшие «Содружества». Зинаида Николаевна хорошо знала А. П. Хейдока, неоднократно приезжала к Б. Н. и Н. И. Абрамовым в Венев и жила у них, помогая им. Если бы «Восточная легенда» принадлежала перу кого-нибудь из писателей-харбинцев, то она бы сказала об этом. Да и просто не хранила бы в папке с подлинниками литературных работ Н. К. Рериха.

Зинаида Николаевна беспокоилась о судьбе привезённых из Харбина книг и материалов, в одном из писем сообщала мне: «Писала я Нат[алии] Дим[итриевне] о затруднении с наследством. Она ответила, что приедет за ним сама, не ожидая, чтобы посылали… Но статьи будут Ваши. Это - подлинники, посылаемые со второй экспедиции. А у Н[аталии] Д[митриевны] имеются копии…» (Письмо З. Н. Чунихиной А. Н. Анненко от 22 декабря 1977 года. Архив А. Н. Анненко).

Тогда же я перепечатал некоторые произведения и послал П. Ф. Беликову. 23 февраля 1979 года он писал мне: «Большое спасибо за очерки. Двух очерков («Возобновление» и «Охранение») у меня не было, три других имелись. Эти очерки из подборки «Листы дневника», из которой собирались книги «Врата в будущее» и «Нерушимое». Большинство из них было в своё время послано в Ригу, но не все. Из посланных тоже не все попали в эти книги…» (Письмо П. Ф. Беликова А. Н. Анненко от 23 февраля 1979 года. Архив А. Н. Анненко).

«Восточная легенда» стоит в ряду прежних сказок, легенд, стихотворений, преданий - «Детская сказка», «Гримр-викинг», «К ним», «Вождь», «Старинный совет», «Девассари Абунту», «Лаухми Победительница», «Риши»… Но нельзя не учитывать, что за образом Саранайи Мозора стоит личный опыт Махариши Рериха второй половины тридцатых годов прошлого века. В этом произведении в яркой художественной форме отразились размышления великого художника и гуманиста, перешагнувшего шестидесятилетний рубеж своей жизни: о самосовершенствовании и честолюбии, о гордости, раскаянии и страдании… О путях, ведущих к появлению источника, дающего «всем, кто верит, чудесное исцеление и меру Божественной Благодати».

 

 

Публикация, примечания, послесловие Алексея АННЕНКО.

г. Абакан.

24 августа 2013 года.

Фото Владимира ШИБАЕВА.

 

 

№54 дата публикации: 09.06.2013