ГРАНИ ЭПОХИ

этико-философский журнал №97 / Весна 2024

Читателям Содержание Архив Выход

Владимир Калуцкий,

член Союза писателей России

 

От корней «Московского древа»

Мозаика этого повествования складывалась в картинку исподволь, десятилетиями. Среди прямых документов, искомых к разным сюжетам, иногда мне попадались и косвенные. Я их складывал в отдельные папки и к некоторым никогда не обращался. Иные же использовал в других работах как побочный материал, но всегда держал в памяти каждую бумагу из каждой папки. И когда совершенно неожиданно на почти вымершей сельской улице Верхососенска, в избе у забытой людьми и Богом очень уж преклонных лет женщины увидел единственную, темную и почти погасшую икону, то сразу вспомнил об одной старой папке. Мы с товарищем попросили образ, чтобы обработать его через компьютер, и я вернул икону. И раскрыл ту самую папку с документами XVII века.

И вот что получилось. И если это не бомба, то я ничего не понимаю во взрывчатке.

 

* * *

В канун Покрова дня 1649 года царь Алексей Михайлович в Серебряной и Золотой палатах Московского Кремля выбирал подарки для нового турецкого султана Магомета IV: готовилось посольство в Высокую Порту. С услужливой подсказки опального боярина Бориса Морозова государь остановил взор на многих вещах, но великолепно отделанный бронзовый потир отдавать за границу отказался. Более того – велел призвать пред свои очи мастера, расписавшего сосуд.

Мастера привели. Им оказался 23-летний отрок Пимен Фёдоров Ушаков, служивший знаменщиком в палате. Алексей Михайлович одарил художника золотой монетой чеканки времён Василия Шуйского и перевёл в кремлевскую артель иконописцев (И. Николаевский. Из истории сношения России с Востоком, в половине XVII в. СПб, 1884 г.). А когда в 1650 году воевода нового города Верхососенска Исай Астафьевич Владычин попросил у правительства и Патриарха новых служебных книг и мастеров-изографов для росписи городских церквей, то государь вспомнил о талантливом юноше. Пимену Ушакову и его младшему брату Анчиферу велели основать в новом городе иконописную школу (ЦГАДА, фонд 210 Ед.Хр 3917 «Документы, касающиеся управления и состояния городов»).

К концу лета того же 1650 года братья с караваном переселенцев из северных городов прибыли в Верхососенск. Город тогда представлял из себя «…близ Сосенского лесу острог. А в городе башня проезжая, Царёвские ворота, а на ней караульный шатёр. Ещё башня наугольная четырёхстенная, на башне верх шатровой… башня проезжая, словут Водяные ворота, 4-стенная… А в городе съезжая изба, казённой погреб. Воеводский двор, а в нём счислительная горница. Да для осадного времени клети и анбары всяких жилецких людей. В городе ж колодезь, сруба до воды 12 саженей, а воды в колодезе полсажени с получетью… да кругом города ж и под заповедным лесом слободы жилецких людей». (ЦГАДА, фонд 210, Разрядный приказ, столбцы Белгородского стола, ед. хр 317, л. 246). В одной из таких слобод – казачьей – заканчивали тогда возведение церкви Михаила Архангела. Вот её росписи и велел воевода начинать иконописное дело в Верхососне. Братьев Ушаковых поселили внутри крепости, в воеводском доме. В той самой «счислительной горнице», где молодой дьякон Иеремия обучал детей городской старшины арифметике, изографы устроили свою мастерскую. Братья сразу же разделили обязанности – Анчифер подыскивал доски и готовил левкас – особый меловой состав. Он же варил олифу и тёр особым способом яичный желток для красок. Пимен же подбирал лики и сюжеты для иконостаса.

Молодые изографы ещё не были искусны в своём деле, а поучиться оказалось не у кого. В городе работала первоклассная артель плотников Морейки Самсонова из Каргополя, они уже возвели семикупольный Троицкий собор внутри крепости, подняли Архангельский храм, готовили брёвна для Ильинской церкви. Храмы они строили по северному канону, подобные архангелогородским и тем, что доныне уцелели в Кижах – многоголовые, с шатровыми куполами. И иконы храмам, и роспись нужны были под стать их великолепию, но достойных художников на Белгородской черте не было: каждый новый город выход из ситуации искал сам. Церкви западного крыла засечной черты – от Коронтаева, через Ахтырку, Хотмыжск и до Карпова расписывали малороссийские изографы, и письмо там в храмах явилось новогреческое, почти светское. Храмы же от Болховой, от Бело-города, через Царёв-Алексеев, Верхососенск, Ольшан, Коротояк, Воронеж и дальше к Козловы, Сокольску и Челновой писали суровые изографы новгородской школы (С. Медведев. История церкви… СПб, 1885). Они свято чтили канон и продолжали знаменитую школу великих мастеров иконописи Алипия, Парамши и Андрея Рублёва. Последователем этой школы ощущал себя и Пимен Фёдоров Ушаков. В верхососенской счётной горнице он окончательно понял, что канон не сковывает художника, а просто задаёт рамки дозволенного. Внутри же канона молодой изограф чувствовал себя свободнее от доски к доске. Лики из-под его кисти выходили всё чище и одухотворённее, становились явлениями духовной жизни и 8 сентября 1651 года он отправляет на Москву патриарху Никону письмо с просьбой «…благославить мя, недостойного раба Божьего Симонку, сына Фетки, Ушакова к смиренному подвигу написания лика Богоматерь «Знамение», тако ж Володимерская сиречь Древо Московского государства Архангельскому верхососенскому приходу и списков с оной по твоему, владыко, слову…». Примечательно, что в тот же день и той же почтой брат Пимена Анчифер «бил челом» тому же Борису Ивановичу Морозову, ещё не ведая, вышёл ли тот уже из-под опалы:

«…некие люди несведущие самописом иконы малюют и на посадах зельем меняют, нам же, царёвым изографам, староста лесной казённой доски шлёт со свищами, к росписи негодные, токмо на пробу и наущение… и по тем доскам уроки делаем и людем посацким раздаём бездоходно (Барсуков А. Списки и документы городских воевод в XVII столетии. СПб, 1883)».

Мы не знаем ответа, полученного братьями. Известно лишь, что уже в 1653 году старший брат, именуемый уже во всех документах Симоном Ушаковым, стал мастером росписи в Царской палате. Здесь он довёл до совершенства «Древо Московского государства» и икону Владимирской Божьей Матери в Грановитой палате написал на уровне своего учителя Андрея Рублёва. Симон Ушаков сам стал основателем новой школы. Впрочем, Москва с опаской приняла некоторые работы мастера; он позволил себе вольности внутри канона – игру света и тени, и поэтому некоторые деятели церкви и государства считали его первым русским светским живописцем. Однако несомненен вклад Симона Ушакова именно в православную иконографию. Он поднял её до уровня западных мастеров Возрождения. И это сделало все без исключения работы мастера бесценными на всех аукционах и у всех знатоков мира. Анчифер же Фёдоров жил в Верхососне при доме того самого священника Иеремии, настоятеля Троицкого собора, до глубокой старости и похоронен на кладбище в Раздорном в 1692 году (ЦГАДА. Фонд 210, е.х. 1615 «Сказки о службе, семейном составе и имущественном положении, поданные в Верхососенске стольнику Сватову). Брат знаменитого изографа до седых волос растирал краски, не поднявшись до уровня мастера. К слову, иконописную школу в Верхососенске так и не завели, иконы в край закупались в Торжке и Холуе, а церкви расписывали монашеские артели из Оптиной пустыни и нового Иерусалима. И всё-таки…

И всё-таки после большевистского разбоя многие иконы порушенных храмов сохранились в святых углах домов прихожан. Здесь можно видеть удивительные работы безвестных мастеров, и здесь же я нашёл то, с чего начал сей рассказ и от чего упало сердце. В маленькой избушке о двух окнах у бабушки – назовём её бабой Ириной – увидел удивительный тёмный лик Богоматери «Знамение». На чёрной от времени олифе «света» буквально сияют женский и детский лики. Письмо неожиданное, как мы говорим теперь – абсолютно авторская работа. Древнее, вековое письмо. И почти в середине – чудом уцелевший под тонким слоем краски большой сучок. Неужто икона из тех самых досок, «со свищем, к росписи негодным»? Если так, то у бабы Ирины хранится самый первый «корешок» «Древа Московского государства»! Ведь если сравнить верхососенскую Божью Матерь «Знамение» неизвестного автора и «Спас Великий архиерей» (1657) Симона Ушакова из исторического музея, сходство будет очевидным. И если наши предположения верны и эти иконы отстают одна от другой во времени на 5 лет, то допустить тождество автора можно! Тем более что сейчас есть множество научных способов определить и время написания иконы, и её автора. Хотя лично я ни одному из этих способов не верю, разделяю точку зрения академика-математика Анатолия Фоменко на то, что все эти «научные» анализы и экспертизы не стоят выеденного яйца. Уже в постановке вопроса при этих экспертизах закладывается пристрастный ответ.

И я осторожничаю только потому, что боюсь верить в удачу. И если икона «со свищем» на самом деле написана Симоном Ушаковым, то наш малый Бирюч можно включить в список мировых культурных центров. И уже теперь бесценная икона может приносить баснословные деньги от притока туристов. In hac spe vivo[1]. Впрочем…

Впрочем, никому это в наших краях не нужно. И я боюсь, что в один, далеко не прекрасный день, икона эта бесследно исчезнет, как исчезли в последние годы сотни досок из наших церквей. Но, может, и на сей раз отведет беду Божья Матерь «Знамение»?

И впрямь – этой надеждой живу.

 

 


№93 дата публикации: 01.03.2023

 

Оцените публикацию: feedback

 

Вернуться к началу страницы: settings_backup_restore

 

 

 

Редакция

Редакция этико-философского журнала «Грани эпохи» рада видеть Вас среди наших читателей и...

Приложения

Каталог картин Рерихов
Академия
Платон - Мыслитель

 

Материалы с пометкой рубрики и именем автора присылайте по адресу:
ethics@narod.ru или editors@yandex.ru

 

Subscribe.Ru

Этико-философский журнал
"Грани эпохи"

Подписаться письмом

 

Agni-Yoga Top Sites

copyright © грани эпохи 2000 - 2020