Ева РАЙТ

 

СОЛНЦЕ, ВСТАВАЙ!

Е.Райт. Солнце, вставай! Повесть. - Николаев, 2009.
Окончание, начало см.: здесь

 

Глава 23

Встречи

 

Солнечным утром следующего дня они впервые покинули территорию замка. Дорогой молчали, и Аша могла сполна насладиться красотой великолепно расцвеченных горных склонов. Жёлтые и голубые, сиреневые и фиолетовые россыпи ярких цветочков вспыхивали то тут, то там среди зелени влажно блестящих трав. Сладкие и чуть горчащие ароматы насыщали воздух флюидами радости - блаженством полноты жизни: когда ожидаемое и исполнившееся сливаются воедино.

Когда мелькающие за окном пейзажи стали чередоваться с каменными постройками, ход автомобиля существенно замедлился: в городке Поль намеревался отыскать какой-нибудь универсальный магазин, где бы можно было подобрать материалы, связанные с космосом. Дома и домики сменялись чистенькими скверами, то тут то там появлялись небольшие магазинчики, однако Поль велел остановить машину лишь тогда, когда в поле его зрения попал большой двухэтажный магазин с кричащей рекламой: «К нам!»

Вначале Аша не отходила от Поля, которого Вэн медленно катил вдоль прилавков. Но потом, подчинившись его безоговорочному «все свободны!», вместе с Алекс отстала и плелась следом за немкой, которую всё больше и больше увлекало красочное содержимое витрин, прилавков, стеллажей... В какой-то момент Ашу заставил насторожиться особенный, звенящий звук, доносившийся со стороны маленького застеклённого участка в одном из углов торгового зала. Она пошла на звук и какое-то время наблюдала за работой мастера, который медленно водил резцом по блестящей поверхности металлического кубка, после чего на ней одна за другой проступали буквы. Когда среди вязи показалось заглавное «А», Аша вздрогнула. Ветерок внутреннего беспокойства прошел по её лицу, заставляя порозоветь обычно бледные щёки.

- Что, понравилось? - улыбнулся мастер, заметив девочку, неотрывно провожающую взглядом его движения.

Аша ответила молчаливой улыбкой. Мужчина снял очки и с хитрецой посмотрел на неё, потом повернулся в сторону отдела бижутерии и громко позвал:

- Рина, принеси мне самую маленькую печатку!

Передавая мастеру кольцо, девушка с кокетливой улыбкой спросила:

- Что, снова подарок возлюбленной?

- Снова, Рина, снова, - отшутился мастер.

- Как же её зовут?

Мастер вопросительно посмотрел на Ашу.

- А-ша, - по слогам ответила она.

- Ну, полное имя у нас не поместится… - заметил мастер и выгравировал на поверхности перстня затейливое «А».

Надевая его на указательный палец девочки, он пожелал:

- Носи на здоровье!

Любуясь колечком, Аша медленно шла по залу, и вдруг её осенило:

- А деньги?

- Ты же слышала: это подарок, - успокоил её мастер.

- Спасибо, - снова поблагодарила его Аша.

- За что спасибо? - донесся до неё голос, полный нескрываемой иронии.

Аша повернула голову и увидела приближающегося к ней Поля.

- Что, вот за эту ерунду? - брезгливо отреагировал он, заметив на её пальце дешёвое кольцо из фальшивого золота. - Выбрось эту поделку, и пойдём, я куплю тебе настоящее.

- Это не ерунда, молодой человек, - зазвучало у него над головой.

Поль и Аша подняли взгляд на мастера. Его голос был сух, а в глазах таилось неодобрение:

- Это не ерунда, - повторил он, - а Дар!

То, как он акцентировал последнее слово, высекло в Ашином сознании искру озарения. Кольцо - дар Учителя! А гравировка на нём - первая буква его Имени! Слёзы горячей признательности навернулись на глаза девочки. Заметив их, мастер поспешил её утешить:

- Ну, что ты, малыш, не пугайся. Это я друга твоего осадить хотел. Сразу видать: хозяин жизни. Даром, что в инвалидной коляске.

То ли горечь интонации говорившего, то ли слова, напомнившие Полю о его ущербности, заставили его опустить голову. Угрюмо буркнув «поехали!», он побудил Вэна везти его к выходу, полагая, что остальные нагонят их по дороге. Махнув мастеру на прощанье рукой, Аша, и впрямь, побежала за массивным охранником, толкающим перед собой коляску с одинокой сгорбившейся фигуркой. Сейчас она испытывала противоречивые чувства: с одной стороны, ликование (у неё теперь есть вещь, напоминающая о любимом Учителе!), с другой - острую жалость: «Бедный, бедный Поль, который так мало умеет любить…»

Через несколько дней всё вернулось на круги своя. Поль неотрывно просиживал за компьютером, изобретая персонажей новой игры. Похоже, тема космической битвы увлекала его даже больше, чем сражение в стенах замка. Фрау Алекс, ещё недавно полагавшая себя хозяйкой положения, снова «озиралась по сторонам» в поисках выхода: её питомец разве что не спал с компьютером, отказываясь нормально питаться и бывать на воздухе. И вновь ей на помощь пришёл тот, кого она не больно жаловала за его вольномыслие - профессор Ангелов. Дабы хоть ненадолго отвлечь Поля от его пагубного занятия, он предложил организовать двухдневный поход в горы.

Разумеется, услышав о необходимости расстаться с инструментом визуализации своего вымышленного мира - компьютером - Поль решительно запротестовал.

- Если хочешь скорее встать на ноги, должен поехать, - пытался убедить его профессор.

- Подышу свежим воздухом и не то что ходить - летать начну. Да? - иронизировал Поль.

- Я покажу тебя целителю - отшельнику, который живёт наверху. Он многим помог.

Аша очень обрадовалась, когда узнала, что Поль согласился идти в поход. Она воображала, как будет карабкаться по неприступным горным склонам, перескакивать с одного скользкого камня на другой, форсируя быстроводную горную реку, коротать вечер у костра и ночевать в маленькой палатке. И потому была несколько разочарована, когда в предрассветной мгле фрау Алекс отвела её к микроавтобусу, куда стараниями Вэна уже был помещён Поль. Дождавшись ещё двоих пассажиров - профессора Ангелова и доктора, автобус тронулся.

Аша присмотрелась к Полю. Он полулежал на разложенных сиденьях и как будто бы спал. Слабое освещение в салоне, сумрак за окном, мерное покачивание - извечная колыбельная для автопутешественников… Ашины глаза как-то незаметно закрылись и вновь открылись уже тогда, когда солнце, коснувшись вершин, развернуло широкую панораму восхитительных горных пейзажей.

Они ехали ещё долго, завтракая и обедая на ходу, и почти не общаясь друг с другом. Однако когда настало время выгружаться, все разом заговорили, зашумели, торопясь как можно скорее тронуться в пеший поход. Больше всех суетилась фрау Алекс:

- Доктор! Проверьте ещё раз, как закреплены ремни. Mein Gott![1] Смотрите, чтобы мальчик не упал. Вэн! Идите осторожно! Поль не должен иметь тряску!

Сидя на закорках у Вэна, Поль видел теперь дальше всех, и миссия впередсмотрящего несколько отвлекала его от постоянного недовольства. Правда, когда профессор повёл своих спутников через лес, Полю пришлось вести борьбу с ветками, то и дело норовившими сбросить с него бейсболку и хлестнуть по лицу. Зато Ашу не оставляло высокое волнение. Всё вокруг, казалось, обращалось к ней на удивительном тонко-эмоциональном языке. Деревья кивали ветвями на каждое её «здравствуйте», птицы несли послания из сфер небесных, ручей ласкал слух своим картавым говорком. Даже камни, давно отколовшиеся от монолитных стен, не торопясь, вели сказ о незапамятных временах, когда не то что предков нынешних птиц, деревьев и ручьёв ещё не было и в помине, но и сам человек только осваивал неизведанные пространства новой для него планеты.

На последней стоянке профессор Ангелов обратился к своим уставшим за день, а потому не слишком организованным, товарищам:

- Очень скоро мы будем у цели. Пожалуйста, учтите: когда мы подойдём к дому, постарайтесь разговаривать потише, не шуметь. В доме, который послужит для нас приютом, живёт пожилой человек. Отнесёмся к нему с уважением.

Хозяин дома, и в самом деле, оказался очень старым. Седовласый и седобородый, он едва кивнул, приветствуя гостей. Когда Поль очутился в его комнате, предельно лаконично обставленной ветхой деревянной мебелью, он был вынужден разместиться на неудобном жёстком стуле и отвечать на столь же прямолинейно поставленные вопросы старца:

- Зачем ко мне пришёл?

- Меня заставили.

- Если бы сам не хотел, никто бы не заставил.

Смущённый, Поль вынужден был искать побудительную причину своего появления здесь:

- На ноги встать захотел.

- Это правда, - поднял брови старик.

Он посмотрел на Поля, потом куда-то мимо него, а после строго сказал:

- Ты потерял свой путь. Оттого твои ноги не ходят. Ищи его.

На этом целитель закончил свой приём. Поль был немало разочарован: чуда не произошло. Он не вскочил на ноги и не побежал. А ведь только ради этого он целый день терпел скуку и готов был терпеть её ещё и весь следующий день. Отказавшись от ужина, он улёгся на тюфяк и отвернулся к стене. Он не был благосклонен к миру - мир отвечал ему тем же; он был разочарован ответом и вновь отвергал мир… Круг замкнулся.

- Поль, идём с нами! - звала его Аша, но Поль игнорировал всё идущее извне: и зовы, и прикосновения.

Острая жалость молоточком застучала в Ашином сердце, она побуждала к немедленному действию. Воздев руки вверх, Аша начала медленно опускать их, воображая, что накрывает мальчика сияющим покровом сердечной ласки, искрящимся драгоценными кристалликами радости.

Когда она вышла из дома и уселась на скамейку, где её уже ожидал профессор, было совсем темно и звёздно. Звёздное полотно простиралось дальше, чем мог проследить взор. Невидимое днём, сейчас оно явно вовлекало землю в свой космический узор, щедро одаривая особо восприимчивых своими сокровенными историями.

Ангелов рассказывал Аше о магнетизме - всеобщем законе, объединяющем звёзды и планеты в группы; об огромной силе, которая, несмотря на кажущийся произвол, предполагает стройность взаиморасположения небесных тел.

- Любовь есть магнитное тяготение… Всё строится любовью… - неожиданно вспомнила Аша некогда сказанные ученикам слова Араша.

Её медленная речь обнаруживала, что она лишь припоминает чьи-то слова, до конца не разумея их смысла.

- Так вот, - продолжал свой рассказ профессор, - изменения направления притяжения или, как ты говоришь, любви могут создавать целые катастрофы. Даже могут разрушать звёздные системы. А оставшиеся одинокими их части тут же притягиваются другими звёздными системами.

- Как у людей, - заметила Аша. - Сначала они вместе, а потом расходятся. А дальше у них новая семья.

- Только любовь к Богу нерушима, - задумчиво проговорил Ангелов и вопросительно посмотрел на собеседницу. - Ты понимаешь, о чём я говорю?

Аша утвердительно кивнула. Конечно, она не могла охватить такое понятие как Бог. Так же как взор человеческий не мог охватить необъятность вселенной. Но представляла, что притяжение к чему-то запредельно прекрасному, действительно, может быть очень большим - даже сильнее, чем её любовь к Учителю.

Звёздный свет тёк на землю и, что бы ни происходило вокруг, его притягательная сила уносила Ашу ввысь, где всё её существо насыщалось образами несказуемой красоты. Ещё не проявленные, они наполняли своими дивными энергиями сердце, заставляя его трепетать от восторга и предчувствия нарождения новых необыкновенных творений. Так совершалось богоприродное действо - инициируемый любовью акт духотворчества.

 

 

Глава 24

Победить!

 

Во мраке отяжелённого туманом предрассветного часа старец прощался с гостями. Особо напутствовал он Ангелова и доктора:

- Даю вам воду. Пусть мальчик пьёт по глотку две недели. Поможет - не поможет, но через две недели отпустите его. Пусть ходит.

Преодолевая кажущуюся вялость ещё не вполне бодрствующего тела, Аша приблизилась к подозвавшему её старцу.

- За тобой стоит очень большой человек, - негромко промолвил он. - Держись его. Всегда слушайся… и люби.

Полусонная, Аша не столько запомнила это напутствие, сколько впитала его высокий смысл, проникаясь дивным розовым ароматом, окружавшим седовласого человека.

Когда выступили в путь, уже светало. В отличие от вчерашнего перехода шли тихо. Молчала, оберегая охрипшее горло, фрау Алекс, безмолвствовал и Поль, чьё раздражение, спровоцированное хлеставшими его ветками, гасилось общей подавленностью.

В тишине раннего утра Ашу очаровывали приветственные возгласы птиц, их восторженная встреча первых лучей восходящего солнца. Откровение утреннего привета озаряло таинства жизни леса, обнаруживая в его дыхании запахи прелого листа и острую свежесть покрытой росой зелени. Когда в это переполняющее сердце искренней радостью действо включилось звенящее серебро вод неширокой горной реки, Аша остановилась. Не в силах оторвать взгляда от кристальной чистоты звонкоголосого потока, она следила за его движением между гладко отполированными тёмными камнями. Ей чудились пение и танец полупрозрачных, почти бесплотных, существ; красота завораживала, заставляя забыть о насущных целях видимого мира.

Доктор, который замыкал маленький отряд, стал поторапливать Ашу, наблюдающую за говорливой речкой:

- Пойдём, детка, быстрее, а то отстанем - потом не выберемся. Места здесь непростые, мистически-волшебные.

- Мистически-волшебные? - удивилась Аша.

- Сейчас расскажу, - пообещал доктор, подталкивая её по направлению к лесной тропе.

- Когда-то в глубокой древности на этой горе росли по-настоящему огромные деревья. Водились разнообразные звери и птицы, которые, между прочим, умели разговаривать. А самое главное, здесь жили прекрасная фея Серебряные Волосы и её брат Отважный Воин.

Однажды, когда Отважный Воин совершал очередной обход горы, его - шагающего семимильными шагами - нагнал мудрый ворон и сказал:

- Заметил ли ты, Отважный, что в районе Красного Склона из разлома, что недавно образовался, стали появляться живые камни? Днём они неподвижны, а ночью обретают способность двигаться и нападают на лесных братьев.

Воина насторожила эта весть, и ночью он устроил засаду в указанном вороном месте. Множество тёмных тварей перебил он, посылая стрелы из своего волшебного лука.

По прошествии некоторого времени оказалось, что камни-оборотни стали появляться из постепенно расширяющейся трещины в гораздо большем количестве. Теперь прекрасная фея редко видела своего брата. Отныне всю свою энергию он отдавал на борьбу со злом, которое, несмотря на прилагаемые им усилия, неуклонно росло.

И вот однажды в районе Красного Склона раздался оглушительный взрыв. Фея Серебряные Волосы не на шутку встревожилась и уже собиралась лететь туда, когда к ней, на вершину горы, стали сбегаться и слетаться разнообразные лесные жители. Изрядно напуганные, они говорили наперебой, рисуя ужасные картины.

Потом выяснилось, что в какой-то момент в расщелине, которая с некоторых пор превратилась в огромную пропасть, произошел невероятной силы взрыв, после чего оттуда вылетел столб огня, пожирающего всё на своём пути. Горел лес, гибли звери и птицы, и, что хуже всего, погиб их бесстрашный защитник - Отважный Воин. И теперь всё живое обращалось за помощью к его сестре - фее Серебряные Волосы.

Узнав обо всём, фея очень горевала и была немало озадачена: её волшебные чары действовали только при творении прекрасного. Они не могли быть направлены на уничтожение, пускай даже чего-то очень нехорошего.

Поднявшись высоко над лесом, фея полетела в сторону Красного Склона и, увидев, что там творится, ужаснулась. А потом нашла в себе мужество и вызвала дождь - целые потоки воды. Пожар угас, но было видно, что в глубине пропасти продолжает клокотать неугасимая огненная лава.

Конечно, фея могла покинуть эту гору и перебраться на другую, но она знала, что, если не остановить зло, оно вырастет и распространится по всей планете.

И прекрасная фея приняла непростое решение. Она отрезала свои длинные, отливающие серебром волосы и бросила их в зияющую пасть расщелины. Ей было хорошо известно, что, поступая так, она теряет не только свои магические способности, но и свой дар бессмертия. Однако бывшая фея, наблюдая за происходящим, понимала, что её жертва стоит того.

Едва струящаяся волна серебра упала в пропасть, как тотчас же оттуда повалили клубы белого пара, и скоро на её месте зазвенела-зазвучала песнь удивительно красивой горной реки. О произошедшей здесь трагедии напоминали теперь только навеки обездвиженные камни, потерявшие отныне свою злую силу.

Доктор был доволен эффектом, произведённым его рассказом: Аша шагала, не отставая. Однако вывод, который она сделала, удивил его своей лаконичностью и глубиной:

- Зло можно победить только любовью…

Как известно, формулы, которые так легко реализуются в сказках, не так просто или, скорее, прямолинейно работают в жизни. Как правило, каждое движение к серьёзному улучшению ситуации натыкается на многочисленные препятствия, либо способствуя умножению целеустремлённости идущего, либо заставляя его отступить.

Пребывание на высотах - в местах, где дыхание и мысли очищаются, а голос духа становится слышней, - укрепило Ашины силы. Сейчас она не сомневалась в том, что сумеет помочь Полю победить его тотальную зависимость от виртуального мира. Впрочем, она не ведала, что и как будет делать, и потому однажды без приглашения вошла в его комнату и села напротив кровати - места, где он проводил большую часть своего времени. Заметив девочку, Поль недобро сверкнул в её сторону глазами и затем снова перевёл взгляд на экран монитора.

Аша смотрела на мальчика, воображая, как огненный шар над его головой входит в его тело, постепенно заполняя его целительной энергией, и, концентрируясь в сердце, расцветает в нём чудесным многолепестковым цветком.

- Нет, я так не могу! - вдруг взорвался Поль. - Ты смотришь на меня и мешаешь!

- Ещё совсем чуть-чуть, - попросила Аша.

- Тогда сядь куда-нибудь, чтобы я тебя не видел. И не смотри на меня!

Место рядом с камином было не самым подходящим, однако его выступ достаточно скрывал Ашину фигуру, не давая Полю повода для новой вспышки раздражения. Аша закрыла глаза и вновь представила светящуюся сферу, которая наполняет сердце друга любовью. По мере раскрытия лепестков божественного лотоса, напряжение и тревога уходили из него, освобождая доселе пленённые светлые чувства. Поль начинал улыбаться и так, с блаженной улыбкой, возвращался в отвергнутый им мир - пространство любви и творческой свободы.

Наяву же ничего не происходило. Покидая свой пост, Аша могла убедиться в неизменности состояния мальчика, хотя ещё до того как открылись её глаза, уже знала: в нём ничего не изменилось. Неслышимый другим слабый запах «плесени», который наполнял комнату до её прихода, так и не исчез.

На следующий день, едва завидев девочку, Поль заорал:

- Ашка, пошла вон отсюда!

Однако Аша уверенно направилась к своему месту у камина. Тогда Поль, в избытке обложенный подушками, схватил одну из них и запустил ею в девочку. Аша успела скрыться за выступом, а вот гипсовая фигурка Пана не удержалась на каминной полке и, полетев на пол, разбилась.

Когда в комнату на шум прибежали Вэн и встревоженная фрау Алекс, Поль велел всем немедленно убираться, в самых нелицеприятных выражениях выказывая своё неприязненное отношение к окружающим.

На следующий и в другие дни, сама того не осознавая, Аша настраивалась на поход в комнату Поля, концентрируясь на одном: во что бы то ни стало оказать другу действенную помощь. В эти моменты она словно предстояла перед Арашем, который, посылая учеников с важным поручением, бывало спрашивал: «Хватит ли у тебя сил, чтобы нести подвиг любви?»

Похоже, что в восьмой день противостояния воль произошло то, о чём Аша даже не мечтала: завидев её входящей в комнату, Поль поздоровался, а среди дня пригласил отобедать с ним на террасе.

- Я сделал так, чтобы в этой игре никто никогда не победил, - рассказывал он, терзая покров огромного омара. - Даже если он будет с демонами или ангелами, играющий всё равно проиграет. Он останется жив, но потеряет всё, что получил: оружие, планеты, звёзды… А чтобы он продолжал игру, я напишу в конце: «Не теряй надежды. В следующий раз ты обязательно выиграешь!»

На минуту Поль оставил омара в покое и поднял глаза на Ашу:

- Это ведь твой лозунг? Не так ли?

- Когда я думаю так, то верю, что так и будет. А твоя надпись без веры. Получается, что ты обманываешь.

Эти слова вначале потешили Поля, а потом он поморщился, словно от боли:

- А когда обманывают меня, хорошо? Кормят «завтраками»… «Завтра ты встанешь на ноги… поедем к целителю - он поможет…»

Поль тяжело вздохнул и в раздражении отодвинул от себя тарелку с омаром.

- Всё равно нужно верить, - тихо проговорила Аша и мысленно взяла друга за руку, передавая ему тепло своего сердца.

Ночью неистовствовала гроза. Раскаты грома бичевали пространство всплесками беспокойства, а огненные удары молний рождали призрачные картины, полные неясной угрозы. Укрывшись одеялом с головой, Аша пыталась ожиданно встретить очередной грохочущий раскат, но, тем не менее, каждый раз вздрагивала и волновалась. Лишь под утро она уснула спокойным, глубоким сном.

Вначале ей, правда, еще чудились вспышки света перед глазами, но очень скоро их сменило необыкновенное сияние синих и розовых оттенков с обильным вкраплением серебряных искр. Казалось, что всё вокруг залили потоки нежно журчащей воды, как это бывает весной во время разлива.

Когда Аша еле слышно произнесла протяжное «а-а-а», в ответ посыпался целый сонм прозрачных звуков - как будто кто-то вошёл в дом, задев дверью китайский колокольчик. Предупреждённая Учителем о величайшей чувствительности всего, что есть в этом мире - от девственных стихий до изумительных человеческих существ, она не решалась запеть, хотя ощущала, что наиболее прекрасной формой общения со здешними обитателями будет именно пение.

Новый ритм, гармонично влившийся в кантилену воды, заставил Ашу насторожиться. Присмотревшись, она вдруг увидела прямо перед собой дробно стучащую копытцами… лань. Была ли это, в самом деле, лань? Каждое движение этого восхитительно грациозного существа вызывало во всех его тканях струение переливающегося света. А его сапфировые глаза смотрели на Ашу с таким любовным вниманием, что впору было броситься к нему, заключая его в самые нежные, пылкие объятия. Почуяв грубоватый, но искренний ментальный порыв незнакомого ей существа, лань слегка приоткрыла рот и издала протяжный двухголосый звук. Новая волна восхищения затопила Ашину душу, и, уже не в силах отделять себя от созерцаемой ею красоты, она всецело отдалась музыке этого мира...

Если многосветная гармония, узнанная ею во сне, легко находила своё отражение на холсте, то звуки и запахи, обнаруживающие красоту в её нераздельной целостности, были непередаваемы. И потому во взгляде сапфирово-синих глаз лани затаилась лёгкая грустинка, а размытые по краям холста краски таили за свой завесой нечто непроявленное и оттого чудесно-привлекательное.

Понемногу поправляя уже готовую картину, Аша неожиданно вздрогнула - в дверь постучали. Обернувшись, она застыла в удивлении: в комнату въезжал Поль. Встревоженное выражение его лица по мере приближения к девочке сменила маска недоумения. Поочередно глядя то на Ашу, то на её работу, он, наконец, высказался:

- Я ждал тебя… Как всегда… Могла бы и предупредить…

Волнение друга передалось девочке:

- Но фрау Алекс… Могла же она сказать… Ведь она знала…

- Ха! Фрау Алекс. Alte Intrigante![2] - вдруг развеселился Поль и, подъехав к стене, вдоль которой были разложены остальные Ашины работы, принялся рассматривать их одну за другой, что-то бормоча себе под нос.

- Ну, здорово же! Здорово! - закричал он вдруг и, схватив Ашу за руки, стал кружиться с ней по комнате.

Они кружились и смеялись и не замечали ничего вокруг: ни грохота, который произвёл массивный дубовый стул, ни Вэна, ворвавшегося в комнату с пистолетом в руках, ни возмущённых возгласов фрау Алекс. Сейчас их переполняла радость взаимопонимания и взаимоодобрения - то, что возносит каждого умеющего по достоинству ценить дружбу до небес.

 

 

Глава 25

Милость

 

Едва Поль встал на ноги, едва, опираясь на палку, с трудом освоил искусство прямохождения, как тут же закомандовал:

- Ни одной минуты больше здесь не останусь! Осточертело всё! Едем!

- Но позвольте… - попыталась было возразить фрау Алекс. - Номера оплачены на два месяца вперёд!

- Будет так, как я сказал! - поставил точку в разговоре Поль.

Крайне огорчённая, Алекс приступила к сбору вещей, велев Аше собирать свои. Когда к ним с визитом пожаловал господин Ангелов, дабы провести очередной урок, он был весьма удивлён подавленным состоянием немки. Однако известие о срочном отъезде его ничуть не удивило.

- Это хорошо, - заметил он. - Кажется, мы добились нужного результата. В те несколько дней пока Поль будет вести кочевую жизнь, он просто вынужден будет существенно оторваться от компьютера.

- Что хорошо? - удручённо проговорила немка, собирая с ночного столика косметику. - Путешествие на авто - это плохая пища, это, pardon[3] , туалет - где нашёл… А бандиты? Und das Hauptproblem[4] : в авто меня качает… меня рвёт…

Ангелов вспомнил нездоровую бледность лица фрау Алекс во время их последней поездки и скорее для себя, чем для своей удручённой собеседницы, проговорил:

- Надо подумать… Поразмышлять…

Продолжая твердить о необходимости подумать, он заглянул в комнату к Аше. Её сумка была уже собрана, а сама она стояла у окна.

- Мне будет не хватать наших занятий, - подошёл к ней профессор.

В приоткрытое окно порыв ветра донёс лёгкий аромат цветов.

- Сначала на деревьях были цветы, теперь их нет. А потом появятся плоды, - сказала Аша.

- Ты хочешь сказать, что твоя будущая жизнь будет не менее прекрасной, чем та, что была?

- И ещё то, что ничего не повторяется.

Страшила ли Ашу неизвестность, восхищала ли возможность перемен? Скорее, она была вновь удивлена очередному всплеску жизненных обстоятельств, даривших новые, ещё не изведанные возможности. А прошлое…

Конечно, было немного жаль прогулок по саду и продолжительных экскурсий в чудесный лес, чья могучая жизнеспособность всегда сообщала бодрость и вдохновение. Непросто было примириться и с потерей сердечной поддержки дружески расположенного к ней Ангелова.

- Мы ещё встретимся? - заглянула ему в глаза Аша.

- Непременно, - улыбнулся профессор. - Если очень захотим...

Аша прижалась щекой к его руке, и Ангелов, обняв её, проговорил:

- Нужно быть благодарным Богу за такие встречи...

Тишайшая задушевная атмосфера дружеской беседы вдруг взорвалась, наполнившись резкими звуками. Откуда-то со стороны коридора надвигался Поль:

- Алекс, Вы собрались?! Ашка, ты уже?

Когда тяжело переступая с ноги на ногу, он появился в комнате, Ангелов попросил его присесть:

- Поль, я хорошо понимаю причины Вашей торопливости. Однако предлагаю внести в Ваш проект автопробега по просторам Европы некоторые коррективы.

Поль недовольно поморщился, а фрау Алекс, которая не замедлила появиться вслед за своим воспитанником, с надеждой посмотрела на профессора. Между тем, он продолжал:

- Вам хорошо известно, что фрау Алекс укачивает в транспорте. Человеколюбия ради предлагаю отправить её в место назначения самолётом.

Глаза Поля заискрились радостью, в то время как лицо немки потемнело от беспокойства. Они заговорили одномоментно, не слушая и перебивая друг друга. Но Ангелов остановил их:

- Я разделяю Ваше, фрау Алекс, желание всячески обезопасить детей в пути и потому хочу предложить вместо Вас отправить с ними моего племянника. Да, он молод... но весьма сообразителен и ответственен.

Так стараниями профессора Ангелова к троице автотуристов присоединился Марин - невысокий юноша с обаятельной улыбкой на миловидном лице.

Поначалу в мужской компании Аша чувствовала себя не слишком уютно, с трудом привыкая к откровенному поведению Марина, дружеским подначкам Поля и отсутствию живой реакции у вечно молчащего Вэна. Её смущала постоянная опека малознакомого юноши, который не отпускал её от себя дальше, чем на пару метров.

- Ходить на горшок - интимное право каждого, - говорил он, сопровождая Ашу в туалет или в кустики. - Но не каждый его признаёт. Моя задача - в случае появления этого некаждого, доказать ему, что он не прав.

Укладываясь спать с ней в одной комнате, Марин замечал:

- Комната - не сейф. Такое сокровище, как ты, доверить ей не могу.

Зато в остальном Аша чувствовала себя совершенно свободной. Никто не указывал ей, что она должна есть и когда ей ложиться спать, можно было иногда не чистить зубы и ходить в мятой футболке. А самое замечательное, останавливать машину почти в любом понравившемся ей месте, чтобы полюбоваться изумляющей взор красотой.

Во время таких незапланированных остановок Поль, который сидел рядом с Ашей, как правило, поворачивался к ней и, вынимая из уха наушник, недоуменно вопрошал:

- А? Что?

- Смотри, красота какая! - восхищалась она и выходила из машины.

Тогда Поль, прихватив фотоаппарат, следовал за ней. Иногда, правда, его было не оторвать от прослушивания аудио. Увязнувший в мире фэнтези, он смотрел на своих спутников невидящими глазами и только отмахивался, когда его пытались побудить к каким-то активным действиям.

Так случилось однажды и в солнечный полдень, когда путешественники прибыли в один известный своими достопримечательностями город. Поль наотрез отказался выходить из машины, предоставляя остальным делать то, что они считают нужным. Рискнув покинуть кондиционированную прохладу автомобиля, Аша и тенью следующий за ней Марин углубились в осмотр старинной архитектуры: щедро украшенных зданий, оригинальных фонтанов, памятников и площадей. Когда же усталость, вызванная жарой и мельканием галдящих туристов, взяла верх, они поспешили скрыться в храме.

Здесь в полутьме, в мерцающем свете лампад можно было отдохнуть в тишине, пройти вдоль богато насусаленных икон и подивиться роскоши иконостаса. Глядя на лики святых, на ровно горящие огоньки свечей, Аша вдруг ясно осознала, чего ей не хватало в последние, насыщенные общением и зрелищами дни.

- Где ты?.. - обращалась она к Учителю. - Почему я не вижу тебя?.. Каждую ночь жду тебя… А ты не идёшь…

Она протянула руку к пламени свечи, и невинный с виду огонёк больно ожёг ей палец. Из её глаз потекли слёзы. Они текли и текли и вместе с судорожными вздохами очищали, освобождали её душу от обилия теснившихся в ней образов, мешающих внутреннему огню беспрепятственно озарять чертоги наружных оболочек сознания.

К Аше подошла женщина в чёрном. Она что-то сказала на незнакомом языке. Но Аша лишь покачала головой: мол, не понимаю. Марина, который тоже не разумел, о чём идет речь, женщина вывела из храма и показала куда-то вдаль.

- Chirch[5] , - сказала она по-английски.

Очевидно, женщина предлагала им посетить церковь, единственный купол которой едва угадывался вдали среди теснот городской застройки. Памятуя дядины наставления - проявлять к детям внимание и всячески способствовать удовлетворению их разумных запросов (в первую очередь, духовных), - Марин самоотверженно отказался от мысли о вкусном обеде и повёз Ашу к очередному избранному ею экскурсионному объекту.

Это была очень старая церковь. Её стены из неоштукатуренного камня и отсутствие каких-либо украшений производили впечатление подлинности её предназначения - вводить в мир духа. Всматриваясь в лики на потемневших от времени досках, Аша чувствовала особое умиротворение. Ей казалось, что те, кто смотрят на неё с образов, присутствуют в церкви телесно. Она даже слышала, как в насыщенное запахами ладана и лампадного масла помещение проникает аромат роз, усиливающийся по мере её продвижения к алтарю. Вдыхая его, она обильно наполняла сердце благодатными энергиями, которые собирались здесь веками, и, уже не дыша, проникала к их истоку, поднимаясь всё выше и выше. Марин с удивлением наблюдал, как Ашины ноги отрываются от пола, как широко распахиваются её глаза и лицо превращается в неподвижную маску с застывшим на ней выражением какого-то необычайно сильного переживания.

Уже на подходе к главным образам Аша заметила перед глазами какую-то пелену, не позволяющую ей видеть детали. Приглядываясь к затуманенным обликам, вокруг одного из них она внезапно узрела сияние.

- Учитель! Ты здесь! - выросло-разгорелось в ней понимание.

Свечение становилось всё ярче. Оно затмевало иконы и мир земной и в самом центре проявляло величественную фигуру в длинных одеждах.

- О, Учитель! - задохнулась охваченная огнём восхищения девочка.

Сейчас она уподобилась чистому сосуду, щедро наполненному сияющим составом, который, расплавляя элементы её сознания, насыщал их новым качеством. Сейчас она воистину могла познать мощь и красоту ауры того, кого на земле называют Христом. Прикосновение к ней, возносившее до небес, вводило в мир сверхтонких энергий, с трудом воспринимаемых физическим телом. Не выдержав их тока, оно отключилось.

Марин не сразу очнулся от поразившего его видения. Слегка замешкавшись, он подбежал к упавшей на пол девочке и, не зная, как привести её в чувство, принялся осторожно похлопывать её по щекам.

- Не тревожьте её. Она скоро проснётся, - подошёл к нему человек в рясе.

- Давайте вынесем её на воздух, - предложил он и помог юноше перенести Ашу в церковный дворик.

Укладывая расслабленное лёгкое тело на скамью, священник обратил внимание на встревоженный взгляд молодого человека:

- Не волнуйтесь Вы так. Это состояние именуется экстаз.

- Что это? Болезнь? - поморщился Марин.

- Это посещение мира духа в теле. Человек становится средоточием объединения двух миров: земного и надземного. Сказывали, что в этой церкви такое уже бывало не раз.

- Значит, Вы сами не видели? Тогда откуда Вам известно, что это такое?

- Это, молодой человек, классика, - улыбнулся священник. - Во всех апокрифах можно найти рассказ об общении святых с избранными Учителями.

- Она, что, тоже святая? - не поверил Марин, вглядываясь в оживающее лицо девочки.

- И святые жили среди людей.

- Всего Вам доброго. Мне на службу пора, - попрощался священник.

Как вернуться к обычной жизни? Как сочетать блаженную отрешённость с необходимостью внешнего действия?

До позднего вечера Аша ни с кем не разговаривала. Она лежала без движения в тишине гостиничного номера с открытыми глазами. Закатное солнце дарило ласку последних лучей, нежно окрашивая малиновым стены. Нега последнего закатного часа как нельзя лучше соответствовала глубокой нежности, которая истекала из Ашиного сердца, насыщая пространство музыкой особой светосилы.

- Аша, - пробовал заговорить с ней Марин, - если ты себя плохо чувствуешь, я вызову врача.

Отсутствие какой-либо реакции со стороны девочки заставляло его беспокоиться и названивать дяде. Дядя, в свою очередь, советовался со своим духовником и после просил племянника не торопить события. Пробегали минуты, и Марин вновь заглядывал к Аше, чтобы наблюсти хоть какие-нибудь изменения в её состоянии.

- Гляди! Ты только погляди, что я тебе принёс! - ворвался в комнату Поль.

И сияющий взор, и полные энергии движения выдавали его решимость к совершению самых радикальных, самых поразительных действий. Подбежав к Аше, он стал выхватывать из принесённого с собой бумажного пакета пригоршни лепестков роз и осыпать ими тело девочки. Благоухающие розовые лепестки плавно оседали на тёмно-синее шёлковое постельное белье, вовлекая Поля в любование эстетичностью этого зрелища.

- Ашка, ты чего? - удивился он, заметив, как из Ашиных глаз потекли слёзы.

Если бы Аша могла сейчас говорить, она сказала бы примерно следующее:

- Моё сердце переполнено любовью и состраданием. Каким бы убогим ни был этот мир, я хочу наполнить его неиссякающим ароматом божеской ласки - так, как это сделал Учитель.

Несколько растерявшись, Поль встал перед кроватью на колени. Пальцами, которые ещё хранили чудесный запах розовых цветов, он стал вытирать влагу с Ашиного лица. Было щемяще грустно и вместе с тем хорошо. Этому состоянию было имя - утешение. Он вспомнил, как оно посещало его в раннем детстве, когда мягкие и тёплые руки матери успокаивали его в его горе или беспокойстве. Как давно она не ласкала его?

Поль положил голову на подушку рядом с Ашиной:

- Знаешь, как я соскучился по маме? Последний раз мы долго были вместе, когда я болел корью. Она отменила свои гастроли и целый месяц сидела со мной. Это было четыре года назад…

- Поль, мама всегда с тобой, - послышалось вдруг, и Поль явственно ощутил, как его гладит по голове мамина рука.

Он осторожно поднял голову с подушки. На него смотрела Аша и улыбалась.

- Ашка, ты в порядке?

- В порядке, - прошептала девочка.

Её лицо светилось бледностью и благодатным спокойствием. В её взгляде было столько нежной преданности - истинно материнской, - что Поль не выдержал и заплакал. Он с наслаждением изливал всё, что накопилось в его сердце за последние годы: тоску по матери и обиду на неё, постоянное недовольство назойливой опекой окружающих, отвращение к несправедливости мира и отсутствию в нём гармонии.

Ощутив необыкновенное облегчение и вместе с тем некоторый стыд за проявленную слабость, Поль резко поднялся на ноги и, наспех отирая ладонями лицо, бодрячески проговорил:

- Ну, что, подруга, завтра едем?!

- Едем! - живо откликнулась Аша.

Звук её голоса - радостный и звонкий - зажёг в Поле уверенность: у него есть настоящий друг - любимый и преданный.

 

 

Глава 26

В пути

 

- Так что, народ, по избранному маршруту? - достал из бардачка дорожную карту Марин.

- Нет, нам нужно ехать к реке.

Эта реплика принадлежала Аше.

- Ашка, не мудри, - вскользь бросил Поль, надевая наушники.

- На реке есть мостик, туда подплывают лодки разные… - уточнила девочка.

Улыбаясь и качая головой, Марин посмотрел на карту, потом перевёл взгляд на Ашу:

- В небе есть птицы, в море есть рыбы, на каждой реке есть мостики, куда причаливают лодки. Где прикажешь искать?

Протянув руку к карте, Аша некоторое время держала над ней раскрытую ладонь. Потом вдруг её палец опустился на тонкую синюю жилку в том месте, где маленькая красная точка обозначала местонахождение какого-то посёлка. Марин почесал затылок: ехать по просёлочной дороге, в сторону от намеченного маршрута было не с руки, с другой стороны, манила перспектива погрузить своё бренное тело в естественный водоём…

- Ладно, поехали, - в конце концов, согласился он и по ходу стал объяснять Вэну детали проезда.

Приблизительно через пару часов поездки мимо регулярно посаженных виноградников и колоритных, радующих глаз плодовых деревьев, прекрасных пейзажей и не менее живописных маленьких селений справа от дороги заблестела водная гладь указанной Ашей реки. Поплутав немного в поисках нужного места, автомобиль, наконец, остановился неподалёку от небольшого причала, на несколько метров выступающего в реку.

Было жарко. В благодатной тени диких маслин дышалось свободно. Однако Аше непременно хотелось постоять на причальном мостике, на самом солнцепеке. Её охотно поддержал Поль, который внезапно загорелся желанием нырять в реку.

- Так недолго и солнечный удар получить, - ворчал Марин, на ходу снимая рубаху, чтобы прикрыть ею голову.

На причале они оказались не одни. Там уже было трое местных мальчишек, которые с весёлыми криками неутомимо сигали с причала. Их смуглые тела рыбкой летели в реку, взрывая фонтанами её невозмутимую зеленоватую поверхность. Увидев незнакомцев, они на какое-то время прекратили своё занятие, с интересом рассматривая редких в этих местах туристов и громко переговариваясь между собой. Но когда Поль, коротко разбежавшись, прыгнул вниз, они тут же последовали за ним.

Разумеется, Поль быстро устал и уже после нескольких прыжков решил сделать перерыв.

- Господа хорошие, - обращался к детям Марин, - пойдёмте в тень. Когда мама меня рожала, выяснилось, что к моему телу запасных частей не прилагалось. Думаю, что и у вас найдётся лишь по одному комплекту ручек, ножек и головки.

Поля позабавила шутка, но покидать причал он явно не собирался. Не отреагировала на это здравое предложение и Аша. Она стояла у края мостика и наблюдала за тем, как прыгают мальчики - казалось, ничто не может нарушить её созерцательное спокойствие. Однако вдруг она резко выбросила руку вперёд:

- Поль! Мальчик тонет!

- Ты чего? Он только что нырнул и сейчас выплывет.

- Он тонет, тонет, тонет! - в отчаянии закричала Аша.

Наверняка, если бы она умела плавать, то немедленно бросилась спасать тонущего, но сейчас ей приходилось взывать к Полю и мальчикам - товарищам того, кто ушёл под воду, и наконец, ко взрослым, которые полагали, что прошло не так много времени, чтобы начать паниковать.

- Плаш! - разлетелась брызгами вода, расступаясь под тяжестью устремлённого в её глубины Поля.

- Аш-ш! - мягко всплеснула она, когда в неё вошло хорошо сгруппированное тело Вэна.

Не менее быстрой оказалась реакция Марина, который в последний момент успел подхватить подавшуюся вперёд Ашу.

- Успокойся, дружок! - обнимал он, охваченную волнением девочку. - Всё будет хорошо.

Но даже когда на поверхности воды показалась голова Поля, а вслед за ним появился Вэн, поддерживающий маленькое смуглое тело, Ашу продолжала бить дрожь. С неослабевающим напряжением она следила за тем, как Вэн укладывает пострадавшего на причал, как умело производит искусственное дыхание, а потом неожиданно вскрикнула:

- Голова!

- Голова вроде цела… - поднял на неё взгляд Вэн.

- Вот здесь, - показала Аша на свой правый висок.

Вэн присмотрелся к виску мальчика - на нём темнела небольшая гематома.

- Где здесь больница? - обратился он к склонившимся над товарищем мальчикам. - Hospital[6]

Один из мальчишек быстро затараторил на своём языке, показывая куда-то вдаль.

Вэн - бывший десантник - в этой ситуации ощущал себя в привычной стихии, действуя решительно и быстро. Он погрузил раненого в автомобиль и вместе с Полем и мальчиком-проводником отправился в больницу. Оставшийся мальчуган должен был оповестить родителей пострадавшего. Самая неинтересная роль выпала на долю Марина и Аши, вынужденных сидеть у реки в ожидании, пока за ними вернутся их спутники.

- Давай, малыш, искупаемся… - начал было Марин, когда они остались одни.

- Потом, - тихо сказала девочка, погружаясь в глубокое внутреннее сосредоточение.

Марин сообразил, что сейчас она, должно быть, молится во спасение пострадавшего мальчика, и устыдился. Ему даже в голову не приходило, что и он может принять в этом самое действенное участие. Припоминая затверженную когда-то в детстве молитву, Марин обрадовался: оказывается, не забыл. Он стал повторять её и вскоре поймал себя на том, что отвлекается. Тогда всякий раз, проговорив текст молитвы до конца, он принялся ставить на песке черту. Одна, две, три… - сто три черты успел нарисовать Марин, прежде чем услышал разрешающее:

- Уже можно.

- Откуда ты знаешь?

- У меня очень заболело в голове, когда достали мальчика, а сейчас прошло.

- А если он умер?

- Нет, он - живой, - покачала головой Аша. - Теперь хорошо, спокойно. Наверно, он спит.

Уже раздевшись и сделав несколько шагов по направлению к воде, Марин вдруг обернулся к девочке:

- Я всё понял. Ты заранее знала, что мальчишка будет тонуть, и потому потащила нас сюда.

- Мне приснился сон. Про эту речку. И как мальчик прыгнул в воду и больше не выплыл.

- Хотел бы и я, чтобы мне снилось что-нибудь по делу, - заметил Марин и побежал к реке.

Теперь ничто не могло остановить его в стремлении уменьшить жар пылающего тела.

Машина пришла только после полудня. Незнакомый с местным наречием, Поль, как ни странно, понимал, о чём говорит сопровождающий их мальчик. Горячо жестикулируя, тот убеждал спасителей своего друга в том, что им обязательно следует заглянуть в посёлок и отобедать в закусочной его отца.

- Здесь нету дальнобойщиков. И, вообще, машин никаких... Наверно, отраву готовят, - засомневался Поль, когда они подъехали к местному заведению общепита.

На сей раз общепринятые дорожные приметы подвели его: еда оказалась простой, но достаточно пристойной, а машины начали появляться позже, когда дневная жара пошла на убыль.

После сытного обеда за столом шел оживлённый разговор - вспоминались все перипетии прошедшего дня, - когда к беседующим подошёл высокий мужчина в плетёной шляпе. В его чёрных живых глазах блестел острый интерес к приезжим.

- Моя жена - русская, - заговорил он на ломаном английском. - Мне показалось, что вы тоже говорите по-русски.

- Вам не показалось, - улыбнулся Марин.

- Томас, можно Том, - пожимая ему руку, представился мужчина.

- Моя жена скучает по землякам, - продолжал он, обмениваясь рукопожатием с каждым. - Они в наших местах редко бывают. Я всегда их прошу поехать со мной, чтобы радовать жену.

Марин посмотрел на Поля:

- Поедем, что ли?

- Давай, только предупреди его, чтобы не гнал. Похоже, последний кусок пиццы был лишним.

У въезда в фермерское хозяйство их встретила статная светловолосая женщина с проницательным взглядом ясных серо-голубых глаз. Её скутер сопровождал гостей до самого дома, позволяя им не спеша осматривать окрестности: молочную ферму - одноэтажное здание с красной кровлей; поля, броско расцвечивающие пространство оттенками зелёного, жёлтого, красного, фиолетового; роскошный фруктовый сад, который не мог не покорить воображение лакомок... Хозяйка остановилась у двухэтажного сооружения со странной, непривычной глазу архитектурой и приветливым жестом пригласила гостей в дом. Следуя давней русской хлебосольной традиции, она поторопилась предложить им угощение и они, не в силах отказаться от охлаждённых фруктов и десертов, легко сдались на её уговоры.

В плетёных креслах было уютно. Лениво потягивая из высоких прозрачных стаканов прохладительные напитки, путешественники, как могли, старались удовлетворить пытливый интерес хозяйки к происходящему на родине, к их занятной молодой компании. Когда очередь дошла до Поля, Елена - так звали хозяйку - спросила:

- А Вы чем увлекаетесь молодой человек?

- Да уж поинтереснее, чем доить коров.

- И всё же… Чем?

И Поль, явно гордясь, доложил о своей причастности к миру новейших информационных технологий - созданию компьютерных игр - квестов. Закончив переводить мужу рассказ юного гостя, хозяйка заметила:

- Это, безусловно, высокоинтеллектуальное занятие. Но… - здесь она прервала себя и, как будто что-то припоминая, сказала:

- Кстати, по специальности я - программист. Проработала в этом качестве почти пятнадцать лет. Однако не считаю, что теперешняя моя жизнь менее содержательна, чем раньше.

- Да уж, каждому - своё, - заметил Марин, щедро посыпая сахаром дольку лимона.

- Думаю, правильнее было бы сказать, что у каждого - свой путь развития, - улыбнулась Елена и отправилась на кухню за новой порцией холодного морса.

В её отсутствие Том, не менее радушно воспринимающий молодых людей, поспешил развлечь их разговором:

- Мебель, на которой вы сидите, плела жена. Вышивки на стенах - её рук дело. А дом мы достраивали и перестраивали вместе. Все говорят, что здесь очень уютно.

- Опять хвастаешь, - засмеялась Елена, ставя на стол запотевший кувшин.

- Всё равно скучнятина, - насупился Поль. - Утром и вечером доить коров, по сто раз опрыскивать всякие кусты и деревья, а ещё копать землю, собирать урожай… - работа для роботов.

- Когда любишь, ничего не скучно.

- Как можно любить такое? - скривился Поль.

Том, напряжённо пытавшийся уловить смысл беседы, учуял в настроении мальчика скрытую агрессию. Ему захотелось незамедлительно изгнать из дома эту ворону:

- Почти всё, о чём ты говоришь, делают в нашем хозяйстве машины. Мы лишь руководим ими. Главное, когда работаешь, всегда думать о красоте. Она есть везде. Даже там, где, на первый взгляд, её нет. Например, посмотри на вспаханную землю…

Пока Елена переводила, широко улыбающийся Том не сводил взгляда со своего скептически настроенного оппонента. Подобно любому человеку, который сполна отдаётся своему делу, он жаждал разделить свою увлечённость с каждым встречным. Однако жена остановила его:

- Дорогой, так с ходу трудно полюбить то, что ценит другой человек. Ведь увлечение Поля нам тоже кажется чуждым. Хотя я понимаю его. Когда он только приступает к проектированию своих рисунков на компьютере, за каждой координатой, каждой технической деталью он видит готовый персонаж. И он кажется ему прекрасным. Ради любви к нему - творению рук своих - он готов проделать массу сложной и кропотливой работы. Разве не так?

Поль пожал плечами. Возможно, это означало:

- Какая разница, за что я люблю свою работу?

Том же расценил этот жест, как пренебрежение к мудрым речам супруги, и вновь пустился в спор - вроде пресловутого рыцаря, прославившегося своей борьбой с ветряными мельницами:

- В конце концов, неважно кто что любит. Плоды этой любви обязательно должны приносить пользу. Польза людям от той работы, что делаю я, ни у кого не вызовет сомнения. А твоя работа? Зачем она нужна?

Пересказав гостям первые фразы мужа, нарочно или нет, Елена оборвала себя:

- Послушайте! А ведь самое интересное мы вам так и не показали.

И она стала побуждать изрядно уставших за день гостей идти за ней во двор.

Первое, что бросилось им в глаза, был деревянный сруб - вернее, его уменьшенная копия. Рядом с домиком росли три тонкоствольных деревца, в которых нетрудно было угадать необычные для местной флоры берёзы. Ёлочки, соперничающие яркой зеленью молодой хвои с изумрудным травяным подножием, тоже выглядели экзотически на фоне южной теплолюбивой растительности.

- Русия, - с улыбкой произнес Том, ласково поглаживая жену по плечу.

Тень грусти пробежала по лицу Елены, но, очевидно, поддаваться ностальгическим настроениям она была не намерена.

- Мишка! - весело позвала она.

- Мишка, выходи! - повторила она громче, и тут же за закрытой дверью избушки послышался звонкий собачий лай.

Даже Поль, редко выделявший из потока каждодневности события, достойные его внимания, был немало удивлён: из-за распахнувшейся двери показался бурый медведь, а рядом, у его ног - оглушительно лающая собачонка.

- Джу, потише, - рассмеялась, обращаясь к ней, Елена и, повернувшись к гостям, прокомментировала:

- Это наш Мишка. Старый цирковой медведь. Слепой и почти глухой. А с ним его дружок - бессменный поводырь Джу. Когда Джу лает, Мишка знает, куда ему идти.

Медведь подковылял к людям и, поднявшись на задние лапы, начал поворачиваться вокруг себя... Когда-то он, наверняка, кружился ловчее.

- Хватит, хватит, дорогой, - остановила его Елена, поднося к практически беззубой пасти угощение.

А в это время к другой её руке, высоко поднятой вверх, пытался допрыгнуть Джу, чтобы выхватить из неё честно заработанную им косточку.

Третий актёр этого незамысловатого представления остался незамеченным. А потому, недовольно каркая, пронёсся низко над головами присутствующих и в результате приземлился прямо перед Ашей. Переступая с лапы на лапу, ворона не переставала что-то резко выкрикивать.

- Не обижайся, Чарли, пожалуйста, - присела на корточки Аша. - Ты тоже молодец.

К огромному удивлению гостей тот, кого она назвала Чарли, вдруг изменил своей вороньей природе и закричал по-чаячьи, а потом заскрипел так, как это делают старые несмазанные петли и, наконец, подразнил Джу короткими лающими звуками. Однако не менее, чем гости, была удивлена Елена: откуда могла узнать недавно появившаяся здесь девочка имя ручной вороны и как могло состояться их взаимопонимание…

 

 

Глава 27

На море

 

Так получилось, что остальную часть пути наши путешественники проделали без особых приключений. Разве что в последний день перестал работать автомобильный кондиционер. Непривычные к испытанию длительной жарой, Поль и его спутники спасались, опиваясь прохладительными напитками, а когда холодная, чуть подкисленная вода заканчивалась, останавливались, чтобы закупить новую порцию. На очередной остановке Марин вышел из машины. Однако вместо того чтобы отправиться за водой, стал доставать из багажника рюкзак.

- Всё, ребята, - сказал он, надевая солнцезащитные очки, - с вами было классно. - Я рад, что дышал с вами одним воздухом, сегодня, правда, немного подпорченным… Ну, да это шутка…

И всё ещё не отпуская открытую дверцу машины, добавил:

- Тебе, Поль, - больше жизни. А ты, Ашка, будь на своей высоте, никогда не сдавайся.

Молча пожав руку Вэну, Марин резко выпрямился и решительно зашагал в сторону сверкающего стеклом и металлом здания аэропорта. Аше захотелось плакать. Возможно, спазм, сдавивший ей горло, нашёл бы своё разрешение в слезах, но тут, подозрительно шмыгая носом, заговорил Поль:

- Ничего, Ашка, мы тоже через два часа будем на месте. Вот смотри.

И подхватив с переднего - теперь пустующего - сидения дорожную карту, он стал показывать ей оставшийся отрезок пути.

Серовато-жёлтые стены дома, у которого остановился автомобиль, были выполнены из природного камня. Их неровная поверхность, имитирующая старинную кладку, арочные проёмы окон и тёмные рамы создавали впечатление старого обжитого дома.

- Мама проект выбирала. Я тогда ещё мелкий был, - рассказывал Поль, с удовольствием подставляя лицо горячему влажному ветру. - Они долго с отцом спорили. Он хотел что-то продвинутое, а мама - под старину. И мама, в конце концов, отца уговорила. Он, похоже, тогда ещё любил её…

В голосе Поля послышались грустные ноты, но тут, прерывая себя на полуслове, он нарочито весёлым тоном закричал:

- Какие люди! Фрау Алекс на горизонте!

Одетая в не по сезону закрытый серый костюм и как всегда озабоченная, немка шла навстречу, кисло улыбаясь.

- Только не говорите нам, что мы - потные и грязные, что нам нужно мыться, есть и отдыхать... - опередил её Поль. - Это всё потом! А сейчас мы - на море!

Схватив Ашу за руку, он побежал в противоположную от Алекс сторону - к ступеням, врезанным в каменистое тело холма, на котором высился дом.

Море было огромным. Оно раскинуло своё полотно до самого горизонта. Море было ласковым. Оно легко ударяло о песчаный берег ленивой волной. Море напоминало исполинского льва, в жаркий полдень погружённого в дремоту. Аша впервые встретилась с морем и, впервые ощутив бескрайность его просторов, испытывала чувство освобождения. Более бескрайним было только небо...

Оглянувшись и убедившись, что за спиной уже маячит охранно-воспитательная команда - Вэн и фрау Алекс - Поль потащил Ашу в воду. Не обращая внимания на крики позади, он продвигался вперёд, с трудом переступая ногами в намокших сандалиях, а потом, оставив девочку на мелком месте, поплыл... забывая обо всём, что стесняло его, что заставляло бежать от реалий и так - с полуприкрытым взором - существовать безрадостно и едва ли целесообразно. Вскоре его настиг Вэн. В отличие от немки, молодой человек, по-возможности, никогда не навязывал своему подопечному какую-либо определённую линию поведения. Он позволил мальчику выдохнуться, дождался, пока исчерпавший силы Поль отдышится лежа на спине и, наконец, поплыл обратно, с удовлетворением ощущая на плече его руку.

Было совершенно очевидно, что фрау Алекс изголодалась по хлопотам и организации всяких житейских дел. С неистощимым рвением она взялась устраивать новоприбывших. Собственно, Вэн и Поль и без неё знали, где будут размещаться. Зато Аше требовался перст указующий.

- Вот, девочка, твоя комната, - объявила Алекс, впуская её в небольшое уютное помещение с окнами во двор - комнату для гостей.

Во дворе росли пальмы, то тут то там среди вымощенных светлой плиткой дорожек попадались миниатюрные клумбы, в неправильном овале бассейна как-то неестественно ярко голубела вода...

- Нет, - вдруг сказала Аша. - Я здесь не буду.

- Was bedeutet das?![7] - повысила голос немка.

- Нужно, чтобы окна были на море.

- Нет для гостей окон на море! - возмутилась бесцеремонной настойчивостью девочки фрау Алекс.

- В других комнатах есть. У Вэна и Поля - окна на море.

- Девочка, не выводи меня из покоя! Es ist der Skandal![8]

Из своей комнаты выглянул голый по пояс Поль:

- Ну, чего вы орете? Что случилось?

В дальнейшее Аша уже не вникала. Ей не хотелось прислушиваться к спору (Поль был груб, немка - догматично упряма), однако результат её удовлетворил. По настоянию молодого хозяина она и её вещи были водворены в комнату его матери, чьё отсутствие гарантировалось недавно вступившим в действие годичным контрактом с каким-то заокеанским театром.

Комната, обласканная закатным солнечным светом, была просторной и располагала к отдыху. Пообещав, что ничего в ней не тронет, Аша, тем не менее, сразу же зажгла все семь свечей в изящном бронзовом подсвечнике, чтобы освежить застойную энергетику этого длительно пустующего помещения. Когда свечи догорели, она уже спала, устроившись прямо на полу, на коврике у кровати: её совсем не прельщала перспектива сна в огромной супружеской постели. С некоторых пор, по-видимому после того, что случилось с ней в церкви, она ещё острее реагировала на энергетику окружающего, иногда с трудом сдерживая себя, чтобы не потерять равновесие.

Утренняя заря на море разворачивала свою грандиозную феерию, опрокидывая в воду огненную краску. В то время как зелёная и синяя лишь слегка оттеняли водную гладь, карминно-розовая зажигала в ней настоящий пожар.

Не в силах оторвать взгляд от сказочной красоты, Аша пристально всматривалась в горизонт - как будто эта условная линия могла стать источником чуда. И в какой-то момент она, и впрямь, увидела, как появилась и стала расти... нет, не рдеющая окраина солнечного диска, а... раковина - радужно отливающая перламутром огромная двустворчатая ракушка, которую прежде Аша могла видеть только на картинке. Удивительная раковина всё росла и росла и, казалось, заняла собой полморя, когда её рост внезапно прекратился. Вы когда-нибудь видели, как открывается музыкальная шкатулка? Так вот, когда огромная верхняя створка начала медленно подниматься, откуда-то сверху полилась нежная, немного кукольная мелодия: ни дать, ни взять откровение раскрытого музыкального ящичка.

Околдованная нежными звуками, Аша заворожено следила за движением створки, как вдруг в недрах раковины она заметила... человеческую фигуру. Её сердце встрепенулось: человек выглядел точь-в-точь как Учитель. Впрочем, когда незнакомец приблизился, она поняла, что ошиблась. Подойдя к Аше вплотную, он соединил ладони вместе и вложил их в её раскрытые лодочкой ладошки. Разнимая свои, он будто что-то передал девочке, а затем, поклонившись, отступил в сторону и исчез. А вслед за ним к Аше уже направлялся другой человек - в ином костюме, иной национальности, - для того чтобы повторить жест дарения.

Так перед Ашей прошла удивительная череда людей: женщин и мужчин, с разным цветом кожи, в костюмах разных эпох. В ответ на получение дара Аша лишь благодарно кивала, хотя очень часто ей хотелось броситься на шею приходящим, чтобы заключить их в сердечные, дружеские объятия. Ведь это к ней приходили друзья! И каждый дарил свою любовь, свою ласку - так что в Ашином сердце загорелся-запылал костёр любовного восторга. А когда ей показалось, что душа её не вынесет напряжения этого пожара, ноги вдруг сами понесли её вперёд, по направлению к раковине.

Она легко скользила по воде и уже не удивлялась, как могли это проделывать навещавшие её друзья. Окрылённая огненными крыльями, она буквально летела над водой навстречу Учителю, ибо знала наверное, что это он - да, это он! - стоит на краю раковины в ожидании. Когда Аша приблизилась к нему, то сложила ладони подобно тому, как это делали дарители. Сейчас она жаждала принести дар своего сердца, всё богатство его огней Учителю. И потому она поторопилась вложить свои маленькие ладошки в ожидающие этого жеста ладони Араша. Однако едва её руки вошли в их остужающее пространство и уже готовы были разжаться в отдаче, как ладони Учителя сомкнулись. В этот момент Аше почудилось, что не только руки, но и душа её утонула в сердце Араша, переставая осознавать свою самость, обособленность. Всего на мгновение, лишь на миг она почувствовала себя единым целым с Учителем, но уже в следующий была отделена его указом:

- Ступай по жизни бережно и не растеряй доверенный тебе огонь. Донеси в сохранности порученное.

Только было Аша собиралась узнать, куда она должна донести огромное, переполняющее её чувство, как... проснулась. Её сердце бешено колотилось, дыхание было частым, в глазах темнело и сдавалось, что она вот-вот упадёт в обморок... но это не останавливало её. С трудом установив на мольберт большой лист картона, она распаковала пакет с красками и начала писать. Мазок за мазком ложились на матовую поверхность впечатления дивного сна. Пожар рассвета. Огромная переливающаяся раковина близ поверхности моря. Стоящий в ней человек, рассеивающий свечением своей ауры тень внутри не полностью раскрытых створок. И, наконец, маленькая девочка с протянутыми вперёд руками, идущая по воде к тому, кого самозабвенно любит.

Фрау Алекс была крайне раздосадована. Поутру на её призыв идти завтракать отозвался только Вэн. Дверь в комнату Поля, едва она попыталась войти, захлопнулась прямо перед её носом, а затем была изнутри заперта на ключ. Вдобавок, она обнаружила, что несносная девочка, которая ухитрилась напрочь сжечь дорогие хозяйские свечи, ни в какую не желает откликаться на её зовы: сначала идти завтракать, а потом и ехать обедать в ресторан.

Чтобы хоть немного успокоиться, немка устроилась в гостиной и включила телевизор - показывали «слёзную» мелодраму. Вовлёкшись в эмоционально насыщенную атмосферу иллюзорного действа, она не заметила, как мимо неё живо промелькнули фигурки детей. Встрепенулась она только тогда, когда услышала прозвучавшее постфактум: «Алекс, мы едем обедать! Кто опоздает - тот не с нами!» И лишь в машине вдруг осознала, что дети одеты неподобающим для посещения ресторана образом:

- Аша, где платье, которое тебе купила я? Поль, почему Вы позволили себе одеть шорты?

- Алекс, я сто раз говорил Вам, что в отцовский ресторан мы можем являться хоть в трусах! А оделись мы так, потому что ЖАРКО! - последнее слово Поль прокричал настолько громко, что немка поневоле закрыла уши ладонями.

До ресторана ехать было всего ничего, однако в начале центральной улицы городка - ближайшего к курортному побережью - Поль велел остановить машину. Он вышел сам и позвал с собой Ашу:

- Ашка, сейчас будем есть настоящую жареную рыбу!

Уличный торговец и фритюрщик в одном лице, продал детям две изрядные порции рыбы. Зажаренная целиком, рыбная мелочь аппетитно хрустела на зубах и поедалась быстро, даже соревновательно. Безусловно, сторонним наблюдателям было не так весело, как самим едокам, и если Вэн был как всегда невозмутим, то фрау Алекс, шокированная до глубины души, не могла сдержать своего возмущения:

- Грязными руками! Пережаренную рыбу! Никакой Hygiene![9]

В ресторане практически не голодный Поль заказал себе лишь фруктовый пирог и мороженое, и, пожалуй, не столько ел, сколько разговаривал с Ашей, которая в это время лакомилась крупным душистым виноградом. Под конец обеда уже практически успокоенная фрау Алекс снова заволновалась: вместе со счётом Поль велел принести ему пластиковые пакеты.

- Поль, это же не comme il faut[10]... - зашипела она, когда увидела, как сын владельца ресторана на виду у вальяжной, дорогой публики собственноручно складывает фрукты и остатки пирога в пакет.

- А комильфо выбрасывать еду и деньги на ветер, когда миллионы людей голодают?! - повысил голос Поль.

На глаза фрау Алекс навернулись слёзы, она скорбно сжала рот и замолчала. И продолжала молчать всю дорогу, делая вид, что не замечает, как Поль вновь на полпути остановил машину, как вместе с Вэном отправился за покупками по магазинам, как, полностью завалив багажник пакетами с продуктами, заявил, что отныне завтракать и ужинать они будут дома.

- Так экономнее. И Вэн с нами вместе будет есть. Ему не нужно будет ждать, пока мы набьём себе желудки дорогой жратвой. И уж потом, когда приедем домой, милостиво позволим ему есть то холодное, что привезём из ресторана.

Вечером, в самом деле, ужинали дома, соорудив под руководством Вэна гигантскую яичницу из дюжины яиц, помидоров и сыра; закусывали пирогом и фруктами. Казалось, всё шло так, как того хотел Поль, и всё же от Аши не укрылось его подавленное настроение. Уже после вечернего купания, когда Поль и Аша сидели на берегу, провожая взглядом исчезающее за горизонтом солнце, Поль заговорил о том, что мучило его весь день:

- Помнишь, я тебе говорил о сканировании?

- Помню, - отозвалась Аша, вся загораясь радостью от того, что сейчас, быть может, сумеет помочь другу в его беде.

- Когда засыпаю ночью или когда просыпаюсь - ночью или утром - часто, случается, слышу голоса. Мальчишки и девчонки как будто зовут, иногда что-то рассказывают, бывает плачут, а иногда смеются. Потом я стараюсь вспомнить, что они говорили. Но почти никогда не помню точно о чём. И тогда начинаю сканировать: закрываю глаза и задаю вопросы. Иногда мне отвечают. Сегодня ночью...

Поль глубоко вздохнул и замолчал. Вскоре он поднялся на ноги, как будто собрался уходить, но ненароком заглянув в Ашины глаза, полные сострадательного внимания, сообщающего о её готовности к терпеливому выслушиванию, к участливой, действенной помощи, вернулся на место. И тогда, опустив голову, тихим и глухим голосом заговорил снова:

- Сегодня ночью я видел. В первый раз видел. Мальчик сидел у постели матери. Она умирала... Я понял, что он остаётся один... Ему было так тоскливо... Я всё это почувствовал... А как бедно он живёт! В каких-то развалинах... на столе только крошки и бутылка с водой. Утром, когда сканировал, спросил, как его зовут и где он живет. Но понял только, что его зовут Серхио и сам он откуда-то из Колумбии.

- Нужно ему помочь, - задумалась Аша.

- Хотел бы я знать как, - с горечью проговорил Поль.

Он сердился на себя за то, что ясно разумел: «голоса» рассчитывают на его отклик, помощь или какое-то иное участие, а он - дуб-дубом - ничего толком сделать не может.

- Давай ему пошлём любовь, - предложила Аша. - Закрой глаза. Представь его лицо и представь, как белый огонёк летит к нему. И как Серхио перестаёт печалиться...

Голос девочки был настолько завораживающе ласков, что Поль, не прекословя, закрыл глаза и позволил себе зафиксировать внутренний взор на то и дело всплывающем среди дня зрительном образе колумбийского мальчика. Он почувствовал, как горит в его руке Ашина ладонь, и огорчённое сердце его вдруг нашло радость. Собрав энергию в единый сгусток, Поль заставил её стремительно мчаться куда-то вдаль, на помощь страдальцу. Каково же было его удивление, когда в скором времени он абсолютно отчётливо увидел лицо Серхио и улыбку облегчения на нём. В этот момент Поль почувствовал, как то, что целый день мучительно сдавливало сердце, наконец, полностью отпустило его. Так вот каким простым путём может проистекать сердечная помощь!

 

 

Глава 28

Ступени свободы

 

Рисунок явно не удавался. Волны получались плоскими, а солнце, едва преодолевшее линию горизонта, висело безликим блином в пустом, безоблачном небе. Теперь, когда закончились любимые краски - синяя и фиолетовая, - Аше не хотелось даже браться за кисть. Она всеми силами старалась найти на бумаге верное соотношение линий, оживляющее намётки пейзажа, но сказывалось отсутствие навыка.

В это утро Аше непременно хотелось хоть что-нибудь нарисовать. Она повернулась к фрау Алекс, которая расположилась неподалёку, и перевернула лист. Кресло, большой пляжный зонт, фигура женщины в шёлковом халате - чёткие формы, требовавшие реалистичности изображения, позволяли оттачивать мастерство рисунка.

- Девочка, насмешку на меня изображаешь? - оторвалась от книги немка.

- Просто рисую.

Фрау Алекс сняла очки и подозрительно посмотрела на Ашу:

- Поль всегда издевается, и ты тоже. Думаешь, я не вижу?

- Нет. Я никогда не издеваюсь.

- А твоё непослушание?

Аша оторвалась от своего занятия, и её рука, вооружённая карандашом, начертила в воздухе какой-то знак.

- Каждый поступает, как хочет, - сказала она.

- Дети должны слушаться взрослых.

Упрямые ноты в голосе Алекс не обещали, что она сможет легко принять иную точку зрения. И всё-таки Аша продолжала настаивать на своём:

- Если человек не прислушивается к себе, если делает так, как ему кто-то сказал... или он в книжках прочитал... он - несчастный. Я не хочу терять радость... Я делаю так, чтобы радость была у меня всегда.

- А окружающие? Тебя их мнение не волнует?

- Я всегда думаю, чтобы всем было хорошо. И делаю так. Если кто-то не понимает моих поступков, это не значит, что я делаю плохо.

- Есть правила: какие поступки хорошие, а какие плохие, - начала раздражаться фрау Алекс.

Не желая выводить её из равновесия, Аша поспешила перевести разговор на другую тему:

- Фрау Алекс, а у вас дети когда-нибудь были?

Немка не спешила отвечать: в вопросе ей чуялся подвох. Однако не считая приличным промолчать, она всё же была вынуждена ответить:

- Детей не было, а муж был.

- А где он теперь? - чертила в воздухе фигуры Аша.

Тёмные глаза Алекс сейчас стали совсем бездонными, и девочка поняла, что огорчила и без того несчастливую женщину.

- Если не хотите, не отвечайте, - пожалела её Аша.

Она вернулась к прерванному занятию и даже успела наметить на бумаге основные контуры женской фигуры, когда через некоторое время вдруг услышала:

- Он меня бил. Пил много пива и становился совсем anormal [11].

В голосе немки появились какие-то незнакомые, страдальческие интонации:

- Один раз сказал, что убьёт. Так и сказал: töten[12]...

От возрастающего волнения у неё перехватило дыхание, но вскоре она овладела собой и заговорила вновь:

- Скрыться было нельзя. Он находил меня везде. Забирал домой и снова бил. Тогда я сбежала в другая страна, к своей Cousine[13] .

Когда Аша подошла к фрау Алекс, глаза женщины были полны слёз. Аша присела возле кресла на корточки и стала гладить её по узкой веснушчатой руке. Концом пояса своего шёлкового халата Алекс промокала влагу на лице. Её решимость выговориться - во что бы то ни стало - не позволяла эмоциям достигнуть крайней степени напряжённости:

- Этот Schuft[14] меня и там нашёл. Когда пришёл, меня уже не было. Я переходил границу.

- Вы переходили границу?! - Ашины глаза расширились, а рука, поглаживающая белокожую кисть, замерла.

- Да. Тогда нелегально переходить границу в ваша страна было очень страшно. Давали много лет в страшная тюрьма. Но сзади тоже меня ждал Tod[15]. А потом была встреча с господин Соловьёв... Но это уже другая Geschichte[16].

Аша порывисто вскочила на ноги. В её глазах читалось искреннее восхищение:

- Фрау Алекс, Вы настоящий герой! Вы же можете жить по-настоящему! Чтобы никто не приказывал и не заставлял...

Эти слова словно подстегнули немку. Она резко встала. Книга упала с её колен, а с ней и очки.

- Жарко становится, - механически проговорила она и, вовсе не заботясь о потерянных вещах, направилась к дому.

Аша как раз подбирала с песка вещи фрау Алекс, когда на берег из воды выскочила большая белая собака и стала усиленно мотать из стороны в сторону головой, освобождая свою длинную шерсть от избытка влаги.

- Эй-эй, потише! - прикрикнула на неё выходящая из воды девушка спортивного телосложения.

Она собрала в ладонь свои длинные светлые волосы и, слегка отжимая их, подошла к Аше.

- Привет! Я - Даля!

Аша очень обрадовалась, что здесь, у берегов чужого моря, повстречала соотечественницу, которая к тому же оказалась художницей.

- Я тут с вами по соседству одному дядьке виллу оформляю. Дом большой, а дядька скупущий, каждый грош считает. Я - и дизайнер, и сторож, и за собакой его смотрю, - рассказывала Даля, рассматривая Ашины рисунки.

- Да, с карандашом ты пока еще не дружишь, - решила она. - А что ещё малюешь?

- Картины.

- О как! Картины, - в голосе девушки сквозила ирония. - А покажешь?

Даля была из тех подвижных, энергичных людей, которые своим активным отношением к жизни электризуют пространство, создавая атмосферу праздничной приподнятости, вовлекая окружающих в вихрь немедленного действия.

- Пошли, пошли! - загорелась Аша и, подхватив кое-как сложенные вещи, побежала к ступеням ведущим на вершину холма.

До того как они попали в Ашину комнату, Даля ухитрилась оценить архитектурное изящество соловьёвского дома, удивиться безучастной холодности Вэна («Да, нет же! Вовсе он не истукан! Он добрый», - уверяла её Аша) и, наконец, похвалить за отменный вкус хозяйку. Её зоркий глаз, подобно отличному прицельному оптическому прибору, успел схватить все детали Ашиных живописных работ.

- Вот это нормально. Это - да! - сказала она, откладывая в сторону две из них.

- Это мои любимые, - заметила Аша.

- Любимые... - задумчиво повторила художница и вдруг вспыхнула:

- Слушай! А давай их пристроим моему хозяину! Я наплету ему про молодого талантливого, но малоизвестного художника. Скажу, что когда он прославится, его картины будут ужасно дорогими.

Заметив Ашину растерянность, девушка взяла её за плечи и, глядя ей прямо в глаза, сказала:

- Кроме шуток! Я буду не я, если не вытрясу из него по двести евро за картину. Соглашайся! Купишь краски.

Купить краски означало снова взяться за кисть. Уже одна эта мысль растопила ледяную корку сожаления, сковавшую Ашину способность легко расставаться с вещами.

Вилла, которую оформляла Даля, была значительных размеров. Её убранство поражало оригинальностью. Масса интересных придумок художницы создавали впечатление ненавязчивой роскоши, ломая стереотипы представлений о том, как должен выглядеть дом нувориша, стремительно нажившего состояние на скупке-продаже леса.

- Вот здесь в коридоре их повесим, - сказала Даля, прикладывая одну из картин к стене. - Рамочки закажем... Сейчас будем звонить...

В маленькой комнате для прислуги, где временно обосновалась художница, из мебели имелись лишь раскладная кровать, стол и деревянный табурет. Однако её никак нельзя было назвать пустой. На столе и на полу, покрытом плёнкой, валялась масса всевозможных обрезков, рулонов и рулончиков, упаковочного материала и, кроме того, остатков лака и красок, усугубляющих духоту этого небольшого, плохо проветриваемого пространства. Вдыхая густой, удушливый воздух, Аша закашлялась.

- Да, ты права, - глядя куда-то вдаль, сказала Даля. - Дышать тут совершенно нечем. Как и в этом мире. Одни себе огромные дома отгрохивают... А у других денег нет, чтобы просто краску купить...

- А другие ещё без еды сидят, - вздохнула Аша.

- Это нам знакомо. Сами на голодном пайке не раз сиживали. У матери нас трое: я и двое младших. Она всю жизнь мороженым торгует да подъезды убирает. Я со школьной скамьи работать стала. И тогда же решила, что буду художником или дизайнером. Знаешь, что я делала?

Девушка нагнулась и стала собирать с пола кусочки тканей:

- Вот так ходила в пошивочные ателье... выпрашивала лоскуты... и шила куклы.

- Куклы! - восхитилась Аша.

- И до сих пор шью, - подбросила вверх Даля ворох разноцветных обрезков. - Только теперь работаю над эксклюзивом, продаю дорого. Весь этот тряпичный хлам, который ты видишь, повезу домой. Пригодится в работе.

Провожая Ашу, художница мимоходом заметила:

- Скоро стану знаменитым дизайнером. Как только у меня в избытке появятся бабки, обязательно создам фонд помощи молодым дарованиям - вроде тебя...

Прячась от солнцепёка в прохладе своей комнаты, Аша всё ещё находилась под впечатлением от встречи с новой знакомой. Перед ней был пример отца - талантливого художника и трудяги, крайне непрактичного и беспомощного в бытовых вопросах. Жизненное кредо Дали казалось ей более привлекательным: талант, работая для людей, должен уметь позаботиться о себе и своих близких. Сможет ли она стать такой, как молодая художница или будет походить на Белухина, Аша наверное не знала. Сейчас ей было ведомо одно: свой первый заработок она не забудет никогда. Её размышления о том, как лучше потратить эту огромную для неё сумму, были прерваны появлением Поля.

- Слушай, Ашка, ты не видела нашу фрау? Жрать хочется, а Алекса-то нет, - переиначил он классика.

Лишь теперь до Аши дошло, что с того самого момента, когда немка скоропалительно покинула пляж, она не подавала каких-либо признаков своего присутствия в доме.

- Как говорил... не знаю кто... Заброшенные замки полны призраков, - пошутил Поль, узнав от Аши о давних подвигах гувернантки.

Впрочем, он даже не подозревал, что внешне сухая и чопорная фрау Алекс и по сю пору способна удивлять непредсказуемыми поступками, свойственными людям впечатлительным и авантюристичным.

Они как раз сидели за немудрёным обедом, приготовленным из замороженных полуфабрикатов, когда в кухню вошла... нет, вплыла высокая стройная женщина в длинном батистовом платье и мягких кожаных сандалиях на босу ногу. Её пышно начёсанную короткую причёску венчала воздушная летняя шляпа, а глаза закрывали модные тёмные очки.

- Да, это я! - сказала она голосом фрау Алекс и, никому не давая вставить ни слова, объявила:

- Спасибо, я не голодна. Имела прекрасный обед на улице, где черноволосый, усатый gentleman[17] жарил для меня рыбу.

- Присаживайтесь, фрау Алекс, я сделаю вам апельсиновый фреш, - с готовностью поднялся со своего места Вэн.

- Нет-нет, сидите, - снисходительно кивнула ему немка и, не делая пауз, пустилась говорить, произнося явно не раз обдуманную и тщательно отрепетированную речь:

- Я больше десяти лет жила в доме господина Соловьёва. Я привязалась к мальчику Полю и его отцу. Я восхищена госпожой Соловьёвой. Но больше не намерена терпеть издевательства, - тут Алекс облизала пересохшие губы и продолжила. - Да, не намерена. Я ухожу. Как только закончится море. Сразу. Господин Соловьёв согласен. Я его оповестила.

- Как здорово! - обрадовалась Аша и захлопала в ладоши.

- А я как рад... - иронично заметил Поль.

- Не сомневаюсь, - сухо проскрипела немка и отправилась на второй этаж в свою комнату.

До самого вечера она не выходила оттуда, а когда, наконец, появилась, попросила, чтобы её называли Александра и не забывали согласовывать с ней маршруты своих перемещений.

- Я ещё не сложила своих полномочий, - напомнила она Полю, который как раз обсуждал подробности ночлега на морском берегу под мерцающим пологом южного неба.

- Почему Вы не хотите ночевать на берегу?! - возмущался Поль, услышав запрет. - Вы не хотите, чтобы Вас ругали, а сами ничего не разрешаете! Не сыро, не холодно - здесь почти Африка. Да Вам лишь бы запрещать!

Аша взяла Поля за руку и тихонько её пожала.

- Поль, - сказала она, однако же глядя на фрау Алекс, - вот увидишь: Александра обязательно пойдёт с нами на берег. Она сказала, что не любит насилия. И, конечно, она уже поняла, что нам тоже не нравится, когда нами каждый раз командуют.

Немка вымученно улыбнулась и без присущего ей пафоса сказала:

- Никогда не думала, что наступит день, когда меня будут воспитывать Kinder[18].

 

 

Глава 29

В полноотдаче

 

- Эй, народ, далеко не отползать! - комментировал Вэн попытки Поля и Аши обосноваться на берегу - подальше от него и фрау Алекс.

Когда дети, расстелив простыню на приемлемом для наблюдения расстоянии, приземлились на мягкий, ещё тёплый песок, свет его фонарика погас. Теперь Вэну и фрау Алекс, которые удобно устроились в пляжных креслах, предстояло чем-то занять себя до позднего начала звездопада. И они, никогда прежде не обсуждавшие подробности своих жизней, вдруг пустились в воспоминания. Услышав приглушённое «А знаете, когда мне было семь лет...», Поль сообразил, что на некоторое время их оставят в покое.

- Слушай, есть дело, - обратился он к сидевшей рядом Аше. - Нужно просканировать одну девочку. Сегодня утром она что-то пыталась мне сказать. Потом днём мелькало её лицо. Я разобрал только два слова: «Рашид» и «помощь». Кажется, она хотела, чтобы я помог какому-то Рашиду, но найти его не получилось. Давай вместе.

Интуитивно осознавая необходимость не только мысленного единства, но и целесообразность объединения других энергетических потоков, Поль и Аша расположились друг против друга и взялись за руки. Аша тотчас же почувствовала, как по кольцу рук запульсировал ток, взаимно согласующий ритмы.

- Вот ерунда, - разочарованно проговорил Поль. - Она уже спит.

- Смотри, смотри - её губы шевелятся, - горячо зашептала Аша, которой показалось, что и она прозрела в ту реальность, куда её попытался вовлечь друг.

Напряжённо прислушиваясь, Поль вновь уловил то же, что и раньше: «Рашид, помощь...»

- Где его найти? Как с ним связаться? - атаковал он вопросами спящую.

Тогда как Поль видел перед собой лишь круглое личико с закрытыми глазами, Аше вдруг открылось другое видение: мимо неё стремительно мчались огни. Так бывает, когда едешь в автомобиле на большой скорости.

- Я - в машине, кажется, - прошептала она.

- Машина... машина... - настраивался Поль, пытаясь одолеть мучившую его отдышку. - Какая машина?

- Может быть, скорой помощи?

Поль, скорее, представил, нежели увидел мчащуюся по ночному городу неотложку, которая увозила незнакомого ему мальчика. Мысленно он попытался «войти» внутрь автомобиля и воочию увидеть лежащего на каталке. Но что-то белое, какая-то пелена не позволяла разобрать происходящее.

- Что-то мешает видеть - белое такое, - сжал он до боли Ашину руку.

- Это спина врача. Поднимись выше.

«Поднявшись к самому потолку», Поль, наконец, увидел того, кому призывала помочь незнакомая девочка. И сразу же понял, почему, как только он устремил мысль к мальчику, начал задыхаться: Рашиду явно не хватало воздуха, его лёгкие по какой-то причине отказывались работать.

- Эй, Раш, - осторожно позвал его Поль. - Не уходи, побудь с нами.

Напрягаясь, чтобы уловить хоть какой-то знак, исходящий от неподвижно лежащего тела, в следующие минуты он слышал только своё учащенное дыхание.

- Он уже высоко, он хочет разорвать нить... - в волнении проговорила Аша.

- Спроси его, почему... Быстрее! - торопил её Поль.

- Он говорит, что не хочет больше слышать о Боге, который посылает его убивать.

- Скажи ему, что его обманули, что... как там в Библии... Бог есть любовь.

Но Ашино сердце подсказывало иное. Сейчас она ощущала глубокое сострадание к мальчику, чей ум, зашоренный религиозными догмами, вошёл в конфликт с сердечным знанием, неявно высказывающим свой протест. Ах, как нужно было, чтобы Рашид утвердился в правоте сердцезнания и почувствовал поддержку! Аша собрала весь душевный жар, весь пыл своего сердца и молниеносной стрелой отправила огненную посылку мальчику. По-видимому, на какое-то мгновение её тонкое тело, созвуча страстному порыву психической помощи, покинуло физическое. Очнулась она от горячего шёпота Поля:

- Гляди-ка, у него веки дрогнули...

Да, мальчик, обласканный жаркой волной сострадания, успокоился и, в самом деле, возвратился в тело. Но это вовсе не означало, что, вернувшись в этот полный скорби мир, он не захочет уйти опять.

- Мы тебя любим. Ты нужен нам, - обратилась к нему Аша.

- Но я не знаю вас, - ещё не вполне осознавая происходящее, возразил Рашид.

- Мы - новые дети земли. Мы пришли, чтобы насадить на земле новый сад любви. Каждый, кто нас слышит, призван. Ты слышишь?! Ты тоже с нами. И ты должен жить. И нести любовь.

Побудительная сила этих слов потрясла всё существо мальчика. И то, что в нём было зажато, подавлено неприятием, в одночасье раскрепостилось, освободив дыхание от сковывающего его спазма.

- Всё. Мы вернули его, - констатировал врач, отключая аппарат искусственного дыхания.

Но поверх голоса реаниматолога Поль наконец-то услышал звуки голоса Рашида:

- Как мне жить дальше? - уже без отчаяния, но, очевидно, в глубоком раздумье, спрашивал он.

- Ты должен протестовать. Тебе не нужно делать вид, будто тебя не касается то, что происходит кругом. Покажи им, что тебе не нравится! Топай, кричи, объявляй голодовку - только не соглашайся с ними.

Лицо Рашида порозовело:

- Ты прав, мальчик, они из нас воспитывают убийц. А я буду воином. Буду бороться за любовь. Даже если меня убьют. Теперь я не боюсь смерти. Я уже знаю, что такое умирать.

Картинка растаяла. И сейчас же на Поля навалилась страшная усталость. Он отпустил Ашины руки, и они безвольно упали вниз.

- Э, ты как? - насторожился Поль.

Аша ничего не ответила.

- Идти можешь?

На сей раз расслышав её вялое «могу», он встал и с большим трудом помог ей подняться. Словно раненого с поля боя, он повёл обессиленную девочку к морю, и лишь когда вода покрыла им ноги и бедра, отпустил её. Убедившись, что Аша может стоять самостоятельно, он стал понемногу поливать её сверху морской водой.

- Не нужно больше, я сама, - в какой-то момент остановила его девочка и окунулась с головой.

После купания она немного ожила.

- Слушай, откуда мы знали, что делать и говорить? - спросил её Поль, когда они с удовольствием растянулись на берегу.

- Нам помогали.

- Ты уверена?

- Всегда, когда делаешь что-то важное, Учитель и его помощники помогают.

- Я никогда не слышал и не видел твоего Учителя. Не сочиняешь? - засомневался Поль.

- Если очень захочешь, обязательно увидишь... - с глубокой убеждённостью отвечала Аша.

Она продолжала говорить, но Поль уже не слушал: его внимание привлекли шелест песка и какое-то подозрительное сопение, которое постепенно становилось всё громче. Едва он вскочил на ноги, как увидел, что на него несётся что-то белое. Поль инстинктивно заслонил собой Ашу. И тут... луч фонарика ударил ему в глаза.

- Альф, стоять! Ко мне! - послышалось издалека.

- Это - Даля! - обрадовалась Аша.

- Даля, иди к нам! - позвала она.

Когда девушка узнала, по какому поводу соседи собрались на берегу, она охотно присоединилась к ним, отказавшись, впрочем, от предложения старших - с комфортом расположиться в плетеном кресле.

- Я тут с детишками посижу, - сказала она, усаживаясь между Ашей и Полем.

- Как здорово, что я вас встретила, - облегчённо выдохнула Даля. - У меня сегодня жуткий день был.

И почуяв «спиной», что фрау Алекс и Вэн прислушиваются к разговору, перешла на шёпот:

- Сегодня у меня была предварительная приёмка работы. Приехал мой хозяин - денежный мешок - и начал ходить по комнатам, всюду тыкать пальцем. И это ему - не так, и то - не так... Я ему стараюсь вежливо объяснить, что нужно учитывать освещённость помещений в разное время суток, что в зависимости от этого подбирается колер и фактура красок и тканей. А он... представляете?.. на меня голос начинает повышать. Вот тогда я остановилась. И знаете, что сделала?

- Наверное, застрелила его, - хихикнул Поль.

- Почти, - усмехнулась Даля. - Я просто-напросто заорала на него. Я орала так громко, что удивлялась, как у меня не лопнули барабанные перепонки. Он даже попятился. Я ему сказала, что если ему не нравится, пусть зовёт другого дизайнера. И пусть этот другой делает для него любые дурацкие переделки. Я кричала, что мне в таком случае не нужны его вонючие деньги и чтобы он никогда не упоминал моего имени, демонстрируя то уродство, на котором он настаивает. Конечно, он тоже что-то орал мне в ответ. Но мне было наплевать.

Под конец рассказа Даля так разошлась, что не заметила, как с шёпота перешла на крик. Заразившись её эмоциональностью, Поль включил воображение:

- Когда ему надоело, он стукнул тебя по башке! Нет, он выхватил пушку и...

- Нет, нет и нет! - перебила его девушка. - Представьте себе, он просто заткнулся. Мы оба заткнулись. И тогда я поняла, что никогда ещё не слышала такой тишины. А потом буквально офонарела: мой «сундук»... тихим голосом... сказал, что на всё согласен.

- Вот это супер! - присвистнул Поль.

- Супер - то, что я поняла: человека можно убедить только тем способом, к которому он привык. Привык, что криком берёт тот, на чьей стороне сила, - так ему даже думалку отшибло: сразу на всё согласился.

- Слушайте, а самое главное, я поняла, что когда хочешь чего-то добиться, нужно приложить все силы. Все-все... понимаете?.. Только тогда можно рассчитывать на результат.

Даля как-то умиротворенно затихла, и из глубины всеобщего молчания раздался тихий задумчивый голос:

- Звезда упала.

Им, как и всем остальным людям, был неведом особый ритм звездопада, вернее, метеоритного дождя. Сверкающая, огненно начертающая дуга в мгновение ока вспыхивала в непроницаемой черноте неба и тут же гасла. Следующая могла появиться и мгновение спустя, и через несколько минут. Так атмосфера Земли встречала небесных странников, позволяя им лишь до известной степени приблизиться к её планетному телу. Так жители Земли зачастую встречают посланников высших миров: восторгаясь необычным, они упускают возможность возвысить мышление и принять в сознание нечто большее, чем то, что им доводится видеть каждый день.

Для Аши сгорающие частицы метеоритного потока были вестниками - свидетелями существования прекрасных планет, которые населяли необыкновенные существа, способные к постоянной, ничего не требующей взамен отдаче энергии, именуемой землянами любовью. Наблюдая за мельканием огненных штрихов, она чувствовала особую близость к Учителю, вспоминала его учеников - обитателей взорванной планеты - и посылала всем приветы. Привет, Ило, привет, Гла, привет тебе, милая Ану! Никого не забыла Аша: ни целительницу Дару, ни ее отца Оэля, ни самоотверженного малёвника... Пытаясь припомнить, как звали последнего светоносца, вызволенного Арашем из подземного плена, она пропустила не одну надземную вспышку. Зато смогла заметить, что они чрезвычайно участились, и теперь небо было практически исчерчено тонкими сияющими линиями, которые постепенно превратились в отдельные сверкающие точки.

Этот разноцветный круговорот сопровождал Ашу во время её полёта - стремительного перемещения по одному из доступных для неё путей Вселенной. С каждым мигом лёт огней становился всё прекрасней и ярче... А затем одним махом мелькание прекратилось и новое чудесное явление предстало перед Ашиным взором. На неё смотрело множество снежнооких созданий - простых по форме, но прекрасных по существу - цветов, собранных на одном дереве. Они казались абсолютно одинаковыми, однако воспринимались как отдельные самостоятельные сущности. Присущая им магия белого цвета позволяла при изменении угла зрения наблюдать радужность, перламутровой волной пробегающую по лепесткам. Казалось невозможным наблюсти различия ни в звуке, ни в запахе... И всё же Аша слышала целый хор удивительно нежно звучащих голосов, которые поразительно сливались в завораживающем унисоне. Стоило ей пристальнее присмотреться к одному цветку, чтобы попытаться уловить его индивидуальность, как остальные тут же подключались к возникшему току общения, словно ни на мгновение не мыслили своего существования отдельно друг от друга.

Пошёл дождь. Так подумала Аша. Хотя поток, проливающийся сверху в виде отдельных тонких струй, мало напоминал земную воду. Его ослепительные волосяные штрихи, аккуратно разлиновывающие пространство, сполна поглощались поверхностями, на которые попадали, заставляя их светиться ярче, волшебней. Аша на себе прочувствовала ту слабую колющую вибрацию, которую вызывал в её теле «дождь». И если раньше она ощущала, как восторг заливает её отдельными волнами, то теперь, под действием «небесного электричества», его вибрация утвердилась в сердце так мощно! Гармонизируя сознание, она прекратила всякое разделение мысли и чувства, обнаруживая их первозданное единство.

Перемены в окружающем стали заметны лишь тогда, когда «дождь» прекратился. Опамятовавшись, Аша увидела возле себя уже не одно-единственное дерево, но многие десятки, щедро усыпанных цветами экземпляров. Как-то не враз она заметила, что весь этот сказочно цветущий, благоухающий и звучащий сад постепенно отдаляется, и чем сильнее её желание приблизиться к нему, тем большим становится расстояние между ней и его удивительными обитателями.

Разочарование? Нет, скорее патина лёгкой грусти покрывала прочие чувства, когда Аша проснулась. А проснулась она уже утром, в своей раскладной кровати, в светлой комнате, щедро одаренной солнечной лаской. Но даже солнышко в это утро не могло примирить её с необходимостью возвращения к земному существованию. Может быть, впервые с начала опыта приобщения к надземному, контраст между мирами воспринимался её чутким сердцем так остро. И возможно, впервые «взрослое» чувство одиночества сдавило ей горло.

Слезы прозрачной пеленой застилали взор, искажая своими линзами световые пятна на стене напротив. Мало-помалу отвлекаясь от своего горя, Аша присматривалась к игре солнечных лучей и будто прозревала в них какие-то изображения. На мгновение ей даже показалось, что она видит лик Учителя.

- Учитель! - тотчас же вспыхнуло в её сознании.

И разом, как обрушивается от взрыва камень, разрушилось, обратилось в мельчайшую пыль и рассеялось всякое сожаление, вся печаль и туман обособленности. И снова Аша услышала голос мира в его неразрывном единстве и себя в нём - неотъемлемую частицу целого.

 

 

Глава 30

Знаки

 

У Аши было много поводов разговаривать с морем. Ведь рядом, зачастую, не было никого, кто был способен разделить с ней её восхищение красотой мира. Она не могла доверить окружающим рассказ о чудесных явлениях, связанных с её полётами на другую планету, или о встречах с Учителем. От нечего делать Аша бродила вдоль берега по мокрому песку и, обращаясь к морю, почти неслышно говорила:

- Ты - такое огромное, что не поместишься ни на одной картине. Можно, правда, изобразить тебя совсем махоньким. Но тогда это будешь не ты, а лужа какая-то. Ведь под водой у тебя целый мир - особенный, удивительный... Ой, смотри, крабик! Надо же, такой крошечный, а уже щипается.

Краб, который успел цапнуть Ашу за палец, ни в какую не желал смирно сидеть у неё на ладони. Он так и норовил соскользнуть в воду.

- Плыви, - отпустила его Аша и ещё некоторое время наблюдала, как медленно передвигается кроха по дну.

Взгляд человеческий не может проникнуть сквозь толщу воды, а солнце может. Аша вдруг подумала, что и у солнца, которое несёт свет и радость, есть свои ограничения. Его лучи не могут добраться до самых глубоких морских глубин. Они и сквозь землю не проходят. Зато... сейчас ей припомнились слова Араша, не раз сказанные им ученикам:

- Мысль ваша вездесуща. Она проникает всюду. И как гонец несёт весть: радостную или печальную - в зависимости от того, что вы в неё вложили. Радостная умножает в мире радость, а печальная - скорбь. Ваша хорошая мысль кому-то помогает, побуждает к совершению добрых дел. Когда же мысль ваша плоха, она непременно подтолкнет незнакомого вам человека, или даже многих, к поступкам безрадостным, а то и преступным.

Ашин взгляд, машинально скользивший по берегу, наткнулся на склонённую над книгой фигуру фрау Алекс. И тут ей пришло в голову, что высказанные ею мысли о свободе, о необходимости независимости мышления могли подтолкнуть эту уже немолодую женщину к очень важному в её жизни выбору: продолжать пребывать в рабстве у собственных закоснелых представлений о «правильной» жизни или же постараться изменить мышление, а с ним и самый способ существования в этом мире.

- Фрау Алекс, - подошла к ней Аша, - Вы, случайно, не передумали уходить?

Немка посмотрела на девочку поверх очков и холодно ответила:

- Нет, не передумала.

- А куда Вы пойдёте? - допытывалась Аша.

- Пока не знаю, - во взгляде Алекс сквозила неуверенность и тенью набегающий страх.

Как-то само собой у Аши вырвалось:

- Если Вам некуда больше идти, приходите жить к нам. У нас квартира большая. Есть ещё целая пустая комната и кладовка.

Голос девочки был полон искренней горячности, и вместе с тем его тёплая, участливая интонация не могла не растрогать истосковавшуюся по доброму слову женщину. По укоренившейся многолетней привычке, прежде чем ответить, она медлила, приглядываясь к Аше: не сыграла ли та с ней злую шутку. А после как-то разом расслабилась и заулыбалась:

- Хочешь, почитаю тебе из книги? Она, правда, написана стихами, на немецком языке. Но я переведу понятно.

Наверное, если бы Аша вдруг отказалась её слушать, фрау Алекс всё равно стала бы декламировать вслух строки великой поэмы, чтобы дать выход переполнявшему её чувству благодарности, раздуть слабенький, но ярко вспыхнувший огонёк надежды. Когда Аша устроилась напротив, она, вначале несколько запинаясь, но потом всё с большим воодушевлением принялась за пересказ:

- В одном древнем королевстве жил мудрый король и его прекрасная супруга королева. Тогда вокруг королевства шли войны. Но король всегда стремился к миру для своих подданных и не хотел войны. И всё-таки, в то время когда у него родился сын, для спасения своего народа он был вынужден вступить в битву. Покидая замок, он попрощался с красавицей королевой и напоследок вручил ей розу.

- Эта роза, пока я жив, никогда не увянет. Этот цветок может говорить со мной на языке сердца. Где бы я ни был, лепесток, оторванный от розы, принесёт мне весть от моей возлюбленной супруги, и я всегда сумею прийти ей на помощь.

Так сказал король, вскочил на коня и выехал за ворота, чтобы возглавить свое войско.

А на следующий день неприступные стены королевства осадил неприятель. Глава соседней державы, который ещё недавно уверял соседа-короля в своей преданности, называя другом, теперь решил присвоить его владения.

Когда королева узнала о совершённом предательстве, она тотчас же взяла в руки неувядающую розу и с сожалением оторвала кораллово-красный лепесток. Лепесток упал на пол, и пространство содрогнулось. Здесь так и говорится, что звук падения стал слышен королю. Встревоженный этой вестью, он послал часть своего войска к воротам королевства. Когда воины короля появились в тылу врага, застигнутые врасплох чужеземцы обратились в бегство.

Но соседний король не оставил своих преступных намерений. Он решил покорить жителей приглянувшихся ему владений с помощью хитрости. Переодев своих верных людей монахами, он послал их в соседнее королевство сеять смуту и рознь.

Когда королева узнала об этом, она вновь оторвала лепесток от дивной розы. Он упал оземь и послал в пространство сигнал тревоги. Король немедля узнал об опасениях своей суженой и ей - спящей - показал, как следует поступить. И уже рано утром все монахи-заговорщики были взяты под стражу и упрятаны в глубокие подвалы крепости.

Однажды, когда, тоскуя по мужу, королева ненароком дотронулась до неувядающей розы, от неё сам по себе отделился лепесток и упал на пол. Встревоженная, королева велела всем своим поданным усилить дозор и вскоре убедилась в своей правоте: от мужа пришло послание. В нём говорилось, что во дворце зреет заговор и двое предателей по наущению коварного соседа готовятся похитить младенца-сына, чтобы после потребовать за него выкуп.

Королева уже устала от бесконечных тревог, но в один день они показались ей ничего не значащими. А произошло это тогда, когда она увидела, что неувядающая роза опустила свою головку. Теперь ей стало ясно, что её любимый супруг находится в опасности.

Ни минуты не колеблясь, она вскочила на коня и в сопровождении доверенных людей поскакала к мужу. Когда она прибыла на место, оказалось, что король тяжело ранен и пребывает в беспамятстве. Тогда королева обратилась к его сердцу и стала умолять его дать силы угасающему телу. Она и сама целыми днями отдавала весь жар своей души, чтобы поддержать течение жизни в любимом. И вот однажды она заметила, что роза, данная ей мужем, подняла головку. Тут так и сказано, что неувядающая сила огненного чувства ведёт к победе.

- Получается, король остался жив, - обрадовалась Даля, когда Аша рассказала ей эту романтическую историю.

Они сидели на берегу, любуясь представлением вечерней зари, когда на горизонте, на фоне празднично декорированного неба появилась яхта. Создавалось впечатление, что она идёт к берегу. Встав у кромки воды, хорошо было наблюдать за её плавным ходом, крылатостью наполненных ветром парусов...

Яхта была уже совсем близко, когда тот, кто стоял на носу, начал призывно махать руками.

- Если вокруг больше никого нет, - озираясь по сторонам, говорила Даля, - значит, это нас зовут.

- Ну что, поплыли? - озорно блеснули её глаза.

Когда сильные мужские руки помогли им подняться на борт, они очутились в царстве сияющего полировкой благородного дерева, солнечного блеска латуни, под громадой высоко вознесённых белых полотен. Стремительное движение - так и хотелось сказать «полёт», - вольно рассекающее волнующийся водный покров, очаровывало ощущением свободы, усиленным лаской влажного морского ветра.

Поглощённая наблюдением то за ходом судна, то за лёгким движением штурвала, послушного воле одного из молодых людей - коренных обитателей здешнего удивительного мира, - Аша едва замечала, что творится вокруг. Её внимание приняло иное направление лишь тогда, когда, перебивая говор ветра в парусах, до неё донесся громкий крик. Кричала Даля. В её нечётко различаемой речи слышался гнев. Состоящий с ней в диалоге мужской голос тоже был полон раздражения и гневливых нот.

Ход яхты замедлился, а после, изменив курс, она направилась к берегу. Когда до него оставалось метров двести, судно замерло - замерла и музыка его движения, которую так и не успела вполне усвоить Аша. Она с удивлением наблюдала, как, сердито махнув рукой, за борт прыгнула Даля, как, вынырнув, стала звать её к себе. Прыгать с такой высоты было страшно: Аша ещё только училась плавать и опасалась, что не вынырнет. Но всё обошлось. Поддерживаемая Далей, она доплыла до прибрежной мели и, тяжело дыша, встала на ноги.

- Всё, дальше не пойдём, - сказала Даля. - Будем идти по воде, вдоль берега. Подозреваю, что тут везде частные владения.

Стемнело. Монотонное передвижение в тёплой воде усыпляло. Чтобы взбодриться, Даля заговорила:

- Какая же я всё-таки дура!

- Это неправда, - возразила Аша, останавливаясь.

- Иди-иди, не стой, - подтолкнула её в спину Даля. - Нам ещё часа два ластами работать.

Убедившись, что впереди идущая девочка, снова активно задвигалась, она, наконец, позволила себе высказаться:

- Ведь знаю же, что у мужиков одно на уме. Просто так никогда девушку развлекать не будут. А купилась, как последняя лохушка. Только остались вдвоём, он тут же приставать начал. Я ему, конечно, сразу ультиматум: или он нас высаживает у берега, или мы прыгаем в открытое море, и на его грязной совести будут две загубленные невинные жизни.

- Учитель говорил: лучше ошибаться в действии, чем пребывать в бездействии, - отозвалась Аша.

- Я всегда так поступаю. Но почему-то каждый раз наступаю на одни и те же грабли.

- Одному мальчику, которого часто ругали, Учитель сказал, что он сначала делает, а после думает. Что ценно не действие само по себе, а осознанное действие.

- Да, умная книжка тебе попалась, - вздохнула Даля. - У тебя самой-то так получается?

Аша не сразу дала ответ. Она понимала, что, несмотря на важность предварительного размышления о будущих действиях, именно те из них, что родились без колебаний ума или шаблонных решений, были верными. В памяти вдруг всплыло ещё одно наставление Учителя:

- Обратись к своему сердцу, и оно укажет тебе: правдив ли ты. Сердце - осёлок истинности.

- А и верно, сердцем-то я чуяла, что всё неспроста, - задумалась Даля. - Вот и сейчас что-то не то. Посмотри на море.

Там, куда она указывала, замелькали прыгающие вверх-вниз огоньки, а немного погодя к размеренному шуму прибоя присоединился рокот мощного лодочного мотора.

- Слушай меня внимательно, - обняла Даля за плечи девочку. - Кто бы это ни был - частники, менты или погранцы - изображаем русских дурочек. Мол, заблудились, никаких языков не знаем. Тебе вообще лучше молчать. Поняла?

Аша никогда не признавала навязанные ей обвинения, не изображала непричастность тогда, когда чувствовала, что мотивы её поведения соответствуют её убеждениям. Отстаивая свою правоту, она нередко наживала недоброжелателей и порицания. Однако сейчас, когда луч прожектора, выхвативший из ночной тьмы две съежившиеся фигурки, безжалостно бил по глазам, она решила что поступит так, как просила Даля. Их невиновность в чужих - в совсем чужих, инородных - глазах могла быть расценена как преступление, и в то время как Аше не грозило ничего, её подруга могла оказаться в беде.

Подняв девушек на борт катера, полицейские посмеивались над их беспомощными оправданиями («не понимаем», «русские»), но Даля знала, что это показное добродушие, едва они прибудут на место, сменится требовательным: «предъявите паспорта», «предъявите визы», «предъявите вид на жительство»... Пока она готовилась отвечать на вопросы, катер уже причаливал к берегу.

- Это наши! - радостно выкрикнула Аша, ещё издали завидев на привычном месте около шезлонгов фрау Алекс, Вэна и рядом небольшую фигурку Поля.

Когда при свете полицейского прожектора началось разбирательство - кто есть кто, - Поль незаметно стал оттеснять Ашу из сектора света. Очутившись в темноте, он недолго ещё прислушивался к разговору, а потом облегчённо вздохнул:

- Всё, пойдём домой. Мы им уже не нужны.

По дороге Поль пожелал узнать о причине внезапного загадочного исчезновения с пляжа двух подружек.

- И это всё? - с недоумением спросил он, выслушав историю катания на яхте и благополучного возвращения.

- Всё, - пожала плечами Аша.

- Эх, ты... - разочарованно протянул Поль. - Я ведь с тобой связывался... И не один раз. Пока Алекс катала истерику - звонила в полицию и доводила комиссара до белого каления, - я сидел и сканировал.

- Ой, помню! - вдруг встрепенулась Аша. - Я стояла возле руля. В один момент мне показалось, что вижу твоё лицо... Точно. Ты ещё улыбался.

- Но я же реально увидел тебя у штурвала! И главное, ты мне ответила!

- Я?!

- Ты тогда сказала: «Всё в порядке».

Аша не могла взять в толк, как молниеносно промелькнувшая мысль о Поле способна была развернуться в словесный ответ, не могла она припомнить и следующих фактов их ментального контакта, хотя Поль уверял её в обратном:

- Видел, как ты передрейфила, когда нужно было прыгать. А когда ты сиганула вниз, я представил, что тащу тебя из воды наверх. Потом уже по воде ты шла и что-то говорила... Даже что-то такое услышал... «Действие» какое-то или «бездействие»... - нет, теперь уже ни черта не помню...

- Я говорила: «лучше ошибаться в действии, нежели быть в бездействии».

- Есть контакт! - подпрыгнул Поль.

Сейчас, как никогда раньше, он убедился в необходимости пристального внимания к знакам - указателям видимо-невидимым, - которые на каждом шагу расставляет жизнь, и умения их распознавать.

 

 

Глава 31

К звёздам

 

Высоко над землёй - там, где глаз пытается усмотреть вечность, - горит дивный огонь. Стремлением заключить планетное тело в свои объятия он напоминает радугу. Однако пытаться определить оттенки, которыми она изобилует, кажется невозможным: её полотно живёт и трепещет, как изменчивое пламя. Дыхание его сопровождается тонким мелодичным звоном. Богатству оттенков бесконечно разнообразного спектра соответствует такое же многообразие звуковых вибраций. Самым удивительным образом сочетаются сияющие пламена живого дара неба. Не менее насладительно для слуха гармоничное слияние множества тонких, словно серебряных, звонов.

Когда Ашин восхищённый взор останавливается на чарующей игре красок, его магнетизм выделяет из животрепещущей огненной сущности дочернюю искру, позволяя на миг услышать её уникальный прозрачный голос.

- Дзень! - падает вниз искра, насыщая пространство радостью... но не исчезает, а продолжает мерцать в окружении себе подобных.

Аша всё смотрит и смотрит в небо, то умножая рой мимолетных огоньков, то любуясь их обворожительным танцем. Она играет с радугой, и радуга играет с ней, расцвечивая небо красочным фейерверком. Увлечённая, она не сразу замечает, как её поднятые к небу руки покрываются цветочным узором. Откуда цветы?

Первоначальное удивление сменяется ещё большим, когда Аша вдруг понимает: дар цветов прислан не извне, но предоставлен самим телом. В нём каждая клеточка живёт и работает, подобно цветку, опутанная целой сетью тонких нитей, связующих её с миллионами других. Стоит лишь пошевелить пальцем, как в сложном переплетении нервов вспыхивает и распространяется чудный огонь, окружая цветы радужным свечением.

- В красоте всегда таится радуга! - эта догадка зажигает Ашину душу новой вспышкой восторга. - Для того чтобы приобщиться к радуге мира совсем не обязательно перемещаться на иную удивительную планету. Нужно просто зажечь все огоньки своего существа, и они сложатся в красоту радуги. Выходит, красота всегда рядом!

О, это было непросто! Было совсем нелегко изобразить на холсте живой трепет радуги. А ещё правдиво рассказать о том, как её света искрами нисходят на землю, обнаруживая в траве, цветах и даже в играющих детях - мальчике и девочке - родственную способность к самосвечению. Краски подбирались с трудом, нужные оттенки так и норовили ускользнуть. По окончании работы пальцы - незаменимые инструменты точного подбора гармоничных цветов - сами напоминали палитру. И отмывать их пришлось, ох как, долго...

В полуоткрытую дверь ванной комнаты доносилась полная раздражения речь фрау Алекс, в который раз возмущенной отсутствием у девочки «малейшего представления о порядке и режиме...» «Комната загажена, обеденное время давно минуло...» Ашу не касалось волнение немки. Всей душой она стремилась к охранению чувства прекрасного, подаренного сновидением, а оно, как ни жаль, мало-помалу угасало. Особенно под влиянием того, что приходило извне. Например, забавной песенкой телефона, которая уже не раз призывала её к общению.

- Аша, детка, в чём дело?! - звенел в трубке встревоженный мамин голос. - Мы с Эликом тебе с утра названиваем, с днём рождения поздравить хотим, а ты - «не доступна» или трубку не берёшь...

- Надо же... совсем забыла о дне рождения, - удивилась Аша, сознавая, что совсем не огорчена.

Нуждалась ли она в нарочно устроенных праздниках, когда само небо нередко вовлекало её в удивительный процесс нахождения новых источников радости и вдохновения?

- Мама, я люблю тебя! - вспыхнула Аша, разом отвечая на все мамины вопросы. - Ты для меня самая замечательная!

Мамин взволнованный голос, ласка её сердца вносили яркие краски и в без того чудесный эмоциональный строй Ашиной души, умножая чувство любви и благодарности. Явным диссонансом звучали на этом фоне громкие реплики фрау Алекс, которые шли откуда-то со двора.

- Что я опять сделала не так? - недоумевала Аша.

Она пошла на голос и вскоре убедилась, что причиной недовольства немки на сей раз является не она. На террасе в окружении Вэна, фрау Алекс, пластиковых пакетов и другого багажа она увидела Далю. Девушка то и дело хваталась за вещи, порываясь как можно быстрее покинуть дом Соловьёвых. Однако Вэн останавливал её, в то же время пытаясь утихомирить возмущённую Алекс.

- Что Вы себе позволяете? - выговаривала она охраннику. - Пустить незнакомого человека в дом! А если приедет хозяин?

- Вы прекрасно знаете, что сегодня не приедет, - парировал Вэн, не изменяя своей извечно бесстрастной интонации. - А завтра с самого утра я отвезу её в аэропорт.

- Люди попадаются разные... - начала было Алекс, но тут в окно второго этажа высунулся Поль:

- Если Вы сейчас же не замолчите, я буду мочить Вас из шланга!

Алекс недовольно поджала губы и, обращаясь к Дале, сухо заметила:

- Что ж, ночуйте... А Вы... - показала она пальцем на Вэна, - если случится что... будете отвечать.

Когда немка ушла, девушка тяжело опустилась в кресло:

- Господи, какая невезуха...

- Да, Ашка, никогда об меня так ещё не вытирали ноги, - вздыхала она, обнимая за талию стоящую рядом девочку. - Сначала меня хозяйское семейство погнало: вроде как самим жить негде... Даже во дворе переночевать не разрешили... Похоже, месть у них такая - за то, что голос подняла на их папеньку. А чего ваша мадам взъелась? Не пойму. Наверно, решила, что я воровка. У меня, что, на лбу написано?

- Энергетика у тебя такая...

- Какая?

- Боевая, что ли... - почесал макушку Вэн.

- А может, у остальных не всё в порядке? - с некоторым вызовом сказала Даля.

- Ну, фрау наша чересчур боязливая. Вечно перестраховывается.

- Да она не злая! - подхватила Аша. - Пойдём, будешь ночевать в моей комнате.

Но Даля категорически отказалась заходить в дом, утверждая, что её вполне устроит ночь в кресле на террасе или на худой конец - в шезлонге у бассейна. А уж если ей принесут водички, то она по гроб жизни будет благодарна своему благодетелю.

К вечеру, однако, когда подошло время ритуального позднего купания, Даля уже шутила:

- Пойдём на море или предадимся буржуазному кайфу у бассейна?

Тремя голосами против двух был принят второй - менее обременительный - вариант. В меньшинстве оказались Аша, которая всегда предпочитала живое море тесному стерилизованному мирку бассейна, и Вэн, любивший на ночь глядя хорошенько поплавать.

Небо, щедро затканное звёздами, раскинуло свой полог над миром, уводя взгляд в несказанные дали, увлекая мысль прочь от земли.

- Там, в небе, есть звёзды, на которых всё не так, как у нас, - заговорила Аша, всматриваясь в блестящую россыпь в надежде отыскать среди множества одну-единственную - ту, что является в снах.

- А давайте рассказывать про звёзды, где людям живется лучше всего, - вдруг предложила она.

- В таком случае, не про звёзды, а про планеты, - поправил её Поль.

Он, как и остальные, славно устроился в удобном шезлонге и, лениво потягивая лимонад, бесцельно шарил глазами по небу.

- А, вообще, кто придумал, тот пусть и начинает, - заметил он, отнюдь не рассчитывая, что Аша решится обнародовать свои фантазии.

Но Аша, как будто ждала этого сигнала, откликнулась сразу:

- Я бы подарила людям звезду, на которой всегда горит радуга. Очень большая и очень красивая. Люди будут смотреть на неё и радоваться. Моя звезда - радужной радости.

- Если всё время смотреть на одно и то же, оно скоро надоедает, и его перестают замечать, - засомневался Поль.

- Ты же замечаешь любимого человека. Маму, например. Так и радугу на моей звезде все любят и всегда ей радуются.

Нельзя сказать, чтобы Ашина придумка осталась незамеченной, но желания принимать эстафету она не вызвала. А, может, наоборот, именно она побудила присутствующих к размышлению. Уже спустя несколько минут, отложив в сторону недоеденное яблоко, заговорила Даля:

- А на моей звезде у каждого человека будет всё, что ему нужно: пища, одежда, большое светлое жилье. А главное... больше всего времени люди смогут уделять творчеству. Сочинять музыку, стихи, рисовать...

- А наука? Ведь тоже творчество... - подсказал Вэн.

- Ну, и наука, конечно. Если она творческая, а не застывшая, как это у нас бывает.

И снова умолкли человеческие голоса. Снова доминантой возобладала музыка ночи - мерный плеск волн под неумолчный стрекот цикад. Неожиданно в этот сыгранный ансамбль затесался неуверенный голос фрау Алекс:

- На моей звезде никто не будет страдать без любви. Каждый ребёнок будет иметь много тех, кто его любит... Не только родственников. А каждый взрослый получит круг друзей... Для них он - самый лучший, самый любимый.

Такой ход мысли ни у кого не вызвал возражений, но Поль явно стремился к более широким обобщениям:

- Моя планета будет страной живой мысли. Кто чего пожелает, то немедленно и сбудется.

- А если мысли у него будут поганые? - насторожилась Даля.

- Ну, допустим, плохие мысли сбываться не будут... - задумался Поль, а потом решительно оставил эту идею:

- Нет, как-то это слишком неопределённо.

- Может, на этой планете люди будут думать только по-хорошему? - предположила Аша.

- Может... Но это уже полная фантастика.

Аше очень хотелось сказать, что она знает такую планету, где всё вокруг источает любовь и радость и совершенно бескорыстно делится с теми, кто испытывает недостаток этой энергии. Но она понимала, что её рассказ был бы воспринят как чудачество.

Последнее слово было за Вэном. Однако он явно не спешил прерывать затянувшуюся паузу, а когда его стали просить высказаться, начал отнекиваться, утверждая, что не сумеет придумать ничего лучшего, чем то, о чём уже было говорено. Когда же его оставили в покое, он вдруг заявил, что на своей планете он установил бы правление Бессмертных. На вопрос, кто такие Бессмертные, ответить он затруднялся, но уверял, что мудрые правители, которые никогда не будут заменены правителем-невеждой, всегда знают, что нужно их народу. И потому могут сделать народ счастливым, даже если он ещё не способен думать совершенным образом.

Этот по-земному здравый проект был одобрен как наиболее жизненный, хотя Аше он показался не слишком удачным. Может ли правитель, даже если он великий, своими указами сделать всех счастливыми?..

В эту ночь мечты заслонили реальность, эта ночь пьянила и околдовывала своей красотой. Нелегко было оторваться от блаженного погружения в её созерцание. Однако нашлась «трезвая голова», которая обнаружила, что, засидевшись далеко за полночь, дети немыслимо нарушили режим.

- Девочка, быстро, быстро, - побуждала Ашу зайти в дом фрау Алекс.

Но Аша не соглашалась, настаивая на том, что будет ночевать вместе с Далей. По-видимому, немка устала и на длительные уговоры у неё не доставало сил. Уже взявшись за ручку входной двери, она обернулась к Аше:

- Вот что я тебе скажу. Рядом с этой авантюрной девушкой ты находишь неприятности и учишься плохому. От таких людей нужно держаться далеко.

- Рядом с Далей я учусь помогать, - не согласилась Аша. - Ведь каждому бывает нужна помощь.

- А-а, - махнула рукой фрау Алекс. - Пара сапог на одну ногу.

Такая интерпретация известной поговорки рассмешила девушек. А когда смех иссяк, Даля сказала:

- Знаю я таких людей. Пока им плохо, они жалостливые, а как только на коне, так сразу нос задирают. Неустойчивые они какие-то.

- Это потому, что у них мало любви, - решила Аша.

И хотя она замолчала, её сердце продолжало говорить, обращаясь к Учителю:

- Это самый удивительный день рождения в моей жизни! Спасибо Тебе. Это ведь Ты помог мне полететь Туда и увидеть Радугу. А потом подсказал всем лучшие мысли о дальних мирах... Люблю Тебя, мой Учитель!

 

 

Глава 32

Помощь

 

Аше, как новичку авиаперелётов, уступили место у иллюминатора. Едва её взгляд получил возможность следить за стремительной сменой пейзажей снаружи, её мысль немедленно покинула пределы салона самолёта.

Как часто в своём воображении она отрывалась от земли и, наконец, сегодня могла испытать это наяву, хоть и при помощи аппарата. Как часто раньше она представляла, что долетает до огромных белоснежных громад облаков и поднимается над ними и выше. Теперь её мечта сбылась, и даже созерцание сравнительно однообразной панорамы малооблачного голубого неба не могло ей наскучить.

От предложения позавтракать Аша отказалась. Оно показалось ей нелепостью - такой же, как если бы она увидела жующую во время перелёта птицу.

- Как это всё-таки несправедливо, - думала она, - человек может всё, что умеют животные. Или почти всё. А вот главное, что умеют птицы, не может. И не сможет никогда. А вдруг сможет?

Аша закрыла глаза и представила себя летящей... Вот как такие тонкие руки, как ими ни маши, смогут оторвать от земли такое здоровенное тело? У птиц-то всё иначе. Разве что моторчик какой-нибудь приделать... Или же мысль... Эта ведь может всё. Для неё не существует ничего запретного. Так любил говорить Учитель. Учитель, где Ты?!

Аше представился большеглазый лик Араша, его огненный, будто насквозь, пронизывающий взор и тут... она почувствовала хлопки по руке.

- Ашка, проснись, - теребил её Поль и, не дожидаясь, пока она откроет глаза, стал громко говорить у самого её уха:

- Меня сегодня с самого утра девчонка достает. Ну, та, которая нас тогда к Рашиду звала. О чём-то рассказывает - ничего не понять. Давай, подключайся!

Ах, как не хотелось Аше отрываться от общения с любимым Обликом! Но в её представления о смысле земного существования очень органично вплеталась подвижническая мысль о помощи. И потому она без сожаления подключилась к мысли Поля, пытаясь настроиться на приём пойманного им сигнала.

Как уже не раз бывало прежде, её искреннее, сердечное сочувствие помогло ей быстро сосредоточиться на избранном объекте.

- Я - Маришка, - откуда-то издалека слышался девичий голос.

- Я - Маришка, дежурная по району, - снова сигналил он.

- Какой район, какой город? - допытывался Поль.

- Николаевский, Николаевск...

- Ты что, наша?!

- Это ты - наш. Ты кто?

- Я - Поль. А со мной ещё Аша.

- На связи только с тобой. Из наших ещё знаю Зайку и Пифа.

Аша всё пыталась увидеть девочку говорящей, но совместить «картинку» и звук речи ей не удавалось.

- Зачем вы дежурите? - продолжал «сканировать» Поль назвавшееся «Маришкой» сознание.

- Мы смогли связаться друг с другом в городе. Нас, кажется, шестеро. Дежурим, спасаем детей.

- Я тебе зачем? Я за тысячи километров от тебя, - недоумевал Поль.

- Случай, вроде, сложный. Как тогда с Рашидом. Смотри. Вот девочка...

- Не вижу! - напрягся Поль.

Он сильнее сжал Ашины пальцы, пытаясь проявить тот смутный ментальный образ, который пыталась передать ему Маришка. Но, как и в прошлый раз, Аша увидела первой.

Девочка, лет тринадцати, медленно идёт по ступенькам вверх. По отсутствующему взгляду можно догадаться, что движению её мысли препятствуют какие-то сильные негативные переживания.

- Ну, что там у неё? - некстати врывается в ухо голос Поля.

- Я сама тебе скажу, когда узнаю. Ты меня сбиваешь, - отвечает Аша, вновь пытаясь сосредоточится на незнакомой девочке.

Но отчего-то теперь экран её сознания занимает юноша. Он напоминает Аше брата - такой же темноволосый, улыбчивый и, пожалуй, одного с ним возраста. Юноша не один. С ним рядом девушка. Она держит его за руку, целует его. Аша недоумевает: неужели не может настроиться?

- Видишь сейчас парня и девушку? Они целуются, - сообщает она Полю.

- Тьфу, они сейчас такое вытворяют, что лучше тебе не видеть, - разъединяет «цепь» Поль.

Он открывает глаза и потирает руки, как будто это может помочь ему избавиться от навязчивого, неприятного образа. Аша смотрит на него с удивлением.

- Они - голые, - с раздражением замечает он.

- Кто?!

- Девица эта, которая по лестнице бредёт, и мужик.

- Я совсем другую девушку видела...

- Тогда понятно, - хлопает себя по колену Поль, - значит, она застукала своего любимого с другой. И теперь с ума сходит.

- Поль, нужно ей помочь, - берет его за руку Аша.

Отныне они сопровождают идущую, не пытаясь «влезть» в её смятенную, отуманенную страстями душу. Они следят за каждым её движением - так же, как и Маришка - на том конце «провода».

- Лезет на чердак. Может, прыгнуть хочет? - предполагает она.

- Быстро за ней! - командует Поль.

- Как?! Я далеко, - теряется «дежурная по району».

- В машину!

Перед Ашиным внутренним взором мелькает волевое лицо в шлеме. От облика воина веет холодом и жестокостью, и Аша понимает, что нечаянно проникла в «генеральское прошлое» Поля.

Девушка медленно ступает по плоской крыше высотного дома. Словно из бочки, до Аши доносится глухой бубнящий голос. Это Маришка пытается что-то сообщить, поднимаясь на последний этаж в лифте.

- Что мне делать? Что? - волнуется она, останавливаясь у лестницы, ведущей на чердак.

- Беги наверх! Следи за ней, но не показывайся, - направляет её Поль.

Аше немного страшно. Девочка идёт к краю крыши.

- Что-то должно быть сильнее, чем её неудавшаяся любовь. Какое-то чувство в её душе должно вспыхнуть ярче и вернуть её к жизни, - понимает Аша.

Она посылает несчастной любовь, нежное сочувствие - её сердце трепещет от напряжения... Но, увы, целительная огненная энергия рассеивается, отражённая щитом однонаправленной мысли. Как внедриться в этот мощный поток? Как нарушить его течение? Только взрывом. Только равнозначным по силе эмоциональным посылом... Конечно же, мысль о взрыве формируется в Ашиной голове не словесно, но в виде мыслеобраза, одновременно передаваясь Полю.

- Маришка! Растрепи волосы. Сделай дикий взгляд и ори изо всех сил, - приказывает он.

- Что орать-то?

- Тебе страшно. Понимаешь? Ты орёшь: «Спасите!»

- Ашка, она сама не сможет, - волнуется Поль, наблюдая за тем, как стоящая у самого края крыши девушка смотрит вниз. - Ашка, помнишь Дыка из «Прыгунов»? Давай, покажем его Маришке.

Чтобы передать страх, нужно его представить, а, представив, самому не испугаться. Аша крепче сжимает руку Поля и сначала смутно, а потом всё явственней представляет, как безобразная скачущая фигура приближается к Маришке. И минутой позже истошный крик, полный ужаса, вырывается из горла выбежавшей на крышу девочки. Её душераздирающее «спасите!» молнией пронзает слух самоубийцы и, потрясая её сердце, заставляет броситься на помощь перепуганной девочке.

- Стюардесса, здесь мужчине плохо! - слышится откуда-то из дальнего конца салона.

- Мальчику воды принесите! Его трясёт! - зовут где-то совсем рядом.

Голоса перекрывает истерический плач ребёнка. Пассажиры начинают волноваться, и Аша вдруг понимает, что мысль, посланная в пространство, может захватывать в радиус своего действия совершенно непредусмотренные территории. Предотвращая одну беду, они ненароком спровоцировали другую или даже другие... Аша начинает страстно молить Учителя о помощи пострадавшим: и здесь, в самолёте, и во всём мире. Она молится самозабвенно, не замечая, как успокаиваются пассажиры, как по салону постепенно распространяется лёгкий аромат роз, как её соседа Поля перестает лихорадить и напряжение последнего часа оставляет его вместе со слезами, исходящими из его глаз.

А где-то там, в родном городе, на нагретой за день крыше сидят, обнявшись, две девочки, жалуясь и одновременно утешая друг друга. Высоко в небе кружат две большие белые птицы. Их зеркально отражающие солнечный свет крылья, заставляют Ашу сомневаться, земные ли они. Зато голос, который слышится ей, без сомнения, принадлежит Учителю:

- Учись помогать сердцем, - говорит он.

- Но ведь не получилось, - горюет Аша.

- Получится. Верь!

Невзначай она осознаёт, что сейчас ей представилась удивительная возможность попросить Учителя ответить на волнующие её вопросы. И она спрашивает первое, что приходит на ум:

- Учитель, почему я не могу связываться с другими ребятами, как Поль?

- Этот канал для тебя закрыт. Я закрыл. У тебя другое задание.

- Летать в Твой мир и писать картины?

- И это тоже...

Это всё, что удаётся запомнить Аше. Она чётко осознает, что сказанное Учителем - драгоценная крупица света, принесённая в земной мир, - ни в коем случае не должно быть утеряно. А потому сразу после пробуждения на обратной стороне клапана кармана своего рюкзака слово за словом пытается запечатлеть подробности дорогого ей диалога. И Поль, нетерпеливо дожидающийся конца её писания, и Вэн, который старается оградить затягивающих высадку детей от праведного возмущения лётного состава, понимают, что Аша занята чем-то важным. Поль успевает прочесть только: «Учись понимать сердцем», и в следующий момент клапан захлопывается.

А по салону уже разносится зычный голос Соловьёва-старшего:

- Сын мой, мне денег на штрафы не хватит! Ты же не президент, чтобы задерживать самолеты...

Для Аши земля начинается с возгласов родных:

- Как загорела! А как выросла! Совсем большая стала!

Она вглядывается в лица мамы и отца, осматривает территорию аэропорта, наблюдает за мелькающими в окне автобуса пейзажами... Её беспокоят волны иных впечатлений, инакость этого - внешне почти не изменившегося - мира... Несомненно, она вернулась в другой мир: не в тот, где жила раньше и где зачастую ощущала нужду в сочувствии, но туда, где сама в состоянии нести сердечную помощь и окрылять нуждающихся.

- Иду помогать сердцем! - утверждает она эту радостную путеводную мысль.

 

 

Глава 33

Пазори

 

Придвинув настольную лампу поближе, Аша развернула газету. «Вторжение», - прочитала она громкий заголовок и покачала головой. Отчего газетчикам так по нраву кричащие заголовки или «значительное» выражение лица на фотопортрете? Почему из всей серии фотографий нужно было выбрать ту, где у Аши такая неестественная, напряжённая физиономия?

Под заголовком жирным шрифтом значилось, что Аша Руманова, молодая особа двадцати трёх лет, входит в состав экспедиции по изучению полярного сияния. И благодаря своему особенному дару - раскрывать секреты лучей, идущих из космоса, сможет обогатить материалы исследований новыми, неизвестными ранее, сведениями.

- Реклама под стать анонсу выступлений фокусника, - улыбнулась Аша и продолжила чтение.

- Когда Вы впервые почувствовали, что можете распознавать природу космических лучей?

- Мне сложно говорить об этом определённо. Долгое время я училась ментально настраиваться на определённую планету и впервые начала более или менее точно различать химический состав и некоторые физические характеристики излучений, пожалуй, годам к семнадцати.

- Скажите, как Вы - человек без высшего образования - сумели получить такие точные сведения, которые фиксируют лишь электронные приборы?

- Если видишь связи между явлениями, нетрудно научиться делать безошибочные выводы. Например, увидев на небе дождевую тучу, легко догадаться, что вскоре пойдёт дождь. А многие животные задолго до землетрясения прогнозируют его наступление. Мне удается связать те особенные ощущения, которые возникают при воздействии на меня определённого луча, например планеты Венеры, и ментальные данные, которые как бы сами собой возникают в голове. Таким образом появляется возможность строить графики воздействий, чтобы после прогнозировать их интенсивность.

- Прогнозирование, подобное тому, какое мы имеем в случае с солнечной активностью?

- Верно. Не только звёзды, но и планеты имеют свою ауру. Бесспорно, их лучи не так очевидны, как солнечные. Но подобно солнечному излучению имеют свой ритм. Кстати, ещё издревле астрологи использовали в своих расчётах сведения, связанные с ритмической природой жизни планет.

- Вы придаёте серьёзное значение астрологии?

- С некоторой оговоркой. Я сочетаю данные, доступные моему сенсорному восприятию, с теми, на которые традиционно опирается астрология. Кое-что подвергаю коррекции.

- Вы проходили обучение астрологии?

- Да, в одной из школ известного в нашей стране астролога П.Г. Некоторые из моих сокурсников, да и сам П.Г., не согласны с моими поправками. Новое всегда с трудом прокладывает себе дорогу.

- У Вас серьёзные разногласия с П.Г.?

- Не сказала бы. Но, конечно, двери в его школу теперь для меня закрыты. Приходится повышать квалификацию за счёт самообразования.

- Имеются ли у Вас свидетельства об окончании каких-либо иных учебных заведений?

- Если их сохранит моя мама, то потомкам станет известно об окончании мной эзотерической школы и так называемых курсов биоэнергетики, хиропрактики и ещё Бог знает чего.

- Вы так отзываетесь об этих учреждениях, что можно подумать, что жалеете о времени, потраченном на обучение.

- Совсем не жалею. На самом деле, в жизни не существует ничего, что бы не несло смысловую - более или менее важную - нагрузку. Жаль лишь того, что могла бы получить от этого обучения гораздо больше, если бы организаторы не гнались за деньгами и более тщательно подходили к составлению учебных программ, подбору учителей и состава групп.

- Всё это чрезвычайно интересно. Но мы как-то незаметно отклонились от главной темы нашего интервью. Расскажите, пожалуйста, что возбудило Ваш интерес к изучению природы полярного сияния.

- Однажды я поехала к подруге в один северный город и там, гуляя морозной ночью по улицам, увидела незабываемое зрелище - чудесные огненные ленты, занимающие весь доступный зрению горизонт.

Тут Аша прервала чтение и улыбнулась:

- Вот наврала - так наврала!

Ей ни разу до того не приходилось видеть ни северное сияние, ни тем более сияние у южного полюса на Земле. Завораживающее зрелище нисхождения огня или, по-научному, вторжения заряженных частиц под действием солнечного ветра в атмосферу она наблюдала на Своей планете. И с тех пор попросту «заболела» желанием как можно больше времени посвятить изучению этого прекрасного огненного явления, пускай даже на Земле.

- Ну-ка, что у нас тут дальше? - перевернула Аша газетную страницу.

- Раскройте, пожалуйста, секрет, как Вам удалось попасть в состав экспедиции, посвящённой изучению северного сияния.

- Принесла рекомендательные письма от астрономов, с которыми работала несколько лет, а также заручилась поддержкой господина Соловьёва, который является одним из спонсоров этой экспедиции.

- Есть люди, которые считают, что Вы попали в экспедицию по блату, как протеже вышеназванного уважаемого спонсора. Выходит, они правы?

- Цыплят по осени считают. Думаю, что результаты моих исследований - синтез данных о космических излучениях, астрологических сведений и полученного в экспедиции материала о природе полярного сияния - докажут, что я и мой коллега Поль Соловьёв не напрасно проедаем экспедиционные деньги.

- Было бы интересно узнать, чем собственно занимается в экспедиции сын господина Соловьёва?

- У него вполне «мирная» профессия. Он программист и помогает исследователям тем, что собирает и обрабатывает данные.

- Господи, вот уж рассадник сплетен, - вздохнула Аша, вспоминая косые взгляды и шушуканье за спиной в стенах института, который приходилось посещать в период организации экспедиции.

Только благодаря поддержке Учителя ей удалось «переварить» нападки недоброжелателей. Не раз, замечая появление у неё неуверенности, Араш говорил:

- Смело принимай тёмные стрелы. Не думай о якобы впустую потраченной на их преодоление энергии. Каждое препятствие, заставляя тебя напрягаться для его преодоления, позволяет тебе наращивать твой энергетический потенциал. Подобно тому как штангист, поднимая каждый раз всё больший вес, умножает свои возможности по поднятию наиболее тяжёлых штанг...

- О чём там ещё? - вспомнила Аша, что так и не дочитала статью.

Следующий вопрос журналистки заставил её поморщиться (и здесь следы сплетен!):

- Говорят, что Вы беретесь в зависимости от характера полярного сияния прогнозировать болезни, которые в ближайшем будущем могут постигнуть человечество. Это правда?

- Правда то, что я берусь уточнить связь между активностью Солнца, влиянием на Землю других космических излучений, в том числе и провоцирующих полярные сияния, на организм человека. Ведь ещё с давних пор известно, что, после появления интенсивных сияний, можно было ожидать умножения таких огненных явлений как сердечно-сосудистые заболевания, различные эпидемии, взрывы, пожары, землетрясения, засухи и тому подобное.

- Учёные выяснили, что в местах возникновения полярного сияния рождаются значительные магнитоэлектрические поля. Ваши исследования их влияния на собственный организм впору уподобить подвигам врачей-инфекционистов, которые на себе испытывали изобретенную ими вакцину. Не боитесь подорвать здоровье?

- Нет. Не боюсь. Мной накоплен богатый опыт восстановления энергетического баланса.

В действительности, длительное пребывание вблизи огненной мощи, поэтически наименованной «Аврора Бореалис», не могло не сказаться негативно на здоровье. Но ручательство Учителя («Я прикрою!») придавало Аше уверенность, что всё обойдётся.

Последний вопрос она сама попросила включить в интервью:

- Есть ли какая-то мысль, которую Вам хотелось бы утвердить Вашими исследованиями?

- Конечно. Мне бы хотелось поведать миру языком науки о чрезвычайном - ежедневном, ежечасном, ежесекундном - влиянии Космоса на человека и его деятельность, научиться, как можно точнее, прогнозировать вероятные результаты этого влияния. А с помощью научно обоснованного прогноза постараться показать не только пути адаптации к космическим энергиям, но и перспективы использования их человечеством в своей психической и материальной деятельности.

- Ну что, прочла? - послышалось у Аши за спиной. - Ну, и как тебе?

- Немного зауми, немного сплетен - в целом терпимо.

- Ты у нас не годам мудра, тебе завидуют... Твоей творческой активности, дружбе со мной...

- Вот какого ты о себе мнения! - повернулась к Полю Аша.

Её рот был растянут в улыбке, в то время как в глазах читалась напряжённая работа мысли.

- Только не говори, что оно уже идёт. По прогнозам ещё двадцать минут, - подначивал её Поль.

- Оно придёт раньше, и я намерена начать одеваться.

- Ашка, ты замёрзнешь. Как в прошлый раз.

Полю было непросто согласиться с тем, что она уйдёт в ночь одна, где её, кроме сполохов, ожидает мороз, волки или ещё какие-нибудь опасности...

- Аш, может, я пойду с тобой?

- Олик, это не обсуждается. Лучше возьми свой компьютер и приготовься фиксировать.

- Издеваешься, - криво улыбнулся Поль, доставая с полки толстую тетрадь и пенал с карандашами.

- Нет, я всё-таки не понимаю! - с наигранным возмущением проговорил он. - Зачем я должен эту работу делать дважды? Сначала писать вручную, а потом то же самое переносить в компьютер.

- Всё ты, дружок, понимаешь. Мы с тобой в работе одно целое, а вот что привнесёт во время наблюдений третий - твой компьютер - совершенно не прогнозируемо. У нас с тобой нет права на ошибку.

- Солнышко, у тебя носик не замёрзнет? - продолжал заговаривать Ашу Поль, рассчитывая хотя бы еще немного задержать её в тепле. - А глазки?

Но Аша, натянув тёплый лыжный костюм, уже надевала поверх него доху, разрешая Полю потуже затянуть под воротником шарф.

- Поль, перестань на меня так смотреть. Я просто тебя не узнаю. Ты же - «генерал», а взгляд, как у побитой собаки.

- Я всегда «генерал». Только рядом с тобой - собака, а когда беспокоюсь о тебе - то побитая. Вспомни, как было в прошлый раз...

- Всё-всё-всё! - запротестовала Аша. - Вечер воспоминаний закончен!

Она решительно потянула дверь на себя, потом следующую, и вышла, захватывая ртом порцию холодного воздуха, чтобы разом погасить волнение. Затем шла, не останавливаясь и не оборачиваясь. Мигали звёзды, под ногами мягко оседал ещё неглубокий снег.

- Учитель! Во Имя Твоё, во Славу Твою! - привычно настраивалась на работу Аша. - Укажи лучшие пути и возможности. Аминь!

Она знала, что и Поль вместе с ней проговаривает обращение к Учителю, а после, усаживаясь за стол, всецело отрешается от внешнего, открывая своё внутреннее ухо для приёма её сообщений.

- Двадцать три пятьдесят одна. Идёт с востока. Красно-зелёное, кислородное. Подозреваю интенсивность четвёртого класса. Потом уточню...

Это лишь начало сегодняшних записей. Затем страницы тетради заполняются ровными столбцами значков и цифр, описывающих поведение центров Ашиного организма в связи с влиянием на них усиливающегося излучения. А в конце - и это тоже предстоит записать Полю - то, что доступно Ашиному взору, и никак не принимается наукой во внимание:

«На многие километры протянулся изумрудно-зелёный занавес с красной бахромой. Его зелёный огонь уходит высоко в небо и размывается в его необъятности. А низ - подчеркнуто резок и демонстративно наряден, как алое знамя. Из вихря огня рождается... Погоди... Это же всадник! Человек на коне - огромных размеров... Нет, не человек! Светлый Дух... Господи, какие трудные для восприятия токи!

В руке он держит... символ... О Боже, какая ослепительная радуга!.. Вращение... Кажется, это колесо Будды... Подсказка человечеству, как ему приблизиться к дальним мирам... как установить утраченное единство с Космосом...»

Последнюю фразу Аша произносит явно засыпая. Для Поля это сигнал к действию. И пока он мчится по следам возлюбленной на снегоходе, Аша продолжает созерцать несравненную красоту полярного сияния уже на Своей планете. Его сложный спектр с преобладанием фиолетово-синих и розово-лиловых оттенков встречает некоторое сопротивление планетной атмосферы. Теперь Аша начинает понимать, что вместе с космическим огнём на планету приходит то новое, что предстоит усвоить её человечеству. Что это знамение божественной правды, соединяя небо и землю дивными пламенами, напоминает ему о двух вечных законах: любви и единства мира. И что на Земле ей предстоит самоотверженно нести подвиг знания и так настроить свои мысль и сердце на сотрудничество с лучами Светил, чтобы суметь передать в дар Земле всю предназначенную ей огненную Благодать...

Солнце, вставай!

 

____________________

[1] Мой Бог! (нем.)

[2] Старая интриганка! (нем.)

[3] извините (франц.)

[4] И главная проблема (нем.)

[5] Церковь (англ.)

[6] Больница (англ.)

[7] Что это значит?! (нем.)

[8] Это возмутительно! (нем.)

[9] гигиены! (нем.)

[10] прилично (франц.)

[11] ненормальный (нем.)

[12] убью (нем.)

[13] кузине (нем.)

[14] негодяй (нем.)

[15] смерть (нем.)

[16] история (нем.)

[17] джентльмен (англ.)

[18] дети (нем.)

 

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

46 дата публикации: 19.06.2011