В.Болсун

 

ГРЁЗЫ (МИРЫ ОТРАЖЕНИЙ)

 

СИДХАРТА

Это был не сон, это были мои обычные грёзы, грёзы наяву.

Заходило солнце. Оно уже не пекло, а нежило. Я вышел к излучине реки, пытаясь найти брод, и увидел старика, сидящего на песке, и мальчика с ним, наверное, внука. Они жарили рыбу и с удивлением смотрели на меня. Небольшая лодка была вытащена на берег. «Перевозчики», - подумал. Я подходил медленно и улыбался, пытаясь показать им, что я не опасен. Я посмотрел на себя со стороны и увидел сухого смуглого мужчину средних лет и достатка.

- Мир вам, - сказал я. Старик ответил:

- Да прибудут с тобой Боги великой троицы-Тримурти! Прошу разделить с нами скромный ужин.

Я не стал отказываться, хоть и не был голоден. Если бы я отказался, между нами возникло бы непонимания. Я медленно жевал сухую лепешку, запивая водой из реки, и потихоньку отщипывал жареную рыбу. Это было ужасно вкусно. Я вспоминал, когда я был принцем. О, какие изысканные блюда подавались мне на стол?! Но я быстро пресыщался ими. Что легко достигается, то мало ценится.

Старик и мальчик внимательно смотрели на меня, как я ем. Они молчали. Ждали. Давая мне спокойно поесть. Старик был искренне рад моему приходу. Он будет много дней вспоминать наш ужин. Ведь каждый гость от Бога, и это истинно так, но понимаешь это только в мудром возрасте.

Я посмотрел в глаза и «вошёл» в мальчика, увидел в нём яркую звезду в центре головы, а в груди - розу. Я внимательно смотрел ребёнку в глаза и улыбнулся:

- Как тебя зовут?

- Ананда, - смущаясь, сказал он.

- Тебя ждёт великое будущее, Ананда.

Ребёнок смутился, и я не стал его давить взглядом.

Я посмотрел в глаза старика и увидел реку. Он всю жизнь работал перевозчиком.

- Покажи мне свои руки, - попросил я.

Они были мягкими, на них не было мозолей.

- Ты добрый человек, - сказал я старику. Ты ничего не зажимаешь крепко и, наверное, легко отдаёшь.

- Наверное.

- Да, - легко согласился старик.

Мне захотелось сделать им, что-нибудь приятное.

Я достал флягу с драгоценным бальзамом, пряным и сладким. Налил маленькую серебряную рюмочку и протянул старику. Старик, понюхав и чуть попробовав, сказал:

- О, господин, это драгоценное вино, я такого никогда в жизни не пробовал.

Я смотрел ему в глаза и улыбался, подбадривая его. Волшебный напиток вливался в его высохшее тело, распрямлял, наполнял его соком жизни. Глаза старика заблестели, на щеках появился румянец.

- Пей до дна, уважаемый, - сказал я ему, подливая ещё.

Теперь старик смелее осушил рюмочку. Кровь забурлила в нём, его широкая улыбка перешла в смех.

- Я чувствую себя 20-летним юнцом.

Я налил половинку рюмочки и протянул её мальчишке. Он замотал головой в испуге. Дед похлопал его по спине и сказал:

- Пей, ты никогда такое не попробуешь больше.

Я понял, что мальчик был его сыном. Труд и солнце быстро старят тело. Ребёнок пригубил и засмеялся:

- Ух, ты! Сладко!

Я начал покачиваться в ритме своей внутренней волны и на распев стал рассказывал им:

- Ваша река поит всю землю водой. Но она и разделяет деревни. Без вас люди не смогли бы встретиться друг с другом. Благословенен ваш труд. Вы как двери, соединяющие и разделяющие залы. Двери никто не замечает, но стоит только захлопнутся двери, как все сразу поймут её важное значение.

Старик шумно задышал, и расправил с гордостью  плечи. Потом они стали играть в игру, похожую на ладушки. Они поймали свой ритм, а значит, и смысл жизни.

Я точно знал, что через пять лет здесь будет проезжать раджа и красота и тонкий ум Ананды сразит его. От юноши всегда будет исходить запах этого вина. Со временем он станет великим визирем.

Я мигнул, и исчез… Грёзы перенесли меня в новое время и место…

 

* * *

…Я возник в большом торговом городе.

Я - толстый, наглый купец. Мой огромный живот поддерживает кушак из драгоценной парчи, которая переливается на солнце. Такую же огромную чалму из зелёного шёлка украшал изумруд. Я не спеша, шёл на собрание городских купцов, вытирая пот и отдуваясь. За моей спиной шла охрана, разукрашенная как павлины. Когда я вошёл в зал, все шумно приветствовали меня. Они давно меня ждали. Такому солидному и богатому не пристало спешить. Я смотрел на них, и как страницы переворачивались.

Вот сухой Саид, жадный и подлый, вот толстый Рами, который боится своей жены - они все были для меня открытой книгой, а я был для них загадкой. Я должен был сдвинуть, выбить их алчное сознание из привычного гнезда. Я сидел и молчал, тяжёлым взглядом заглядывая к ним в душу. Я стал раскачиваться, и нараспев стал рассказывать, как трудны и опасны торговые пути и что в самые отдалённые уголки попадают необходимые товары и тот, кто скажет, что купцы крохоборы, пусть сам попробует. Все одобрительно загудели.

- Ткани, шелка, вина, пряности - всё это дает людям радость. Иногда караван идёт полтора-два года, постоянно подвергаясь нападению разбойников, и мы вынуждены тратить прибыль на охрану.

Все опять одобрительно загудели. Они расслабились - я был свой. Я видел, как оттаивают в верхней части груди льдинки. Глава купеческой гильдии стал славословить:

- О, падишах всех купцов. О Вашей мудрости ходят легенды. Но сегодня мы видим, что Вы являетесь солнцем среди туч…

Я посмотрел ему в душу тяжёлым взглядом, и он затрепетал. И я, раскачиваясь, продолжил:

- Вы хорошо знаете, чтобы у нас покупали товары, люди должны иметь деньги и желание. Я предлагаю, чтобы каждый в своём городе или селении создавал школы, мануфактуры по выделке ткани. А чтобы весть о вашей мудрости и щедрости разнеслась, необходимо строить небольшие больницы.

Я увидел, как опять тревога и лёд стали нарастать в душах.

- Не бойтесь, никто вас неволить не будет. И сегодня же я учреждаю кожевенную и ткацкую мануфактуру на окраине вашего города. Люди будут работать и зарабатывать. Ткани и выделанной кожи будет много, очень много. И она будет не такой дорогой, как у вас. Люди будут покупать у меня.

- Уважаемый, ты берёшь нас за горло.

- Вас самих давно уже жадность взяла за горло. Тот, кто скуп, тот и глуп, и непременно разорится.

Они зашумели, задвигались, вскакивая с мест. Я погрузился в себя и понял, что не хватает ещё чего-то, какого-то реального действия и увидел: на склоне горы стоит человек и раскачивает камень. Камень шатается, но не поддаётся. Но вот человек рывком сбросил камень с горы и возник камнепад - целая лавина камней. Я - этот камень.

- О, зеница моих очей, - сказал глава гильдии. - Мы в смятении, мы не такие богатые, как ты. Ты уедешь…

- А вы будете дрожать над своими копейками!

Я сделал знак, и слуга поднёс мне сундучок с драгоценными камнями.

- Для начала я учреждаю школу и сам пришлю учителей. Мне нужны умные и здоровые работники, а не забитые рабы.

Я чувствовал, что камень шатается всё больше и больше. Но они всё ещё сомневались. Тогда я добавил ещё горсть драгоценных камней:

- Здесь я открою свой магазин.

И я услышал грохот каменной лавины. Я выбил их из привычного гнезда. У каждого из них в голове замелькали планы на будущие, новые проекты и радость творчества и предпринимательства заполнила их. Они занялись сами собой.

Я моргнул и исчез…

 

* * *

…В этот раз меня занесло во дворец раджи.

Я был высоким и стройный с двумя саблями на поясе. Длинные усы были завиты спиралью. Навощённые и напомаженные, они были прикреплены к щекам. Я был легенда, я был лучшим из воинов. Знаменитые воины и военачальники собрались в небольшом зале, ожидая приёма у раджи. Готовились к новой войне. Я заглянул каждому в душу и понял, что это, наверное, самое трудное из моих путешествий. Не гордость, а гордыня заполняли этих петушков сверху до низу. Они смотрели на меня с восхищением, желая познакомиться с великим воином. Но я повернулся к ним спиной, они были мне не интересны. Невозможно создать сдвиг в душе, сделать шаг вперёд, если сознание зазеркалено само на себя. Если мужчина любуется только собой, окружающий мир для него исчезает. Они легко убивали, легко умирали, называя это честью, а я видел лишь гордыню. Я с разочарованием вышел из зала в анфиладу дворца и возле дальнего окна увидел молодого сидха. Он смотрел в окно. «Ура!» - запело моё сердце. - Он был живой, настоящий. В нём плясал небольшой, но яркий огонёк в груди. Не доходя до него пяти метров, я почувствовал, что-то не то, что-то необычное. Молодой человек повернулся ко мне - это была девушка. Я с удивлением открыл рот и со стуком захлопнул его.

- Что, великий воин тоже будет издеваться надо мной?

Передо мной возникла невозможная ситуация. Женщина не может быть воином. Её глаза неистово горели. Я поклонился ей в приветствии намастэ, - это сложенные ладонями на груди.

- Приветствую тебя, юный воин!

Её кулачки не разжались. Она всё также с вызовом смотрела на меня. Я уже всё знал о ней. Она единственная дочь главного воеводы раджи. Её мать умерла при родах, и отец воспитывал её как мальчика, и добился разрешения на воинский сан, но люди её не приняли и не поняли. Каждый день она ощущала на себе насмешливые взгляды мужчин и уколы женской зависти.

Я не смотрел на неё, я смотрел в окно, давая время ей остыть.

- Скажи, воин, что бы хотелось тебе больше всего на свете? - сказал я медленно. Я точно знал ответ: - Хочу быть мужчиной.

Но она смотрела в окно, как и я, и тихо прошептала:

- Я хочу любить, я хочу любить.

Я заметил, что она сказала - я хочу любить, а не чтобы любили меня. Значит, она хочет давать свет души своей. Это и есть любовь. Бутон её сердца созрел. Любовь - это аромат цветка. Он просится на свободу. Её грудь медленно и высоко вздымалась. Она успокоилась. Я повернулся к ней и посмотрел в глаза:

- Ты прекрасная, ты живая. А это - напыщенные индюки. Знай, что ты прекрасна!

У неё заблестели глаза. Вот- вот брызнут слёзы. Мы молча смотрели в окно, стоя плечом к плечу. Я тихо сказал:

- Я могу помочь тебе.

Она рывком повернула меня к себе и вскрикнула:

- Ты кто? Ты не сидх. Кто ты?

«Боже мой», - думал я, - «только женщина может видеть сквозь личину».

- Мы сделает так. Сейчас мы с тобой пойдём к нашим героям и разыграем сцену ссоры. Ты оскорбишь меня, я вызову тебя на дуэль и тот, кто броситься тебя спасать и есть твой мужчина. Кто посмеет пойти против великого воина - только тот, кто любит безоглядно!

Я открыл двери и стал на пороге, закрыв её собой. Все воины ожидающе смотрели на меня. Они прекратили хвастаться своими подвигами и чего-то ждали. Я грозно обвёл их взглядом, стараясь найти того единственного. Но не нашёл в них уголька любви. Девушка сзади налетела на меня, толкнув меня сильно вперёд.

- Ой, извините.

- Ты посмела коснуться меня? Я сейчас тебя отшлепаю!

Отцепив сабли, я схватил за руку девушку и поволок в другую комнату, шепнув ей:

- Кричи, сопротивляйся.

Мы зашли в тёмную комнату, я положил её на колено и стал шлепать по ягодицам так, чтобы удары были слышны в коридоре.

- Сильнее кричи!

Девушка кричала. Текли минуты. Мне стало её жалко, и я ладонью стал шлепать по полу. Бедная, она уже охрипла. В дверях никто не появлялся. Она встала и со слезами на глазах спросила:

- Как же так, ты же обещал?

Странно, у меня всегда всё получалось, я всегда мог создать сдвиг, изменение. А в этот раз почему-то не получилось. Мне было неловко перед ней. Ведь я был безоружен и избивал женщину. А по закону сидхов любой воин обязан защитить беззащитную женщину. Но ни один из героев не пришёл к ней на помощь. Я взял в ладони её лицо и сказал:

- Понимаешь, за много поколений перерождений их сердца очерствели. Они стали нищими духом, они не могут любить и не могут принять любовь. Мы можем их только пожалеть. Мир без любви - это мир без запаха и цвета. Прошу тебя, не обижайся на них. Я заберу тебя с собой туда, где ты найдёшь любовь.

Когда я зашёл за своими саблями, сидхи подобострастно улыбались мокрыми губами. Я подошёл к девушке, взглянул ей в глаза, и мы исчезли…

…Мы возникли на ступенях величественного храма. Он был высотой с 20-этажный дом. Храм и парк был окружён рукотворным озером. Вверх и вниз по лестнице шли паломники. Это видение было величественным и прекрасным. Тысячи сандаловых палочек создавали густой аромат уюта. Разные группы паломников пели священные гимны. Это мне напоминало улей и гудение пчёл. Там, в глубине храма накапливался мёд человечества. Молитвы, служение, обряды, ритуалы способствовали накоплению тапаса - духовного жара сердец, и распоряжаться этим высоким богатством могли только первосвященники - брамины. (Историческая справка. Брама или Брахмо - Бог-отец, Бог-творец всего сущего). Они могли совершать истинные чудеса - изменять погоду, останавливать мор, улучшать плодородие почвы. Но всё упиралось в их чувство меры и правомочности.

Мы медленно и благоговейно вошли в храм. Я оглянулся - девушки уже не было рядом. Юноша с кудрявыми длинными волосами увлечённо что-то ей объяснял. Я присмотрелся к ней - бутон её сердца наливался. Вот-вот лопнет. Я моргнул и оказался на самом последнем этаже храма.

Это был огромный белый зал без каких-либо украшений. Только белые стены, едкий запах побелки  и слепящее солнце над нами. В центре зала стоял Учитель. Он опирался на посох. Он возвышался над всеми больше, чем на голову, и не спеша, что-то говорил. Вокруг него стояли ученики. Ближе всего к нему были ученики в белых, второй круг в жёлтых, третий - в оранжевых одеждах. Все остальные, как и я, были в неопределённой одежде, а чаще в лохмотьях. Люди медленно двигались по кругу, при этом передавая слова Учителя друг другу. Когда слова доходили до нас, до нас, сирых, то, конечно же, они изменялись и теряли свою силу, а порой и смысл. Быстрее всего двигались люди в нашем неопределённом слое. Мы менялись местами и тот, кто приближался к оранжевым, светлел, и иногда менялась варна, окраска и тогда человек мог перейти на другой уровень. А иногда происходило и обратное. Человек из жёлтого мог вернуться в оранжевый уровень. До меня долетали какие-то слова, шорохи, шёпот, но я их не понимал, вернее, не хотел понимать, как не понимаю гудения пчёл. Я намеренно стоял на месте, не сдвигаясь, поэтому стал совсем чёрным, а потом невидимым. Я стоял и смотрел на Учителя. И Учитель с поднятой рукой вдруг вздрогнул и стал искать меня. Нашёл. Мы долго смотрели внутрь друг друга и узнали. От нашего напряжения глубоко под землёй вспучилась тугой волной магма, началось землетрясение, волна за волной набирая силу. Огромные блоки храма скрежетали. Храм угрожающе раскачивался. Пыль как туман заполнила его залы. Люди в ужасе бежали, бросая всё.

Когда землетрясение успокоилось, пыль осела. В зале осталось не больше десятка человек. В них не было страха потому, что они не чувствовали, не понимали, что происходит. Они были в состоянии сомадхи (состояние начала внутреннего просветления).

Учитель с напряжением и с упрёком смотрел на меня. Белоснежные одежды учеников стали как у всех серыми от пыли, но внутри них от пяток до макушки горел чистый белый столб огня, пережигая  тени прошлого. Я сказал ему:

- Эти настоящие, их учи.

Учитель всё также смотрел на меня.

- Вспомни, как мы в детстве мыли золото.

И мы вспомнили, как ещё детьми стояли в горном ручье по колено и вымывали золотые искорки. Тот, кто сильно старался и мутил воду, не мог ничего найти. Мы надеялись больше на чутьё и намывали больше всех. Я сказал Учителю:

- Если бы ты и дальше продолжал крутить круг, смешивая все слои между собой, то в них бы растворились и эти золотые искорки.

Я медленно пошёл на встречу Учителю:

- Пусть они созреют, как мы когда-то. И когда они достигнут такого напряжения, что в них вспыхнет солнце - они сами станут источником света.

И тут он понимающе улыбнулся мне в ответ и сказал:

- Да, я помню, что ты когда-то взял холодную воду из ручья и, смешав её с кипятком, спросил меня - сможешь ли заварить теперь чай? - он засмеялся. - Чтобы получился настоящий чай, надо долго кипятить воду, и только потом заварить ароматный чай.

Мы посмотрели на учеников - пламя разгоралось.

- Теперь их уже не остановишь, - сказал я.

- Да, уж, - подтвердил Учитель.

Я мигнул и оказался в прохладном зале отдыха раджи.

Мы возлежали на подушках возле фонтана. Раджа - немолодой человек, уставший от жизни. Он имел всё, но чего-то не было. Не было душевной радости. Придворные не могли понять, что творится с хозяином. Вспышки гнева и загулы сменялись долгим тягостным молчанием. «Мабудь зурочилы, наверное сглазили», - думали-гадали они. Раджа страдал. Ему было тяжело где-то глубоко в груди. «Всё не так. А как?» - спрашивал он сам себя.

Старый советник опекал его с детства, был ему как отец:

- О, раджа, далеко в джунглях, очень давно, живёт отшельник. Я был ещё ребёнком, когда он уже был древним. Я точно знаю - только он способен тебе помочь.

Раджа всплеснул в ладони:

- Что же ты так долго молчал?

Раджа послал отряд отборных людей с дарами и просьбой, чтобы пригласить святого во дворец. Когда они вернулись ни с чем, ужас как ночь упал на дворец. Отшельник отказал радже и все знали, что гнев его будет страшен. Раджа не мог понять - как простой монах посмел ослушаться его?

- О, Солнцеликий, не вели казнить, выслушай! Монах нам сказал, что ему ничего не надо от раджи. И если радже что-то надо от него, пусть он и придёт к нему. Мы не могли силой заставить святого. Я всё сказал, и готов умереть. Я не выполнил твой приказ.

Раджа задумался и внезапно гнев его вспыхнул смехом. Он смеялся над собой. Оказывается, нищий может управлять раджой.

- Да, мы поедем к нему.

Раджа стоял и смотрел как отшельник, закрыв глаза, покачиваясь, как кобра сидит в божественном потоке. Даже он не мог нарушить молитву монаха. И опять раджа улыбнулся. Он завидовал отшельнику. «Да, действительно. У него есть то, чего нет у меня, то, что я так долго искал».

Раджа сел перед монахом и стал ждать. Когда отшельник открыл глаза, они смотрели друг в друга как равные.

- Что бы тебе хотелось, старик? Я выполню любую твою просьбу!

- У меня всё есть, ты не можешь мне ничего дать.

- Тогда ты дай мне. Я страдаю. Дай мне радость, ту, что светится в твоих глазах.

- У тебя совсем нет тапаса - духовного жара. Ты растратил себя в заботе и суете. Потому и ноет у тебя в груди. Тапас - единственное богатство, которое пребудет с тобой всегда. Пребудет и после смерти.

Отшельник возложил ладонь на макушку головы раджи и груз, томивший его, исчез. Лицо раджи просветлело.

- Я хочу стать твоим учеником.

- Ты им стал уже тогда, когда впервые в жизни рассмеялся над собой.

Так родился блаженный раджа. Он отрёкся от царствования, но не стал отшельником, а образовал ашрам блаженных, радостных, который существует и до сих пор.

 

 

ЛОРД ВЕТРОВ

Я клипнул, и очутился в далёкой неизвестной стране. Этим небольшим королевством мудро правил Лорд ветров. Он умел управлять погодой, особенно ветром, потому что в нём яростно горел огонь души, всё время раздуваемый дыханием, мехами лёгких.

Недалеко от его королевства, в низинах, были огромные болота, поросшие странными колючими растениями, карликовыми деревьями, которые создавали непреодолимую преграду. Над этими болотами вечно стелился туман, и неприятные испарения не позволяли людям исследовать их. В этих болотах было много жизни. Но главное - там жили поганцы, которые обладали разумом, но разумом, который объединял животное и человеческое. Смерть и насилие для них были абсолютно естественным событием. Поганцы всё время сражались друг с другом, поддерживая равновесие.

Но вот появился лидер, который обладал мощным, но всё же поганским интеллектом. И также он обладал магической силой. Он покорил и объединил все племена.

- Мы достойны большего, чем прозябать в этих болотах. Мы соль земли. Мы покорим царство за царством. Эти жалкие людишки, эти мутанты, будут прислуживать нам.

Поганцы впервые ощутили себя сильными, значимыми. А главное, у них появилось новое, острое чувство гордости.

Первыми землями на их пути были земли Лорда ветров. Чёрный император понимал, что высокопрофессиональное войско может легко уничтожить его орду, поэтому он решил действовать исподволь. Его колдуны очаровали двух самых амбициозных генералов обещаниями и дарами.

Жажда власти ослепляет. Даже богатство не так тешит самолюбие, как власть.

Генералы уже видели себя полновластными властителями этой страны. Этот яд медленно пропитал их разум, а потом и тело. Они стали одержимыми. Они предали своего повелителя - Лорда ветров. Когда в городе был праздник весеннего равноденствия, Лорд устроил большой пир. Было шумно и весело, и все прославляли своего повелителя. Он сидел в тенёчке и пил холодное сухое вино. Он любил ледяное вино, потому что только оно могло остудить жар его души. Его душа была близка к зеркальному слою тела, и когда этот слой плавился, он испытывал сильную пекущую боль. Вино охлаждало его. Он очень любил танцевать и радовался вместе со всеми.

Генералы подсыпали сонный порошок в вино. Когда он заснул, его перенесли в подвал и заковали в заколдованные кандалы. Эти кандалы высасывали из него природные силы, и Лорд постоянно находился в полуобморочном состоянии. Его магическую силу кандалы концентрировали для своего хозяина - Чёрного императора. Поэтому Лорда ветров и оставили в живых.

Орда поганых обрушилась, как лавина, на царство. Без Лорда и его магической силы они легко завладели королевством.

Поганцы установили новый порядок. Они не просто праздновали победу - они паскудили души людей, наполняя их сознание миазмами своих болот. Поганые не осознавали своего действия. Они такими родились и считали свой образ жизни правильным.

Постепенно серость и обречённость как тень проступила на лицах людей. Даже смерть не влияет на светимость души, страшнее же ещё при жизни потускнеть и умереть серым.

Один из надзирателей, который кормил и охранял Лорда, обладал зачатками магической силы. Это был человек простой и честный. Он чётко видел, что происходит в королевстве. Он думал - вот так со временем произойдёт полное изменение разума и болото поганцев полностью засосёт души людей. Мы сами станем поганцами, - с ужасом думал он.

С природой уже произошли странные изменения. Реки и ручьи закрывали дамбами, превращая долины в болота.

Чёрный император и его народ торжествовали. Всё получалось так, как предсказывал повелитель. И скоро орда, состоящая из поганцев и изменённых людей, двинет дальше.

Охранник сумел разбить заколдованные оковы. Лорда он спрятал в лесу, а оковы бросил в реку. Текучая вода смывает колдовство.

Лорд ветров очень быстро стал набирать свою силу. Как натянутый до предела канат катапульты далеко бросает свой камень. В это же время всех надзирателей казнили, но никто не предал своего Лорда.

Когда Лорд вышел из леса, его внутренний яростный огонь стал беспощадным. Вокруг него гудело пространство. Он не стал сражаться с поганой силой. Он сделал то, что умел лучше всего. Он поднял руки вверх и слился с силой неба. Громыхнул с огромной силой гром, вроде бы небо раскололось надвое. С далёкой жаркой пустыни пришёл суховей - жестокий ветер самум. Пустыни охлаждались, а его королевство нагревалось. Даже людям было тяжело переносить такой зной, а уж жителям болот подавно. Они стали быстро высыхать и терять силу. Их контроль над людьми стал ослабевать. Они прятались в подвалах, поливали себя водой. Но поганцы не могли спрятаться от злорадной мести за унижения и очернение. Чёрный повелитель через своих чародеев попросил пощады у лорда. С остатками своего войска он хотел уйти назад - в болота.

- Я расскажу всем о твоей силе и благородстве, о великий Повелитель Ветров!

«Странно, - думал про себя Лорд. - Победители всегда великие, а проигравшие всегда ничтожные. Но я ведь не изменился. Ни тогда, когда был закован, ни теперь».

- Нет, я не пощажу тебя. Ты не щадил ни меня, ни мой народ. Ты ожесточил меня, ты сделал меня безжалостным.

А сухой горячий ветер всё дул и дул. И нигде нельзя было от него укрыться. Граница была перекрыта отборными войсками и ни одна тварь не могла вернуться домой.

Они встретились во дворце, в глубоком подземелье. Лорд Ветров и Чёрный повелитель встретились лицом к лицу.

- При всём желании я не могу уже остановить процесс. Силы природы уже не подчиняются мне. Силы земли и неба замкнулись на тебе и на мне. Один из нас должен погибнуть, лишь тогда восстановиться равновесие. Это не поединок. Это будет Божий суд. Судьба помогает не сильному, а праведному.

Чёрный без замаха внезапно ударил. Но Лорд был готов. Он ударил Чёрного повелителя ногой в лицо. Повелитель отлетел и ударился о стенку, сполз вниз и затих. Он понял - это конец. Выхватив из-за пояса пузырёк, жадно его выпил. Злорадно засмеявшись, Чёрный испустил дух.

Покончив с поганцами Лорд Ветров освободил свою душу от боли и всё его королевство стало понемногу восстанавливаться. Три дня шёл благодатный дождь. Земля оживала.

И был пир и великое ликование. Лорд как обычно пил холодное сухое вино, настоянное на травах. И праздновали, и пировали там два генерала, которые громко славили своего герцога. А он просто смотрел на них и молчал, молчал и смотрел. Под его взором они замолчали и потупились. Скоро и все вокруг стихли.

- Скажите мне, генералы, что же пообещал вам Чёрный Император, что вы предали не меня, а свои семьи, свой народ?

Они опустили головы и молчали.

- Поганцы такие, какие они есть, они такими рождены в своих болотах. Но вы - блестящие генералы, наша гордость. Предав нас, теперь сидите, едите, пьёте и славите меня. И если б я не раскрыл вашу измену, всё так бы и осталось. Если вы объясните мне так, чтобы я понял - я дарую вам жизнь.

Генералы молчали.

- Мы не можем это объяснить. Нам нет прощения.

Вокруг все в ужасе смотрели на них.

- Так я вам скажу, - сказал Лорд. - В начале вас заинтересовали, потом подкупили, а потом зачаровали. Грехопадение никогда не происходит сразу. Жадность, а потом и жажда власти ослепила ваш разум.

- Всё так и было, - сказали генералы.

- Как поступить нам с ними, люди? - обратился Лорд к пирующим.

И грянул слитный хор голосов:

- Смерть, смерть!

Лорд громко захохотал, при этом хлопая себя по коленям.

- Вы все были недавно зачарованы, опоганены. А теперь так легко судите. Я прощаю вас. И пусть никто не коснётся вас в осуждении.

И пир вспыхнул с большей силой. Люди восхищались мудрость Лорда, а он пил холодное вино и думал, прикрыв глаза: «А ты уверен, что не родится опять Чёрный Император и поганцы не захотят опять очаровывать и изменять мир?».

Пир продолжался.

 

 

МАСТЕР РАССЛЕДОВАНИЯ

А вот в этот раз я увидел древнюю Японию.

Феодальная Япония представляла собой консервативный родовой строй. Род от сегуна (князя) до последнего крестьянина представлял собой единый, монолитный организм. Он был основан не на подавлении и подчинении, а на искренней преданности своему роду. Подкуп не имел смысла, и даже страх смерти не мог быть причиной предательства. Муравью никогда не придёт в голову жить вне своей общины. Самым худшим наказанием было изгнание родича из общины.

В каждом клане-общине была своя ТАЙНА!

Это нечто удивительное, то, что как стержень связывало всех в одно. Нет не религия, а именно ТАЙНА, которая для каждого была понятной и родной.

И вот, в одном из южных княжеств удивительным, ТАЙНЫМ было совсем небольшое озеро. Вода озера всегда была прохладна и прозрачна, а вкус её был обычный поначалу, но затем человек ещё долго ощущал во рту непонятную сладость-радость. Посредине этого озера стоял храм, в котором люди молились. Дзен-до и всякий истинно верящий получал благо, ибо верил.

Верующих много, верящих мало, - любил повторять старый священник. Радость и жизненная сила переполняла людей после истинной молитвы посредине озера.

Но сильней всего озеро благотворно действовало на бесплодных женщин. Через положенный срок рождались красивые здоровые дети, и благодарные матери пускали венки из своих любимых цветов на воду. Поэтому часто можно было видеть плывущие большие венки со свечами и лентами.

Стражи озера взимали небольшую плату и следили за порядком, потому что паломников было много, очень много. Княжество процветало, а князь, отец РОДА благолепствовал.

Неподалеку от озера раскинулся огромный пирамидальный дворец-крепость, основа рода. В тайном дворцовом храме на алтаре стояла статуя Богини озера, в которой жил её дух. От неё кругами расходились жемчужные волны, как от камня, брошенного в воду. Эти волны наполняли озеро удивительной лечебной силой. Все общинники верили, что пока Богиня с ними, род будет процветать и благоденствовать. И так оно и было. Только самые близкие и доверенные люди знали о тайне, где именно храниться реликвия ,священный артефакт.

Однажды весной южное княжество было атаковано соседним кланом, без видимых на то причин. Война обещала быть затяжной и жестокой. Все силы и помыслы рода были прикованы к неожиданной напасти.

Однажды ранним утром во дворце сегуна начался переполох. Несокрушимая охрана у святыни была перебита неизвестным врагом.

- Слава Богу, - воскликнул князь. - Статуэтка Богини на месте!

- Нет, - ответил угрюмо главный священник. – Статуэтка-то есть, а Богини нет.

И как в доказательство его словам от статуэтки отпал кусочек. Дыхание и сердца у всех остановились.

Ужас упал как ночь. Весть о трагедии с быстротой ветра распространилась по княжеству. Свет в глазах людей стал меркнуть, как и озеро, оно за один день превратилось в обычный водоём и даже как-то обмелело.

На верховном совете, кроме горя и гнева, были высказаны и трезвые мысли. Выкрасть дух Богини могли только ниндзя, воины-невидимки. Князь приказал, чтобы срочно послали за знаменитым мастером расследования запутанных и тёмных дел - Суоко.

Я мигнул и увидел себя в главном зале, на верховном совете. На мне было моё знаменитое несуразное, пёстрое кимоно. Чем ярче я был одет и раскрашен как мастер расследований, тем незаметней я был в деле.

- Я слышал о вашей беде, - с почтением и поклоном сказал я совету. - Но затевать ответную войну с соседями не советую, и искать неуловимых нет смысла, как предлагают здесь горячие головы. Этого нельзя делать, никак нет!

- А что предлагаете Вы? - спросил князь.

- Я ничего не предлагаю, т.к. ничего о преступниках не знаю. Война с соседями была лишь отвлекающим маневром. У них нет Богини. А ниндзям нет смысла мстить - это их работа. Кто их нанял, у того и Богиня.

Идя на совет, я просмотрел императорские архивы и узнал, что пять столетий назад предок князя Кэдо штурмом взял главную цитадель северного клана и похитил статую Богини. Но я не хотел, чтобы эти сведения стали достоянием гласности.

В полночь я встретился с сегуном наедине.

- Ваша Богиня у северного князя. Я предлагаю вам не начинать войну, в которой при любом исходе вы не получите священную реликвию. Они считают, что вернули себе своё. Если через полгода я не добуду её, можете тогда действовать, как вы считаете нужным.

Он горестно мне ответил:

- Да, я согласен, - и добавил, - Вы понимаете, что цена награды для нас не имеет значения. Вся наша сокровищница и наши люди в Вашем распоряжении. Любой ценой верните Богиню.

Я думал, что старик заплачет, но он только кривился от боли. Я, не глядя на него, сказал:

- Вы, наверное, знаете, что до сих пор у меня не было промахов. Лук моего ума натягивается медленно, но стрела мысли летит быстро и попадает туда, где я вижу цель. Мне необходима помощница, совсем юная девушка, но с особыми свойствами. Утром пусть все ваши девушки выстроятся вокруг озера - я буду выбирать её.

- Так и будет, уважаемый Суоко.

Только к полудню все юные девы выстроились вокруг озера. Человек мог обойти озеро за несколько часов. Мы, же не спеша, со всем двором обходили озеро долго. Под нашими взглядами девушки ёжились и опускали стыдливо взгляд. Но каждая реагировала по-своему. Здесь были девушки всех сословий, и все были прекрасны по-своему. Юность всегда прекрасна своим внутренним светом. Одни их них розовели, другие бледнели, несколько упали в обморок, но я никак не мог найти ту, что смотрит «за ширму» (за пределы реальности, где можно увидеть Истину).

И, наконец, я нашёл, я увидел её. Она спокойно смотрела в никуда, совсем игнорируя пышный кортеж. Она заранее знала, что я выберу её. Она знала, что я её почувствую.

- Накройте её покрывалом и посадите в княжеский паланкин.

Моя просьба мгновенно была исполнена. Князь с надеждой спросил:

- Это она? - Я кивнул.

- А какие у неё удивительные свойства?

- Это долго рассказывать. Нам надо готовиться в дальний путь. Мне необходим грим, деньги, принадлежности лекаря и утром исчезнет мастер Суоко, а возникнет лекарь Икагама со своей помощницей Асаки...

…Я мигнул и увидел себя в лавке аптекаря. В этом небольшом северном городке, который находился неподалеку от замка нужного нам князя, я уже заслужил славу искусного целителя. Моя помощница накрывала человека, на которого я ей указывал, тёмным энергетическим покрывалом. И возникала тень-зеркало. Все скрытые недуги, как телесные, так и духовные, проявлялись и обострялись. Они отражались сами в себе и звучали с новой силой в человеке. Когда никакие снадобья и лекари не могли помочь - приглашали меня. Асаки снимала «тень» и получалось, что больной чудесным образом исцелялся. Я стал очень знаменитым и очень дорогим. Меня ценили как лекаря, но и ненавидели, как жадного и надменного чужака. Но я только посмеивался про себя.

- Учитель, а не делаем ли мы зло, наводя на людей порчу? - спрашивала юная Асаки.

Я ответил:

- Любая порча - это внедрение в человека чужого, негативного демона. Мы же только обостряем, проявляем в человеке его тёмные места, и получается болезнь. Когда ты снимаешь покрывало, человек становится светлее, лучше, чем был до этого. Разве ты этого не видишь?

- Учитель, как же тенью можно изгнать тень?

- А как ты стираешь белые одежды, когда они запачкались?

- Специальной золой.

- Вот видишь, чёрная зола превращает грязную одежду в белоснежную. Когда мы обостряем скрытую болезнь, силы организма начинают «видеть», чистить и изгоняют скрытые недуги. Люди напрасно думают, что боль и жар - это зло, и стараются поскорее избавиться от них. Как мы совершаем омовение плоти снаружи, так необходимо совершать омовение и изнутри.

Я гладил свою девочку по головке и сказал, нежно глядя ей в глаза:

- Не волнуйся, я не буду приучать тебя творить зло и не позволю злу коснуться тебя.

Я увидел ответную вспышку понимания. Она спокойно улыбнулась мне в ответ.

- Сегодня мы сделали первый шаг к нашей цели. Хорошо. Я не ошибся в тебе. Хорошо.

- Учитель, а как же мы добудем? - и замолчала, закрыв рот ладошкой, боясь вслух назвать цель нашей экспедиции. Она была славной, умной девочкой.

- Ложись спать, завтра будет удивительный день, и ты увидишь цель.

Я уже знал, что завтра северный князь со своим двором будет ехать через центральную площадь городка на свадьбу к соседнему князю.

Утром мы стояли, как все, склонившись в поклоне. По площади важно проезжал весь двор. Моя девочка ждала, на кого я укажу, чтобы наложить тень. Я показал два пальца, значит двойную тень. Внутренним зрением я рассматривал торжественный выезд и увидел, что старый князь больше всех любит внука. Тот, кто по-настоящему любит, тот сам себя привязывает огненной нитью к объекту своей любви. Настоящая любовь - это ностальгия. От князя к внуку, круглолицему юркому пацану, тянулась не нить, а огненный шнур. Я глазами показал на него, девочка понимающе кивнула. Она и сама уже все поняла.

Через несколько дней распространилась горькая весть о внезапной и сильной болезни любимого внука и наследника. Жар настолько измучил ребёнка, что у него начались судороги и бред. Придворные врачи ничего не могли поделать с этой напастью. Местные врачи спрашивали:

- А как Вы думаете, уважаемый? Что это?

- Я думаю - это воспаление горла. А потом воспламенились и лёгкие. Он много бегал на ветру с открытым ртом. Да.

Через некоторое время, к вечеру за мной прислали. Посыльным с поклоном я отвечал, что не лечу ночью. Ночь - время тёмных сил. Нельзя ночью. И всё тут. Но через час приехал сам князь. Он еле сдерживал свой гнев. Его внук погибает, а какой-то заносчивый чужак смеет перечить его воле. Я понял, что здесь важно не переиграть, а то можно легко лишиться головы. Не успеешь и мигнуть, как сам князь катаной легко отделит голову от тела.

- Я прошу Вас, я очень Вас прошу поехать со мной. Вы знаете, зачем.

Я молча поклонился, и молча прихватил уже приготовленный узелок со снадобьями и устремился за князем. Неслышно, как тень, позади нас скользила моя девочка.

Осмотрев ребёнка и, обтерев его винным уксусом, я вложил ему в рот щепотку соли, чтобы прояснилось сознание. Подняв вверх указательный палец, я давал пояснения. Но это также был и условный знак, и тогда моя девочка сняла первую тень. Жар стал потихоньку спадать, дыхание выровнялось, ребёнок заснул. Князь смотрел на меня с восхищением и надеждой, а придворные лекари с нескрываемой завистью и злобой.

- Я знаю, князь, что всех, кто приближается ко дворцу, обыскивают и проверяют. Таков закон. А мы с моей помощницей прибыли внезапно, хоть и по Вашей просьбе, и нас не обыскали. Я прошу и настаиваю, чтобы нас тщательно обыскали и проверили всеми возможными способами.

Мою просьбу исполнили с особым старанием.

Когда мы шли в отведённые нам покои, я прошептал моей помощнице:

- Вот мы и сделали второй шаг.

- Да, учитель, - радостно ответила она.

Перед сном я медитировал и вспоминал. Мы уже два месяца жили в северном княжестве и ждали возможности сделать второй шаг. После того как северный князь заполучил Богиню и спрятал её в пещере, его род стал процветать. Скала, в которой была тайная пещера, вдруг лопнула. И с неё забил целебный родник. Потянулись паломники, потекли деньги. Для людей своего клана вода была бесплатна. Все славили щедрость и мудрость князя. Вода была бесплатна, но только для своих.

Был издан тайный указ о необходимости докладывать о любом чужеземце, который попытается проникнуть на землю рода. Паломники же шли по строго охраняемой дороге. А нас князь сам заставил прийти во дворец. Это и был второй шаг. Я улыбнулся и заснул.

Утром ребёнку стало легче, но всё же его состояние вызывало тревогу. Князь пригласил нас на совместный обед, но я сказал:

- Я сначала хотел бы осмотреть ребёнка.

- Да, конечно.

Осмотрев ребёнка, я сказал:

- Я чувствую, что в вашей горе, откуда бьёт этот удивительный источник, есть целительная сила. Возможно, это сама гора.

Князь ненадолго задумался, а затем, всё же решившись, сказал:

- Да, там есть пещера, и в ней находится тайный храм нашего рода. НО туда нельзя чужим. Даже за само знание о существовании пещеры люди умирали мгновенно.

Как бы не слыша князя, я продолжал:

- Я хотел бы помолиться с Вашим внуком в этом храме. Я точно знаю, это его спасёт. Потом Вы можете делать со мной, что захотите.

Князь был поражён моей самоотверженностью, но желание спасти любимого внука победило все его колебания. Он надолго задумался, а потом кивнул:

- Хорошо. Так и будет.

Любовь, как всегда победила благоразумие.

В подземный храм нас сопровождали только князь и четверо самых доверенных воинов из личной охраны князя. Поднеся дары к алтарю, воскурив священные палочки, я опять поднял вверх указательный палец и сказал:

- Ну, все, он освободился от болезни. Моя работа закончена.

Я верил князю, он не убьёт меня сразу, по крайней мере, сейчас, пока его переполняет радость.

Мы с моей девочкой стояли на коленях, молились. Я взглядом показал ей в угол пещеры - там был зарыт саркофаг с духом Богини. На алтаре стояла ложная приманка. Жемчужные волны распространялись кругами именно из угла.

- У меня единственная просьба, - сказал я князю. - Всем вместе помолиться на вершине горы. Но не сегодня, а завтра на рассвете. И тогда я с уверенностью смогу сказать, что Ваш внук спасён. И даже более того. Пройдя сквозь такие огромные трудности заболевания, ребёнок приобретёт удивительные благие способности.

Князь торжествовал.

Ночью я опять медитировал. Раздвинув ширму этого мира, я увидел, что волны Богини пробудили сердце горы. Сердце горы бывает не во всякой горе. Оно возникает лишь там, где камень монолитен и красив, там, где сходятся силы земли. Но также сердце спит до поры, как сухое зерно в закромах. Пока зерно не будет зарыто в плодородную, тёплую, влажную землю, оно не взойдёт. Волны Богини Озера, как вода, омыли сердце горы, и оно набухло, готовое вот-вот взорваться. Я также понимал, что, похитив дух Богини, нам будет очень сложно уйти живыми. И удивился сам себе, своему спокойствию. Оказывается, на самом деле, мне нравятся невыполнимые задания. Нравится смертельная опасность или нравится предвидеть приближающуюся опасность.

Первые лучи солнца обладают удивительными свойствами. Они скользят по земле, впитывая её дух, сродняясь с ним, будят её. Эти первые лучи солнца нежно розовые, алые и такое же излучение бывает у сердца горы. Оно пробудилось, надо лишь только соединить его с небесным светилом. Я вздохнул и заснул…

В этот раз я увидел. Мы стояли на вершине задолго до рассвета. Дул прохладный ветерок. Княжич чувствовал себя прекрасно. Его трудно было удержать на одном месте.

- Ну, долго ещё?

- Вот-вот и взойдёт, - успокаивал его дед- князь.

Я попросил всех поднять руки и широко расставить ноги. Надо пить свет ладонями и глазами, вдыхая в себя светлое, нежное, чистое, а выдыхать серый дым, который жарким дыханием превратиться в огонь.

- Как дракон? - спросил мальчуган.

- Именно так, - ответил я.

Первые лучи окрасили белые облака. Это было чудесное зрелище. Старый князь прошептал:

- Прожил жизнь и ни разу не видел такого чуда.

Естественная красота природы незаметна в суете. И только горе и страдание нас останавливают и заставляют видеть эту красоту, наполняя нас радостью. Я попросил всех дышать в одном ритме - медленно и глубоко. У каждого внизу живота стало появляться ощущение жара. Я замкнул через копчик все огненные нити и направил к сердцу горы. Солнце вставало, жар усиливался, зерно набухало. Потом произошел взрыв. Многие закричали, схватившись за живот. Я попросил всех сесть на землю, чтоб копчик был ближе к скале. Солнце-светило надёжно соединилось с сердцем горы, и оно мощно и ритмично стало пульсировать.

Я взялся руками за коралловые чётки и представил наше озеро. Богиня озера страдала от жара и легко отозвалась на мой призыв. Через родник она устремилась наружу, а потом ко мне. Коралловые чётки теперь стали ее убежищем. Я держался за коралловые чётки и ощущал прохладу. Она наполняла меня спокойствием и умиротворением. Вокруг разливалось светло-жемчужное сияние. Я понимал, что, унося Богиню озера, я оставляю другое божество - огненный Дух горы и теперь родник будет исцелять, в основном, сердечные страдания и проявлять в людях способность любить. Любовь это свобода. Познав её, уже не можешь просто жить.

Я мигнул. Мы стояли у входа замка южного князя - нашего нанимателя. Он не утерпел, и сам устремился к нам навстречу. Мы с моей девочкой радостно улыбались ему. Он понял - мы выполнили задание. Но не удержался и воскликнул:

- Ну?

Мы кивнули:

- Да!

Я мигнул. Мы стояли в храме Богини Озера и смотрели на остатки статуэтки. Я перебирал красные коралловые чётки. Князь спросил:

- Где?

Я показал на чётки:

- Здесь.

Я протянул князю чётки и тот с благоговением принял их. Он закрыл глаза и боль, которую он носил всё это время, отпустила. А вокруг него расходились кругами нежно-жемчужные волны.

- Разрешите предложить вам более надежное убежище для Богини Озера, чем храм и статуэтка.

- Убежище, из которого невозможно выкрасть её.

Князь с трудом открыл глаза и сказал:

- Слушаю Вас очень внимательно.

- Мы при всём народе завтра утром бросим эти чётки в воды озера. Пусть все знают - Богиня вернулась…

Утром было сложно протолкнуться к берегу. Возле озера собрались все, кто мог ходить, а иных принесли. Мы с моей девочкой сидели на корме длинной лодки. У её ног стояла корзина, полная коралловых четок. Она медленно подавала мне одни бусы за другими. Я поднимал их над головой и под восторженные крики народа бросал в озеро. Лодка проплывала вокруг острова, а чётки всё не кончались. Богиня вернулась в свой мир и вода как будто бы стала прозрачней, вкусней. И, вроде бы, воды стало больше. Это заметили и на берегу. Ликуя, люди кричали друг другу:

- Богиня вернулась!

- Вот мы сделали и третий шаг, - сказал я моей девочке.

- А зачем так много чёток мы бросили в воду?

-Теперь нашу БОГИНЮ никто не найдёт.

Ночью из замка вышел человек в странном пёстром кимоно. А с ним рядом шла уже не ученица и помощница, а товарищ и мудрая женщина.

Они шли не спеша, радуясь нежному Солнцу, а мир шёл им навстречу.

Впереди их ожидало что-то удивительное.

 

 

ВЕРХНЯЯ НЬЯМА

В ЭТОТ РАЗ, вернее в эту ночь меня занесло в Индокитай. Я осознал себя 20-летним парнем, который возвращался домой.

Меня 5 летним ребёнком выкрали красные кхмеры много лет назад. Ни военные лагеря, ни муштра не смогли стереть с моей детской памяти родину - небольшой горный посёлок - Верхнюю Ньяму. Три года назад, когда мне было 17 лет, с одним таким же парнем мы совершили побег из лагеря партизан. После этого я скитался по шумным дорогам всего Индокитая. Работал кем придётся - грузчиком, посудомойкой, разносчиком, уличным зазывалой и накопил немалый опыт и достаточно денег, чтобы вернуться домой.

С двумя чемоданами подарков, в красивом костюме, радостный и окрылённый я стоял на горной тропе, ведущей к моему селению. Прикрыв глаза, я шумно вдыхал свежий утренний воздух, напоенный родными запахами леса.

Волна за волной перед моим внутренним взором всплывали детские воспоминания. Когда проходит время, детство вспоминается лёгким, светлым, сладким. Обиды растворяются. Ребёнок не хочет их помнить и легко прощает. У детей в душе много света и страх-тень исчезает.

Я вздохнул глубоко и выдохнул три раза. И, отбросив воспоминания, направился по тропинке домой, в Верхнюю Ньяму. Есть ещё Нижняя и Средняя Ньяма и вместе мы составляем один небольшой, но своеобразный народ со своей верой, со своими обычаями, бытом.

Я шёл легко по упругой земле и земля шла мне навстречу. Ноги сами несли меня всё быстрей и быстрей. Я опасался, что сорвусь на бег. Я ведь уже взрослый мужчина. Мне целых 20 лет.

Посередине нашего посёлка была большая площадь, майдан. В центре её я остановился, поставил чемоданы на землю и стал озираться с глупой улыбкой на лице. Я понял, что эта улыбка от сильного стеснения. Дети кричали и бегали вокруг меня. Показывали на меня пальцем и, прижимая ладошки к лицу, смеялись. Вскоре вокруг нас стали собираться женщины, а потом и мужчины. Они долго смотрели на меня и что-то обсуждали. Ведь я был очень похож на них. Невысокий, смуглый, с раскосыми глазами и полными губами. С характерным для нашего народа широким носом и треугольным подбородком. Я был своим и чужим одновременно. Свой язык я помнил как забытый запах цветка манго, неуловимый и волнующий. Я точно помнил, что у нашего народа не было главных - вождей, жрецов. Самого старого человека в нашем селе называли мамой или папой. То есть главой рода. К нему обращались редко.

Ко мне подошёл древний старик и спросил:

- Ты ньяма?

Я кивнул:

- Ньяма.

Мы молча долго смотрели друг другу в глаза. И вдруг старик своей сухой маленькой ладошкой стал стучать по моей груди и выкрикивал на все стороны:

- Это ньяма, ньяма вернулся!

Люди подхватили и стали громко повторять за ним эти слова.

Мы все расселись под пологом леса и старик, раскачиваясь, стал нараспев рассказывать историю нашего народа и мою историю. Он раскачивался и словно листал историю моей жизни. Он видел меня насквозь.

- Много, много лет назад красные кхмеры совершили набег. Они увели с собой не только скот, но и маленьких мальчиков, которых смогли поймать. Ты - Той, - ткнул мне в грудь Папа-старец. И разряд тока пробежал по мне. Я закрыл глаза и попытался сдержать себя.

Теперь у меня есть настоящее имя, есть мой народ. Все подходили ко мне и хлопали по плечам:

- Это Той, Той.

И я смеялся и поворачивался во все стороны, сложив ладошки у груди кланялся каждому и как заведённый повторял:

- Я Той, Той! Я Той, Той!

Потом я поспешно раскрыл чемоданы и стал раскладывать свои нехитрые подарки: платки, бусы, ножики, зажигалки. Но, к моему удивлению, люди в трепете отошли от подарков. Они цокали языками и отрицательно покачивали головами. Я с удивлением и испугом посмотрел на старца. Но он тоже цокал языком и покачивал головой. Ко мне подошла девушка, одетая по-городскому. Она мне мягко сказала:

- Не обижайся. Мы не можем принять эти вещи. Они заражены дьяволом, а значит, они заразят нас. Мы будем болеть. Сначала завистью, а потом злобой.

Она положила мне руку на плечо.

- Завтра мы отнесём из на рынок. Раздай их или продай.

Я не мог поверить своим ушам. Я с такой любовью, так долго собирал эти подарки.

- Я Сай. И буду тебе помогать. Не волнуйся. Ведь ты Той-ньяма.

- Да, я Той-ньяма, - это было единственное, что я мог пока сказать на родном языке.

Утром всё село нас провожало до околицы. А мальчишки бежали впереди и что-то кричали. Они кричали во все стороны, наверное:

- К нам вернулся потерянный мальчик. Теперь он взрослый мужчина. Но такой же глупый, как молодая свинка капибара. Он даже не умеет говорить по-нашему. Он носит ядовитую одежду и от него пахнет чужим. Нельзя заблудиться в этом мире, нельзя бросать свой народ надолго, иначе будешь как свинья, - и они заливались громким смехом.

Мы спустились в долину. Мы шли мимо бесконечных рисовых полей и разговаривали с Сай на английском языке. Я расспрашивал её, что это за средневековые предрассудки. Я совсем не так представлял себе эту встречу.

- Наверное, девушек насильно выдают замуж, дети не ходят в школу, - продолжал я обижено говорить.

Но ньяма-Сай только улыбалась и молчала. Меня начинало злить, что она не спорит со мной. Я сам в своих глазах выглядел глупо. Трудно что-либо доказывать, когда говоришь сам с собой. Вскоре я замолчал - текст кончился. И шёл рядом с девушкой и с сопением тащил свои тяжёлые чемоданы. Тряхнув головой и отбросив свои тяжёлые мысли я спросил Сай:

- А что нужно всем? Ведь вы продаете на базаре плоды, рис и что-то покупаете? Значит, что-то нужно?

- Да нужно, очень нужно. Как раз перед твоим приходом лопнул большой общинный котёл. По праздникам мы готовим на всех плов.

Я очень обрадовался. У меня появилась высокая цель. Мои отборные вещи быстро распродались. Кроме того, у меня было ещё немало моих денег. Мы выбрали самый лучший китайский котёл. С двумя ручками-драконами. Глаза Сай сияли, как звёзды. Она с любовью смотрела то на котёл, то на меня. А у меня тепло разливалось от груди по всему телу.

Когда мы за ручки несли наш котёл домой, на нас удивлённо оглядывались люди. Уже поднимаясь с долины вверх, внутренний европейский голос не выдержал и я ехидно спросил:

- А что, этот котёл не заражён дьяволом?

Сай, не переставая улыбаться, ответила:

- Да, заражён, да. Конечно. Он будет находиться в глубине нашего священного источника до тех пор, пока не станет ньяма.

- А как же вы узнаете, когда он очистится?

- Ты и сам это почувствуешь, когда станешь настоящим ньяма.

Видимо я стал меняться, потому что не стал спорить с девушкой. Прошедшие годы лишений и унижения отдалялись и исчезали, вроде бы их и не было.

Под вечер мы пришли. Всё село встречало нас радостными возгласами. Я заметил, что все ньяма одинаково улыбаются и поэтому так похожи друг на друга. И опять европейский голос зашептал мне: «Может, они какие-то наркоманы? Выращивают мак и коноплю?» - спрашивал я себя, вглядываясь в их лица. Даже ходили они как-то странно - легко скользя и при этом пританцовывая.

Мы принесли наш котёл на площадь, где горел огромный костёр. И мой прекрасный котёл бросили в огонь. За годы странствий я научился сдерживать свои чувства, хотя мне было жалко. Неудивительно, что у них лопнул котёл - отозвался во мне европеец. А ньяма пели и танцевали вокруг костра. Наверное, так они изгоняют злой дух - не унимался во мне европеец.

Когда огонь спал, а котёл прокалился до конца, сквозь ручки продели толстый шест и понесли мой котел к новому испытанию - священному источнику. Я обречённо плёлся сзади.

Высоко-высоко в горах, там где тают ледники, начинает свой бег горный ручей. Он журчит сквозь теснины скал священной горы, впитывая её силу и дух, и, падая вниз небольшим водопадом, образует озеро - священный источник ньяма. Вода в нём холодная, но очень чистая и вкусная.

Позже Сай мне объяснила, что так же как мужчина обнимает женщину, он наполняет её своей силой, а она его своей нежностью. И они создают священный источник - любовь, ребёнок, дом, свой небольшой мир. Это и есть ньяма. Всему есть центр, всему есть основа. Основа нашего народа - это озеро.

Ещё горячий котёл смело швырнули далеко в озеро. Он утонул, издав шипение и бурчание. Вождь-папа захихикал, показывая корневидным пальцем:

- Видишь, злой дух выходит. Пусть там лежит, пока не станет ньяма.

Меня поселили в лесной хижине за околицей села. Я был ещё «грязным». Я не мог жить со всеми. Я не обиделся, уже привык к своим странным сородичам.

Мне нравилось бродить по лесу и изучать его жителей.

Однажды я проснулся, когда солнце было уже высоко. На скорую руку позавтракав (еда появлялась у меня сама собой - бесшумно и незаметно), я побрёл к священному источнику, надеясь что у меня поднимется настроение. Одиночество угнетало меня. Сквозь шум леса раздался глухой шум водопада. Раздевшись догола, я с разбегу бросился в ледяную воду. Потом выбрался и стал под ледяные струи, пока тело моё не окаменело. Зато когда я раскинулся на горячем, обжигающем, чистом песке, испытал просто кайф. Смур исчез. «Ну, кайф! Вот это кайф!». Потом эти слова незаметнро превратились в «Ну, ньяма! Просто ньяма!»

Прокалившись до конца, как мой железный котёл я встал, раскинув руки, раздвинув ноги, закинув голову - открылся солнцу. Под моими закрытыми веками плавился, переливался огненный узор, как мякоть абрикоса. Я почувствовал, как мышцы лица растягиваются, меняются и на лице появляется странная улыбка - я стал совсем как ньяма - сказал я с удивлением себе.

Когда я открыл глаза, передо мной стоял старец. Он хихикая постукивал ладошкой то меня, то себя по груди:

- Той - ньяма, Ай - ньяма!

Над его седой головой садилось солнце. И получился нимб. Я засмеялся и почувствовал, что под ложечкой у меня есть солнце, как апельсин:

- Той - ньяма! - смеялся я без остановки.

- Теперь ты вернулся домой, - сказал старик, и я его понял.

Мы шли сквозь джунгли к посёлку. Моё тело раскачивалось. Внутри всё пело. Я не мог идти, как белые люди. Моё тело скользило и пританцовывало. Оно следовало своему новому ритму. И я понял, почему все ньяма ходят, танцуя.

Старец стал напевать что-то себе под нос, и я за ним. Конечно, был пир до поздней ночи. А перед сном старец сказал:

- Если бы мы завтра пошли с тобой на базар и ты бы взял чужую вещь, тебе бы стало больно. Почему?

Мне хотелось ответить просто - «Потому, что она заражена дьяволом», но я сказал другое:

- Эта вещь не ньяма.

Теперь я понимал Сай, которая не отвечала на мои требовательные вопросы. Нельзя объяснить тому, кто думает, а не чувствует. Это как разговор слепого с глухим. Это как один видит, но не слышит, а другой слышит, но не видит. Поэтому Сай и не спорила со мной, а ждала. Ждала, когда я стану ньяма. Теперь нам не надо слова. Мы, не стесняясь, взявшись за руки, пошли по тропе. Навстречу нам шла девчушка с двумя корзинами ягод. Она шла пританцовывая и припевая. Это было славно, ничего не говорить, а просто смеяться при встрече. Мой европейский ум ещё сопротивлялся. «Боже мой, что происходит. Они все сумасшедшие. Они заразили тебя своим пьяным состоянием». Но ньяма внутри меня отвечал: «Вот, это и есть нормальная, правильная жизнь».

Я увидел цветки орхидей.

- Ньяма - звучали соцветия. Над ними вилась пчела.

- Ньяма, - жужжала пчела

- Посмотри, - сказал я Сай, показывая на орхидею.

- Я вижу, - ответила Сай, неотрывно глядя на меня любящими глазами.

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Мы не отрицаем людей и их технологический мир. Мы просто не можем его изменить, но и не хотим, чтобы он изменил нас. Машины наступают на джунгли. Цивилизация покоряет сознание. Поэтому ньяма всё дальше уходят в джунгли, всё выше поднимаются в горы. Цивилизованные жители привыкли к нам, а мы к ним. Когда у них болеют дети, они приносят к нам. А через три дня забирают здорового и весёлого человека. Они уже не обижаются, что мы не берём плату за услугу.

Взрослых мы не можем лечить. Им становится плохо. Начинается сильная рвота и понос.

Прошло уже несколько месяцев. Мы с Сай жили вместе. У нас не было обряда бракосочетания. Когда люди клянутся в любви, это как-то подозрительно.

Однажды, когда возникла угроза нового переселения, я заявил:

- Я буду вас защищать. Я знаю тот мир.

- Не надо, - сказал старец. - Свет не боится тени. Пусть тень бежит.

- Но свет рассеивается, а тень бесконечна.

- Нет, - сказал папа. - Насилием насилие не победишь. Вся тьма пронизана светом. Надо правильно видеть.

- Значит, я ещё не ньяма? - спросил я с болью.

- Нет, ты ньяма. Я вижу. В тебе горит солнце. Здесь, - и он положил ладонь мне на солнечное сплетение (точку души). - Просто мозги перестраиваются медленней, - сказал старец.

- Я буду ждать.

- Не надо, - опять сказал старик. - Просто живи и ты не заметишь, как тень дьявола исчезнет навсегда.

Утро. Встаёт солнце. Я несу три больших сухих бревна, не чувствуя веса, танцуя и напевая. Мы с Сай строим свой дом.

 

Верхняя Ньяма, 1995 г., 23 мая

 

 

ПРИНЦЕССА

Я клипнул и увидел симпатичную девушку.

Она с самого детства была умнее всех и красивее всех. Она легко могла быть принцессой, т.е. самой-самой. Но она была не только умной, но и хитрой. Она ловко скрывала свои достоинства, чтобы не принимать на свой счёт уколы зависти, обязанности лидера и давление льстивой любви. Свой проницательный ум она использовала, чтобы исподволь манипулировать людьми.

Всеми правдами и неправдами она хотела и смогла обезопасить свой внутренний мир. В своё волшебное царство она не допускала даже мать.

Шли годы. В школе она заслуженно пользовалась уважением не только учителей, но даже одноклассников.

Она выросла и превратилась в стройную, красивую, но и ещё, о ужас, умную девушку.

Да, редкая штучка, - говорили ребята с уважением, глядя ей в след.

Её духовное пламя горело ярко и ровно. Не кривляка, не задавака, чужого не возьмёт, но и своего не отдаст. Вся её сила, ум, талант были направлены на центрирование, равновесие жизненного пути.

Окончив с отличием институт, она легко вышла замуж за того, кого выбрала сама. За перспективного, а главное, надёжного адвоката. Вскоре родила двух прелестных малышей. В общем, не дом, а полная чаша. Надёжность благоустроенность и перспективность.

И вот в 30 с небольшим лет она, наконец, почувствовала удовлетворённость. В общем, у неё всё полный о’кей. Можно остановиться и отдохнуть.

Она полюбила посещать модные салоны, сауну, косметолога и фитнес-клуб. После такого трудового дня она любила, закрыв глаза, выпить чашечку травяного чая.

Она остановилась, но жизнь остановить нельзя.

Гром раздался среди ясного неба. Беда пришла оттуда, откуда она ждала меньше всего. Она даже не сразу поняла, что произошло. И беда эта называется ЛЮБОВЬ. Волна любви и безумства обрушилась и понесла её как цунами.

Причиной катастрофы был простой и чистый парень, который работал у неё на фирме охранником. Однажды они встретились с ней в дверях офиса глазами. Она охнула и у неё подкосились ноги. Это глаза были мудреца и ребёнка. Они были глубокими и сильными, как озёра. В них отражалось небо и земля, день и ночь. В эту долю секунды на неё обрушилось море чувств и информации, и её отцентрированный мир взорвался. У неё закрылись глаза, и она стала заваливаться набок. Он подхватил её под локоть и глубоким баритоном спросил:

- Что с Вами?

- Ничего, ничего. Это просто лёгкий обморок. Я просто голодаю третий день, - легко соврала она.

Он усадил её в ближайшее кресло. Женщина, приоткрыв глаза, хотела получше рассмотреть это чудо, но перед ней уже стоял простой, стандартный охранник, которого она видела и раньше, но не замечала. Для неё все охранники были на одно лицо.

Этой ночью, закрыв глаза, она сразу увидела его глаза. Саяны, озёра, тайгу, и всё - с птичьего полёта. Она летела, ощущая себя большой птицей. Она чувствовала, что не машет крыльями. «Так это я парю!», - поняла она. Она неслась в тёплом прозрачном воздухе навстречу заходящему солнцу, а внизу мир плыл ей навстречу.

Утром она проснулась сразу и вся. Она включила музыку и стала петь песни любимых исполнителей - Антонова, Серова, ранней Пугачевой и поздней Орбакайте. Впервые она не приготовила завтрак и заставила детей самим собираться в школу. Старшая взрослая дочь отозвала папу в сторонку и восхищённо сказала:

- Папа, мама сошла с ума. Она стала такой красивой! «Или влюбилась», - добавила мысленно дочка.

- Да, действительно, симпатичная, - отрешённо заметил отец.

А женщина в это время пела и кружилась:

- Улетай тучка, улетай тучка, улетай…

Её мир перевернулся. Он стал другим навсегда. Она уже никогда не сможет загнать своё сознание в отцентрированное благополучие. Счастье - это сила, которую невозможно остановить, как нельзя остановить дыхание или сердцебиение. Счастье можно только убить. Но порядочный адвокат не способен быть Отелло и всё закончилось благополучно. В общем, полный happy end, но только это чудо бывает крайне редко.

 

 

ПАРАДОКС КЛЕОПАТРЫ

«Носатое чудовище (Ибис) новое проклятие Египта» - по-всякому за глаза поносили её жрецы. Она больше походила на угловатого подростка, чем на миловидную девушку. Как они могли проморгать, не рассмотреть в этой неказистой девчушке Богиню Нехбет! Она обманула их! Их, самых лучших, самых умных обманщиков этого подлунного мира! Фараон - Верховный жрец и воплощение Бога на земле, правит днём. А таинства совершаются жрецами в тиши ночи, в определённых фазах луны их совершает богиня Нехбет.

Шаг за шагом, незаметно, эта интриганка поднялась на вершину власти. Время было смутное. Много партий боролось за власть. Она не боролась, она её просто взяла и сделала своим орудием, для своего удовольствия, для своей реализации. Жрецы с ужасом наблюдали - женщина-фараон не цепляется за власть. Намного хуже - она играла властью, как игрушкой. Никакого уважения к традициям, торжествам, праздникам. Она сама создавала традиции.

Жрецы роптали, но не могли удержать восторга народа перед Богиней. Победить, отравить, унизить Богиню нельзя. Её можно только обожать. Забегая вперёд, можно сделать вывод, что это именно она разрушила две огромные империи, две цивилизации - Рима и Египта. Она явила миру простую и очень сложную для понимания истину - не дворцы и пирамиды являются главным в жизни, а …

Клеопатра не оставила готового ответа. Каждый найдёт его сам. Её жизнь как вспышка света, оставляет на сетчатке глаза долгий мерцающий блик, как молния.

Её любимые мужчины были не просто властителями или героями, они были любовниками, учениками, её детьми.

Когда Гай Юлий Цезарь ввёл свои непобедимые легионы в ослабленный распрями Египет, он надеялся создать из молодой выскочки-Клеопатры легко управляемую марионетку. Даже во сне он не мог представить, что эта, эта… (он никогда не мог подобрать ей достойного имени) ослепит его любовью и он потеряет голову.

Ещё при жизни Клеопатра стала легендой. Её могли любить, её могли ненавидеть, но не могли не восхищаться

этим - созданием - Сета,

этим - созданием - Света.

Греки обзывали её Горгоной Медузой, так как даже самый стойкий мужчина не мог устоять перед её чарами. Свет не исходил из неё, нет, как он исходит от многих великих харизма. Свет поглощался ею, манил и пугал одновременно. ПРОСТРАНСТВО ВОКРУГ НЕЁ МЕНЯЛОСЬ И МЕРЦАЛО, а она играла на полу с детьми и кошками. Стражники, с остановившимся взглядом, превращались в детей. Жрецы умиленно плакали, незаметно утирая слёзы. Они хотели, но не могли отравить её. На вопросы чужеземных философов, священников - «Кто она - женщина-фараон?» - они отвечали: «Богиня!»

 

Почему? Как это?

Египтяне отвечали:

В НЕЙ, ВООБЩЕ, НЕТ СТРАХА! ОНА НЕ ЧЕЛОВЕК! ТОТ, КТО НЕ БОИТСЯ ЖИТЬ, ТОТ И НЕ БОИТСЯ УМЕРЕТЬ.

Клеопатра выработала для себя простой, но действенный психологический приём. Она ставила высокую, трудно достижимую цель и видела её в виде огненной точки среди пёстрого узора жизни. А себя представляла летящим соколом. Наполняла этот образ внутренней силой и забывала о нём. Клеопатра всегда, даже во сне, была осознана. И с течением времени всё складывалось так, как было нужно ей. Но со стороны это выглядело счастливой случайностью.

Она превратила всю жизнь в игру. Никакая проблема не может быть выше её. Трудности, интриги, заговоры она превращала в ступени своего роста. Во сне она мечтала, а наяву осуществляла сон. ГРАНИЦ НЕТ. ОНИ СУЩЕСТВУЮТ ТАМ ГДЕ НЕТ СВОБОДЫ.

Мало кто знает, что Клеопатра не была египтянкой по рождению, а гречанкой. Она была одной из трёх дочерей македонского царя Авлета из династии Птоломеев. Её предок - Птоломей Первый был другом и соратником Александра Македонского.

Она любила красивую легенду, похожую на быль, где опасное суеверие можно обратить во благо, БЛАГО ПРЕВРАТИТЬ В ИСТИНУ.

Вот эта легенда. Когда древний Египет без боя пал к ногам Александра Македонского, он решил основать город и повелел египетским жрецам найти лучшее место и обозначить периметр его. Хитрые жрецы обозначили контур полосой из пшеничных зёрен. Но налетевшие стаи птиц склевали зерно. Александр сильно опечалился. Птоломей, его друг успокоил царя:

Ты неправильно трактуешь знамение богов. Это будет самый великий город твоей империи. Сюда будут приплывать корабли с разных стран, привозя товары, а увозить пшеницу.

Царь ликовал. Так родилась великая Александрия. Житница древнего мира.

С самого детства КЛЕО была иная, другая.

Маленькая девочка смотрела , молчала и изучала этот мир. Скорее гадким утёнком, чем прекрасным лебедем. У неё было хорошее образование, впрочем, как и у всех царских детей. Но её острый ум и резкая речь как клинок рассекали серое полотно обучения. Учителя боялись её по-настоящему. Она выпивала их знания до дна и отбрасывала за ненадобностью. И шла дальше одна. Доподлинно известно, что Клеопатра с лёгкостью владела тридцатью языками древнего мира. Только египетские жрецы не боялись, а восхищались ею, потому что только у них нашлось в сознании, в их религии место для Богини. То, что жрецы веками накапливали тайные знания, она постигала легко, играючи, она не училась, она вспоминала.

В Египте был такой  обычай, когда учитель не мог больше чему либо научить, он склонял колено перед учеником и говорил:

Мне больше нечему тебя учить. Теперь ты мой учитель.

Клеопатра, смеясь, им отвечала:

Учись у жизни, там всё есть, что надо. Чтобы развязать узлы проблем не стоит тянуть натужно. Наблюдай и всё станет на место, учись играя, в игре пребывая.

Жрецы боготворили, но пристально и постоянно следили за Клеопатрой и пришли к неожиданному открытию. Оказывается, в женщине главное не фактическая красота, не сексуальный магнетизм и даже не детская наивность (всё то, чему обучали девушек в специальных школах), а острый, любознательный женский ум, вернее, разум. РА - Бог света. ЗУМ, АУМ, ОМ - его имена. И если мужчина сумеет рассмотреть в женщине этот Ра-Зум, он обязательно изменится, превратится в нечто новое, свободное существо.

Клеопатра растворяла в мужчинах страх, и они становились возлюбленными. В мужчине исчезал страх и он рождался уже второй раз не героем-победителем ,а бесстрашным, т.е. божественным.

Она освобождала мужчин из-под влияния общественного эгрегора. И они из тиранов превращались в возлюбленных, которые просто не могли заниматься войной, политикой, интригами. И Гай Юлий Цезарь, и Марк Антоний были убиты им, эгрегором.

Это неправда, что Клеопатра умерла от укуса чёрной кобры. Когда новый император, Октавиан, чистое воплощение эгрегора, попытался взять в плен Клеопатру и Марка Антония, чтобы унизить, растоптать это волшебное, недоступное многим чувство - Любовь, ему это почти удалось. Это было не историческое столкновение двух армий. Это была непримиримая борьба двух сил. Антония обманули. Подкупленные слуги ему сказали, что его Богиня умерла. Он поспешил её догнать, бросившись на меч. А Клеопатра с верными служанками закрылась в гробнице. Самый лучший риторик Рима уговорил её открыть дверь. Опытные воины, ворвавшись, обезоружили и связали царицу и её верных служанок. Эгрегор торжествовал. Триумфатор Октавиан хотел в цепях ввести в Рим египетского фараона, императрицу Клеопатру и её детей. Через два дня в полном облачении фараона, на золотом троне нашли усопшую Клеопатру. Следов насильственной смерти не обнаружили. После захода солнца за ней последовали её верные служанки, подруги. Даже из смерти она смогла уйти, играя.

Свободного человека победить невозможно.

 

Незадолго до этого, в разговоре с Марком Антонием, Клеопатра говорила:

Никогда не унижай себя извинениями и сожалениями. Просто люби.

 

Ваши комментарии к этой публикации

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

44 дата публикации: 07.12.2010