О.Ерёмина, Н.Смирнов

Стояние на Угре

(к теме «Русское государство при Иване III»)

 

В Москве на Киевском вокзале мы садимся на электричку, направляющуюся в Калугу, крупный областной центр, в 1480 году бывший небольшой пограничной крепостью. Электричка на Калугу I привезёт вас в город. Если же вы поедете на Калугу II, то конечным пунктом будет железнодорожная станция на Киевском направлении. От неё несколько километров до посёлка Резвань, названного так по крупному озеру-старице в пойме Оки и Угры. От Резвани уже видно два моста через Угру - железнодорожный и автомобильный. За спиной - сосновый бор, впереди - плодородная земля поймы. На ровных полях - капуста, свёкла, морковь и даже кукуруза. Вдалеке крутыми уступами поднимаются холмы коренного правого берега, на них видны дома жителей совхоза «Росва». Налево от серой ленты дороги, на холме виднеются шатровые купола. Два полуразрушенных храма - это всё, что осталось от монастыря Спаса на Угре, основанного некогда в честь великого стояния в 1480 году.

Дойдя до моста, перейдём на ту сторону (здесь пытались перейти реку воины Ахмата), спустимся к Угре, искупаемся в её чистых струях. Песчаные пляжи, песчаное дно, быстрое течение. Сначала мелко, но у противоположного глинистого берега неожиданно глубоко. Вода прохладна даже в очень жаркую погоду.

Освежённые, пройдём по сохранившимся островкам лугов, наполненных удивительным ароматом цветущего разнотравья, поднимемся к Спасу на Угре. Справа блестит на солнце голубая лента Оки, слева впадает в нею младшая сестра - Угра. Далеко видно кругом. В погожий день заметно даже Калугу, до которой больше пятнадцати километров. Возможно, именно с этого холма смотрел на лакомый кусочек - на Московское княжество - властитель Большой Орды, потомок Чингисхана хан Ахмат.

 

Стояние на реке Угре - одно из важнейших событий в истории России. Именно тогда была окончательно подведена черта под зависимостью Руси от Орды. Однако это произошло не само по себе, а явилось одним из звеньев в цепи событий, с нашей точки зрения малосвязанных, а с точки зрения живших тогда людей - имеющих прямую причинно-следственную связь. Наши предки, как и мы с вами, хорошо понимали, что единственный объективный критерий правильности любой теории - это практика. Соответственно, когда бытовавшие тогда мифы стали вдруг находить самые что ни на есть зримые и вещественные подтверждения, общественное сознание целиком погрузилось в их созерцание, и все дальнейшие действия неизбежно следовали из внутренней логики данного мифа.

 

Речь идёт об особенно интенсивных апокалиптических ожиданиях, мало-помалу овладевших Московской Русью ко второй половине ХV века. Отправной точкой послужила сакральная дата - грядущий 7000 год от Сотворения мира. Даже в наше светское время переход в новое тысячелетие сопровождался большим количеством всякого рода предсказаний и эмоциональных заявлений, многие люди вдруг почувствовали некое напряжение, характерное для вступления в неизвестность. Что же говорить про время, когда определяющим культурным фактором была нота постоянного, неутихающего ожидания Второго Пришествия и Страшного Суда!

 

Необходимо напомнить, что принятое теперь летосчисление (от Рождества Христова) ввёл только Пётр I, до него же на Руси пользовались другой временной шкалой. Расчётный 7000 год наступал приблизительно в 1492 году по современному календарю. Приблизительно - потому что эр было несколько, хотя преимущественно пользовались одной. Представления об особом значении именно этой даты (а позже, когда ожидания не оправдались - 7007, 7070 и 7077 года) явились переносом главного сюжета библейской истории - сотворения мира Богом за шесть дней и его «однодневного» отдыха. В Священном Писании есть ещё многозначительное утверждение о том, что перед очами Бога «один день как тысяча лет и тысяча лет как один день». Искушение перенести недельный цикл творения на летосчисление было слишком велико. Для людей данное совпадение было зашифрованным в тексте Библии знаком, что подтверждалось событиями во внешнем мире.

 

В 1453 году произошло событие, поразившее православный мир - окончательно пал Константинополь, недаром называемый на Руси Царьградом. Храм Софии был превращён турками в мечеть. Таким образом, гибель Второго Рима делала поиски преемника особенно острыми, а синкретичность светских и религиозных представлений совместила грядущую религиозную катастрофу с произошедшим уничтожением Византии. Помимо этого, ослабление зависимости от Орды повышало самосознание московских великих князей. Распространяется идея о том, что Россия, единственный после падения Византии оплот правой веры, - есть её прямая преемница, то есть Третий Рим. Выражение «Москва - Третий Рим» как устойчивая идеома появилось позже. В те духовно напряжённые времена произносить вслух такие вещи считалось не совсем приличным (равным образом до Петра I табуированным являлось имя «Николай». Назвать ребёнка Николаем было почти то же самое, что назвать его Иисусом). Таким образом Москва совместила в себе образ Небесного Иерусалима и Третьего Рима, что привело к укреплению теократического военно-административного государства, напоминающего по своей структуре первые арабские халифаты.

 

Иван III Васильевич был женат на племяннице последнего византийского императора Софии Палеолог, что тоже воспринималось знаком преемственности и соединения в руках Москвы многовековых традиций отношения к Царьграду. Именно тогда государственным гербом России стал визанитйский двуглавый орёл (по всей логике он должен был стать трёхглавым, но сделать из госсимвола подобие Змея Горыныча не решились).

 


София Палеолог

 

Видимо, именно София, воспитанная в Италии, подсказала мужу, и тот пригласил итальянских архитекторов, среди которых выделялся гениальный мастер Аристотель Фиорованти. Начинается очередное оформление символического пространства. В Кремле строится грандиозный Успенский собор по образу Успенского собора во Владимире (этим старинные претензии Владимира быть центром богоспасаемого человечества окончательно переносились в Москву). Перестраивается кардинально и московский кремль. Кстати сказать, перестраивается он по образу миланского кремля, (а Милан в то время также активно претендовал на духовный центр мира).

 

Трудно вообразить колоссальный всплеск искусств и ремёсел, мощное движение людей, которое было вызвано активным строительством в столице. Люди приходили со всей Руси, и после разносили новые приёмы и методы работы, принесённые итальянскими мастерами - творцами эпохи Возрождения. Достаточно проследить начальный этап работы - заготовление красной глины для изготовления кирпичей. Это беспрерывные вереницы обозов, многие тысячи людей, поиски подходящих слоёв глины (вообще на территории Московской области после ледников осталось много залежей качественной строительной глины), изготовление кирпичей в колоссальных количествах (кирпичи делались тоньше, но длиннее принятого размера - по методике Фиорованти), это значит - их обжиг в специально построенных печах. Параллельно сносились вековые белокаменные стены Дмитрия Донского, камень тут же шёл на частное строительство и закладку пышных храмов… Так одно дело неизбежно тянуло за собой много следствий, имеющих большое значение для жизни страны.

 

Был присоединён и Новгород после вялого сражения на реке Шелони, когда 10 тысяч московитов разбили 40 тысяч новогородцев. Посадница Марфа Борецкая была взята под стражу, а кичившийся вольностью Новгород попал в полную зависимость от Москвы. Слухи об усилении Москвы достигли папского престола, и папа предложил сделать Ивана императором в обмен на помощь в борьбе с турками. Но великий князь не прельстился на высочайший светский титул, сказав, что нам-де в своём отечестве хорошо быть государем и великим князем.

 

Зависимость от Орды, пусть и достаточно номинальная, стала тяготить. Чувство богоизбранности и мессианские настроения не могли согласиться с таким положением дел. Но Иван III был исключительно осторожным политиком. Можно сказать, что негодование окружающих на требования хана Ахмата было слишком велико, и Иван Васильевич был вынужден вступить в открытое противостояние с ханом. При этом характерно то, что в памяти потомков именно Иван III остался как «Грозный» царь, в то время как Ивана IV называли Мучителем. Только во времена Петра I тиранство Ивана III оказалось подзабыто, заслонённое кровавой и неспокойной историей последних двух столетий.

 

Обратим свой взор на юго-восток. В XV веке Золотую Орду раздирают противоречия, и могущественное некогда государство распадается на несколько частей: Большую Орду, Крымское, Казанское и Астраханское ханства. Большая Орда - Улуг Улус - находилась в степном междуречье Днепра и Волги.

Владыки Большой Орды требовали, чтобы Великие князья продолжали выплачивать дань именно им. Каково же было возмущение хана Ахмата, когда в 1476 году Иван III прекратил выплату дани! Желание проучить строптивого данника овладело ханом. Тем более что, по слухам, у Ивана не складывались отношения с двумя родными братьями, удельными князьями Борисом и Андреем Большим, которые были бы рады неудаче Великого князя.

 

Однако Ахмат хорошо понимал, что времена уже не те, что Большая Орда - не Золотая, что вряд ли удастся повторить поход Тохтамыша. Поэтому Ахмат решил заручиться поддержкой с запада. Польско-Литовское королевство во главе с королём Казимиром IV Ягеллончиком и Ливонский орден, давний враг Руси, обещали свою ему поддержку. А граница с литовскими землями в те времена проходила по Оке от её верховьев до поворота на восток, а от поворота - по левому притоку Оки - Угре. Мелкие Верховские княжества, что находились по левому берегу Оки до впадения в неё Угры, - Воротынское, Мещовское, Мосальское - входили в состав Литвы, хотя сохраняли некоторую автономию.

 

Предшественники Ахмата шли на Русь с юга, как раз через междуречье Волги и Днепра, и готовились переправляться через Оку в районе Коломны, Серпухова и Тарусы. Поэтому, когда русские узнали о походе хана Ахмата, то направили основные силы именно в эти города. Иван III занял Коломну, его сын Иван Иванович встал в Серпухове, брат Андрей Меньшой - в Тарусе. Ахмат знал, что переправа конного войска через полноводную Оку - дело хлопотное, тем более под стрелами и пушками неприятеля. И пошёл землёй своего сотоварища Казимира.

 

Оставив Оку по правую руку, Ахмат через Верховские княжества двигался на север, пока не дошёл до Угры. Тогда Иван III тоже направил свои войска вверх по Оке. Русские войска уже заняли пограничный с Литвой левый берег Угры, когда 8 октября войско Ахмата показалось на правом берегу. В течение четырёх дней ордынцы с ходу пытались переправиться через широкую, но сравнительно мелкую Угру. У Ахмата было явное преимущество. Заключалось оно в том, что правый, литовский берег Угры был высоким. И в наше время с холмов правобережья на много километров просматриваются долины Оки и Угры. На низком, луговом левом берегу русские войска как на ладони. Так что Ахмату было легко наблюдать за всеми перемещениями русский войск по пойменным лугам, покрытым увядшей осенней травой.



Угра

 

На 60 вёрст по берегу Угры растянулось сражение. Для того времени, пожалуй, это была самая протяжённая линия обороны. Возможно, успехом русские были обязаны применению пищалей и пушек (первый раз их вывезли в поле в нашей истории), которые и отпугнули ордынцев.

 

Ахмат приказал встать лагерем на правом берегу Угры, усыпив бдительность русских. В то же время он направил отборный отряд всадников на Оку, чтобы те перешли реку возле Опакова городища и вышли в тыл русским. Но эта затея тоже провалилась.

 

Несмотря на первый успех, Иван III понимал, что его сил вряд ли хватит на то, чтобы долго сдерживать ордынцев на всём протяжении Угры, что они неминуемо должны будут прорваться и выйти в тыл русским. Великий князь ожидал подхода отрядов удельных князей и, желая выиграть время, согласился на переговоры, предложенные Ахматом. Часть бояр была недовольна поведением Великого князя. Они советовали ему пойти на мир с царём ордынским и возобновить выплату дани. Иван на это не согласился, но и в решительную борьбу с Ордой, вопреки убеждениям архиепископа Ростовского Вассиана Рыло, не вступил.

 

Очевидно, Великий князь понимал, что на ровных полях левобережья Угры у ордынской конницы будет неоспоримое преимущество: переправившись в одном месте, она легко сможет уничтожить растянутые на 60 вёрст русские войска. Поэтому он решил отойти за Калугу, под Боровск, где крепкой твердыней стоял Боровский Пафнутьев монастырь и где леса помешали бы быстрым манёврам ордынцев.

 

Между тем становилось всё холоднее. По утрам трава покрывалась инеем, а на лужах, оставшихся после дождей, уже хрустел ледок. Время работало на Великого князя: к Ивану III подошли войска удельных князей, что хорошо было видно с холмов ханским всадникам, а вот Казимир IV отнюдь не спешил на помощь своему союзнику Ахмату. Дело в том, что Иван III успел заключить союз с крымским ханом Менгли-Гиреем - врагом Ахмата, и тот совершил дерзкий набег на литовские земли. Казимир, подобно Ягайло, который сто лет до этого тоже не вмешался в аналогичное противоборство исполинов, предпочёл в такое неспокойное время обратить внимание на свои рубежи. Данный случай - наверное, единственный, когда русский правитель и крымский хан выступили заодно. В дальнейшем границы Московского государства приблизились к Крыму и не стало у Москвы коварнее и опаснее врага.

 

В ноябре Иван III решил-таки отойти с войсками к Боровску. Вероятно, Ахмат не понял этого по сути тактического манёвра, а всё непонятное вызывает страх. В ноябре Ахмат, как сообщает летопись, «бежа в орду». Уже в следующем году он умер, а ещё через двадцать один год, в 1502 году, Большая Орда была полностью разгромлена Крымским ханством.

Москва стала де-юре столицей суверенного государства.


Спас на Угре 
 
Слияние Угры и Оки

 

 

Ваши комментарии к этой публикации

 

 

Ваши комментарии к этой статье

 

43 дата публикации: 01.09.2010