Николай Рерих в Шлиссельбурге

Опубликовано (в др. редакции и в сокращении):Ладога. Кировск (Ленинградская обл.). 30апреля 1998. С.7.

7 апреля 1998 года в помещении муниципального выставочного зала (КСК «Невский») торжественно открылась выставка «Неизвестный Рерих. Театральная живопись из музейных и частных собраний США». На выставке представлено 38 компьютерных копий, знакомящих нас с действительнонеизвестным Рерихом, с теми его работами периода 1910–1944 годов, которые до не давнего времени не были известны не только широкому российскому зрителю, но и специалистам. До приезда в Шлиссельбург выставка прошла с успехом в 14пунктах Ленинградской, Новгородской, Тверской и Ярославской областей. Открывалась она преимущественно в местах, связанных с жизнью и творчеством Н.К.Рериха и его семьи.

<> <> <>

Интересно, но и город Шлиссельбург, где теперь открылась выставка, тоже тесно связан с жизнью и творчеством великого художника. В 1899 году, во время экспедиции по древнему водному пути «из варяг в греки», Николай Константинович посещает эти места. В его путевых записях остались такие строки:

«За всю дорогу от Петербурга до Шлиссельбурга выдается лишь одно характерное место — старинное Потёмкинское именье Островки. Мысок, заросший понурыми, серьёзными пихтами, очень хорош; замкоподобная усадьба вполне гармонирует с окружающим пейзажем. Уже ближе к Шлиссельбургу Нева на короткое время как бы выходит из своего цивилизованного состояния и развёртывается в привольную, северную реку, — серую, спокойную, в широком размахе обрамленную тёмной полосой леса. Впрочем, это мимолетное настроение сейчас же разбивается с приближением к Шлиссельбургу. Какой это печальный город! Какая заскорузлая провинция, - даже названия улиц, и те ещё не прививаются среди обывателей.

Левее города, за крепостью, бурой полосой потянулось Ладожское озеро. На рейде заснуло несколько судов. Всё как-то неприветливо и холодно, так что с удовольствием перебираешься на громоздкую машину, что повезёт по каналу до Новой Ладоги. Накрененная на бок, плоскодонная, какой-то овальной формы, с укороченной трубой, она производит впечатление скорей самовара, чем пассажирского парохода, но все её странные особенности имеют своё назначение. Главное украшение парохода - труба срезана, потому что через пароход часто приходится перекидывать бечевы барж, идущих по каналу на четырёх лохматых лошадёнках...» («Искусство и художественная промышленность», 1899, № 9-10, стр. 720-721).

Но если первые впечатления Рериха от города были довольно-таки безотрадными, то последующие визиты сюда дали ему заряд новых мыслей и образов для выдающихся произведений. В 1906 году он посещал Шлиссельбург во время творческих командировок. Совместно с архитектором В.А.Покровским и мозаичистом В.А.Фроловым он работал для строящейся церкви «На пороховых заводах» (ныне посёлок имени Морозова).

По его эскизам были выполнены мозаики «Апостолы Пётр и Павел», «Апостолы Пётр и Павел и голова Спаса», «Михаил Архистратиг», «Святые Борис и Глеб». К сожалению, все они погибли во время Великой Отечественной войны. Но мы можем судить о них по сохранившимся воспроизведениям в художественных изданиях того времени.

<<== На снимке: Святые Борис и Глеб. 1906. Фрагмент. Церковь "На пороховых заводах" в Шлиссельбурге.

Эти творения Рериха, проникнутые основами древнего православия, полны суровой радости и молитвенной торжественности, так отвечающей всему возвышенному строю его образов. «Помню, - писал Рерих, - как приходилось представлять на благословение Иерархов и эскизы стенописи Святодуховской церкви в Талашкине под Смоленском, и иконостас Пермского монастыря, и мозаики для Шлиссельбурга…» («Светочи», 1934). И всегда его работа получала одобрение и вызывала восхищение. Митрополит Антоний, смотря на картину Рериха «Ростов Великий» (1903, ныне в Третьяковской галерее), сказал: «Это молитва земли небу!». А через тридцать лет другой архиерей написал Рериху следующие замечательные слова (полезно бы их знать разным “отрицателям” и “хулителям”): «Ваша добрая помощь в трудную минуту существования Дома Милосердия, Ваш чудный дар - древние священные образы русских икон и, наконец, Ваш бесценный вклад в наш скромный музей - Ваши творения, на которые с восторгом и благоговением взирает весь мир, - всё это Ваше внимание наполняет наши сердца чувством глубокой, искренней и самой пламенной благодарности… Преподобный Сергий Радонежский, которого так свято чтите Вы, святым молитвам которого с любовью посвящаю наш скромный музей-хранилище, да будет Вам всегда помощником в Ваших трудах. Молитвенно призываю Божие благословение на Вас и дела Ваши. С любовью во Христа, вседушевно расположенного к Вам, Ваш постоянный богомолец Архиепископ Нестор» (Харбин, 12 сентября 1934). Неудивительно, что Рериха называли «учеником святых храмостроителей».

На снимке: Апостолы Петр и Павел и голова Спаса. 1906. Церковь "На пороховых заводах" в Шлиссельбурге.==>>

Современники восхищались глубоко насыщенными тонами шлиссельбургских мозаик. Сердца трепетали при созерцании мужественных, воинственных всадников, олицетворяющих силы добра. Святые облики, одновременно красивые, тонкие и величественные, притягивали взгляды. Яркие одежды были выполнены синими и золотыми смальтами, использовались крупные не шлифованные фрагменты, какие употребляли в XI-XII веках. По мнению искусствоведа Л.В.Короткиной, знатока храмовых творений художника, «это способствовало созданию впечатления монументальности произведения».

<<== На снимке:Спас.1906. Фрагмент.

Церковь в селе Пархомовка Киевской губернии.

Рерих считал, что «для русских климатов мозаика подходит как нельзя более», и к тому же в России так много превосходных самоцветов и разнообразной смальты с самыми замечательными отливами красок. Вспоминая о работе над мозаиками, Рерих особо отмечал роль профессора В.А.Фролова, руководителя мозаичной мастерской при Академии художеств: «Неоднократно приходилось работать с Фроловым над стенными украшениями. Сооружали мы мозаики и для Почаевской лавры, и для Пархомовки, и для Шлиссельбурга, и для Талашкина. Каждая из этих мозаик вызывала многие соображения, при этом всегда радовало стремление Фролова внести какое-либо полезное нововведение». К счастью, многие рериховские мозаики сохранились. Глядя на них, убеждаешься в справедливости его мысли о том, что мозаика не должна быть рассматриваема, как какое-то коммерческое прикладное ремесло, а «именно как одна из лучших форм высокого искусства» («Прочная работа», 1939).

<> <> <>

Изыскания в архивах позволили выяснить ещё один интересный факт из творческой биографии Н.К.Рериха. Как известно, он был не только художником, но и учёным, оставившим обширное научное наследие. И в этом наследии сохранились уникальные страницы, имеющие непосредственное отношение к Шлиссельбургу и бывшему Шлиссельбургскому уезду.

В 1899 - 1903 годах Николай Константинович, как преподаватель и сотрудник Императорского Археологического института, возглавлял работу по составлению археологической карты Петербургской губернии. Во все уезды, волости, станы, правления, училища, школы, приходы и т.п. по его указанию рассылалась составленная им памятка, в которой предлагалось выслать по особой системе, руководствуясь приложенными примерами, все известные сведения о местных древностях. Памятка обращала внимание на курганы, могилы, городища, пещеры, случайные находки предметов древности, предания и сказания, церкви и часовни, описания старинной церковной утвари.

В результате под руководством Рериха образовался целый научный архив, не утративший своей ценности и по сей день. И отдельный раздел этого собрания документов, ныне хранящегося в Институте Истории Материальной Культуры РАН, посвящен Шлиссельбургу и его уезду. Среди документов - донесение Шлиссельбургского уездного исправника Пеникина (7 июля 1900), представление земского начальника 4-го участка Фон-Брадка (14 июля 1900), сообщение священника села Никольского Н.П.Тихомирова (21 февраля 1902) и другие материалы.

Читая эти свидетельства, нельзя не поражаться глубине и охвату деятельности Н.К.Рериха, его удивительной прозорливости. Зная отлично историю многих шлиссельбургских памятников, он сохранил для нас редкие сведения о них. Будто предвидел, что его данные будут нужны нам, живущим в то время, когда многих памятников уже не существует.

<> <> <>

Выставка, открывшаяся в Шлиссельбурге, по-своему преломила рериховские слова, записанные им сто лет назад. С радостью мы отмечаем, что теперь Шлиссельбург встречает НиколаяКонстантиновича не «печальным городом», не «холодно и неприветливо», а совершенно иначе. В городе существует замечательный Музей его истории, где работают вдумчивые сотрудники, бережно сохраняющие культурные основы; открыта художественная школа, преподаватели которой терпеливо помогают юным художникам познавать Прекрасное; устроен просторный выставочный зал, доступный и художественно оформленный. На выставке Н.К.Рериха мы видели в людях только радость, живой интерес, горячий отклик и жажду познания.

<> <> <>

ПРИЛОЖЕНИЕ

СВЕДЕНИЯ О ШЛИССЕЛЬБУРГЕ И ШЛИССЕЛЬБУРГСКОМ УЕЗДЕ ИЗ НАУЧНОГО АРХИВА Н.К.РЕРИХА

Публикуется впервые

1. Орешек

Из истории известно, что осада Нотебурга продолжалась со времени отрытия траншей 15 дней. 11 октября [1702 г.] Петр I писал Виниусу (надзирателю артиллерии): «Правда, что зело жесток сей орех был, однако ж, Слава Богу, счастливо разгрызен».

Местоположение истоков Невы из Ладожского озера, находившихся на границе двух рас, Славянской и Финской, искони делали эту местность весьма важною и в торговом, и в политическом отношениях. Как Новгородцы, так и Шведы, старались удержать за собою течение реки Невы, которая входила в состав великого водного пути из Варяг в Греки, по выражению летописца. Ещё в 1240 г. князь Александр Невский одержал знаменитую победу над иноземцами при устье реки Ижоры и, вероятно, с того времени Нева сделалась свободною для плавания Новгородцев в море Варяжское, откуда они протекали и в Рим. В 1390 г., как говорят новгородские летописи, «...поставиша Свея город над Невою, на устьи Охты реки, нарекоша его Венец земли». Таким образом, Шведы завладели устьем Невы, но и новгородцы не остались у них в долгу; в 1323 г. «ходиша Новгородцы, с князем Юрьем (с князем Юрием Даниловичем), и поставиша город на устье Невы, на Ореховом острове, ту же приехавше послы великы от Свенскаго короля и докончаша мир вечный с князем и с Новым городом, по старой пошлине». В этом последнем известии истоки Невы признаны за устье, но такое географическое незнание обнаруживается и в более поздних актах. Так, в Книге Большого Чертежа говорится: «А из Котлина озера (Финский залив) вытекла река Нева, и пала в Ладожское озеро против град Орешка». Название Ореховского, Ореховца или Орешка, у Шведов в Нотебург, как полагают одни, даны городу от орешника, росшего на острове, по другим же потому, что самый остров, на котором он построен, имеет вид ореха.

(Из недатированного сообщения неизвестного автора)

2. Во вверенном мне уезде...

Имею честь донести Губернскому Статистическому Комитету, что исторический интерес представляют во вверенном мне уезде следующие местности: Уездный Город Шлиссельбург (Ключ город), по народному названию Шлюшин, состоящий из собственного Города и крепости; последняя, носившая прежде у Русских название Орешка или Ореховца, у Шведов — Нотебург, построена Новгородцами, при Великом Князе Георгии Даниловиче, на острове, образуемом истоком реки Невы из Ладожского озера, в 1323 году, для воспрепятствования Шведам входить в это озеро.

Здесь был заключён договор между Россией и Швецией, по которому всё течение Невы и часть Финского залива с половиною острова Котлина признаны были за Русскими, в 1323 году. В смутное для России время, в 1611 году, Шведы завладели Орешком, в 1655 году он был взят нами, но уступлен Шведам по Кардисскому договору 21 Июня 1661 года, и оставался в их владении до 12 Октября 1702 г., когда Пётр I взял его приступом и назвал настоящим его именем. Ежегодно, 8 Июля, празднуется в Шлиссельбурге открытие Иконы Казанской Божией Матери; икона эта, при занятии Орешка Шведами, была Русскими замурована в стену храма и находилась в таком виде до взятия Орешка Русскими.

В 27 верстах от г. Шлиссельбурга, между реками Невой и Назией и Ладожским озером, среди болот, находится деревня Синявино, иначе Вагриселка, близ которой сохранились следы укрепления, носившего название Апраксина Городка, устроенного Русскими в 1702 году. Здесь стояло до 35.000 наших войск, которые отсюда двинулись для завоевания Ингерманландии, начав таковое взятием Шлиссельбурга.

3. Из древностей села Никольского

Центр моего прихода — село Никольское Шлиссельбургского уезда Санкт-Петербургской губернии. Расположено оно на правом берегу реки Тосны в девяти верстах от впадения её в реку Неву и в 40 верстах от Петербурга.

В сравнительно недавнее время село это стало называться Никольское в честь своего покровителя Николая Чудотворца. А ранее, т.е. с начала XVIII столетия, оно назвалось Плитная Ломка. Название это оно носило потому, что здесь в окрестностях села и при том на значительном расстоянии, из земли добывают бутовую плиту, которой здесь имеются большие залежи. А до начала XVIII столетия, т.е. до Петра Великого - основателя села, местность, где расположено село Никольское, по народному преданию называлась пустошью Казола или Казела, и первыми её обитателями были финны, потом шведы, а затем русские; и место на восток от церкви и близ неё, т.е. где теперь церковная земля, называлась пустошью Меркеле или Мерякюле (приморская деревня). Здесь, по писцовой книге 1717 года, стояли тогда две харчевни обывателей Данила Фёдорова и Фёдора Кириллова.

Первое обширное поселение явилось здесь в начале XVIII столетия, когда по распоряжению Петра Первого, в 1710 году поселены были здесь крестьяне, вызванные из внутренних губерний России (по преданию, Московской губернии Можайского уезда), - для работ по устройству новой столицы, а населявшие до завоевания Петром Великим Ингерманландии шведы из этой местности были выселены. Но несомненно, что и раньше того времени здесь обитали не только финны, но и русские.

Из достопримечательностей в храме можно отметить… Образ Святителя и Чудотворца Николая Можайского; резной из дерева; вышиною 9¹/₂ вершков, шириною с распростертыми руками 7 вершков. В правой руке Святителя серебряный меч, а в левой серебряно-вызолоченный град. Риза на нём серебряно-вызолоченная, митра, низанная жемчугом и украшенная простыми каменьями, омофор также из жемчуга. Образ этот помещается в киоте, обложенном серебром. До построения первого деревянного храма (в 1717 г.) этот образ стоял в часовне, а потом был перенесён в самый храм, где находился до издания Высочайшего повеления, воспрещавшего иметь в церквах резные образа. Тогда этот образ был поставлен в кладовой, находящейся над церковию. Это тот самый образ, который, по местному преданию, принесён был первыми насельниками села Никольского при Петре I: вот почему и храм наш посвящён Святителю Николаю и самое село названо Никольским. Образ этот почитается чудотворностью и пользуется обширною известностию. В церковном архиве сохраняется запись о чудотворениях, бывших от этой святой иконы. Сведения о них были сообщены в “Духовной Беседе” (1860 г., Август).

Из богослужебных книг, замечательных по своей древности, можно отметить в храме... рукописный синодик. На заглавном листе его в изящном круглом медальоне после песни “Плачу и рыдаю” написано: писан сей синодик 1741 года Марта 23 числа. В начале синодика помещён ряд благочестивых изречений, обычных в памятниках письменности этого рода, и, между прочим, известный рассказ о Макарии Египетском, обретшем на пути череп эллинского мудреца, который поведал ему, что мёртвые чувствуют облегчение, когда христиане возносят за них молитвы к Богу. Изречения эти свидетельствуют о пользе поминовения умерших, но любопытно то, что они изложены здесь по большей части виршами.

(Из сообщения священника Н.П.Тихомирова, 21 февраля 1902)